Исповедь колдуна. Глава 18. Неслучайное спасение

Два дня до субботы Семён ходил как сам не свой. В голову не шли никакие мысли, о том, чтобы посетителей принимать, и речи не было. Он даже нацарапал на листе бумаги «Не принимаю. Заболел» и прицепил ее на входную дверь снаружи.

Есть почти перестал, пил только чай и кофе, много курил. Вечером в пятницу занялся приготовлением «амуниции» - достал из шкафа утепленную куртку, темную вязаную шапку, перчатки вязаные отыскал, новые – Валя теплыми вещами всегда впрок закупалась, еще с лета. Сложил в рюкзак нехитрые инструменты – пару отверток, плоскогубцы и пилу-ножовку. Кто его знает, что может пригодиться в таком деле.

- На ноги лучше кроссовки, - советовал Арсений, - вдруг убегать придется.

- Не нервируй меня! – злился Семён. – А то передумаю. Я уже сам себя преступником чувствую…

- Ну, и передумывай. Только как потом спать по ночам будешь, зная, что из-за тебя человека убили?

- Что значит из-за меня? Я что ли этого ненормального на убийства толкаю? – вспылил Семён.

- Знать, что будет беда и не предотвратить ее, считай, тоже виноват! – напирал Арсений.

- Я и не спорю, - сердито буркнул Семён. – Просто очень уж на душе гадко из-за этого всего.

- Ничего, зато потом хорошо будет.

Ночью Семёну не спалось. Он представлял, как его ловят в чужом доме с поличным, представлял лица Татьяны и ее гостя Стаса, когда они его увидят, а он даже объяснить внятно не сможет, зачем явился. Представлял, как столкнется нос к носу с сообщником Стаса, и он просто пустит в него пулю из пистолета с глушителем, а потом закопает где-нибудь в лесу – кто будет искать одинокого вдовца, о котором даже побеспокоиться некому?

От переживаний у Семёна крутило живот, и он несколько раз вставал в туалет. Задремал только под утро тревожным неглубоким сном, который, впрочем, длился недолго. Его разбудил Арсений.

- Вставай! Надо выдвинуться пораньше!

Семён оделся, положил в карман куртки Татьянину купюру, перед выходом сделал глоток вчерашнего чая, и не запирая двери с нервной надписью «Не принимаю. Заболел», зашагал по дороге в сторону трассы.

Добираться в город решили на попутке. На автобусе или маршрутке было рискованно, не стоило лишний раз попадаться на глаза любопытным местным. К счастью, по пути до трассы ему никто не встретился. Семён, сопровождаемый невидимым наставником, уверенно шагал по обочине шоссе в сторону города.

- Вот и попутка наша, - сказал Арсений. – Давай!

Темная точка на утренней туманной трассе становилась все крупнее, потом отчетливо показалась голова «Камаза», тянувшая за собой грязно-белый контейнер. Семён остановился и вытянул в сторону правую руку. Проехав мимо Семёна, грузовик тяжело затормозил.

- Куда тебе? – высунулось из кабины усатое лицо водителя.

- До города! – крикнул в ответ Семён.

- Садись!

Семён забрался в кабину, и они поехали. Водитель всю дорогу молчал, ни о чем Семёна не расспрашивал, чему тот был очень рад.

Спустя примерно полтора часа они въехали в город. Семён достал деньги и положил их на панель.

- Спасибо!

- Ну, бывай! - хмыкнул в ответ водитель.

Семён выбрался из кабины, когда фура скрылась из виду, молча закурил.

- Ну, и куда нам дальше?

- Достань Татьянину денежку, - скомандовал Арсений.

Семён выудил из кармана купюру, сложенную вчетверо. Новенькая, хрустящая, с запахом благополучия купюра легла на раскрытую ладонь Семёна небумажной тяжестью – порывы ветра от проносящихся мимо машин ей были нипочем. Ладонь Семёна стала привычно горячей – тепло исходило от купюры, которая выражала готовность к работе.

Семён вернул деньги в нагрудный карман и в ту же секунду почувствовал, как его что-то тянет, требует идти вперед.

Семён позволил этой силе вести себя – сначала вперед до ближайшего перекрестка, затем через дорогу, а потом мимо каких-то заброшенных построек. После его привело на оживленную городскую окраину, по дороге в несколько рядов сновали туда-сюда машины и автобусы, между которыми юрко лавировали мотоциклисты в разноцветных шлемах.

- Стой, дай хоть дух перевести! – Мысленно попросил он неведомую силу.

Напряжение в районе нагрудного кармана несколько спало, позволив Семёну с полминуты постоять на месте и отдышаться. После короткой передышки его потянуло дальше. На перекрестке они повернули куда-то налево, спустя примерно километр, Семён увидел, что перед ним раскинулся густой зеленый парк – яркий кусочек природы на фоне замызганного осеннего города.

Как только Семён очутился в парке и зашагал по аккуратной дорожке, посыпанной мелким гравием, все его беспокойство по поводу предстоящего резко улетучилось, а дыхание, несмотря на быструю ходьбу, стало ровным и уверенным. Вдоль дорожки с обеих сторон возвышались ели, по которым то там, то здесь в поисках съестного сновали запасливые белки. Легкомысленно чирикали птицы, а когда они замолкали, было слышно, как ритмично стучит по дереву дятел.

Мимо Семёна проколесила на велосипеде какая-то женщина в темных очках. Потом навстречу попался пожилой мужчина, который вел за руку маленькую девочку, наверное, внучку. А Семён все шел и шел, без конца куда-то сворачивая и не чувствуя ног от усталости. Наконец, невидимый проводник остановил его возле какой-то скамейки и, почти толкая, велел ему сесть. Семён плюхнулся на лавку без сил.

За рядом зеленых елей, метрах в двадцати от этого места, мелькала оранжевая стена кирпичного особняка. Между ним и парком пролегала дорога, по которой изредка проезжали машины.

- Пришли, стало быть? – Семён, не без удовольствия вытянул уставшие ноги.

- Да, на месте, - отозвался Арсений.

- Ну, и какие планы?

- Пока ждем, когда хозяева уедут.

Семён сидел на лавке, прикрыв глаза, и наслаждался дневной осенней прохладой. Сквозь мохнатые еловые ветви упрямо пробивались солнечные лучи, щекотно присаживаясь к Семёну на веки и на нос. В полудреме перед ним поплыли разные картинки – из мрачного детдомовского детства, из тихой семейной жизни с Валей и ребятишками, из комбинатских рабочих будней. Короткими вспышками мелькали судьбы посторонних людей, приходивших к нему за помощью. Сколько их еще будет? До каких пор Семёну с этим жить? Пока Арсений не отбудет свое долгое земное наказание? Кто и когда решит, что им обоим хватит?

- Просыпайся! – голос Арсения в умиротворенном парке показался особенно звонким. – Пора!

Открыв глаза и тщательно проморгавшись, Семён с удивлением обнаружил, что парк окутали вечерние сумерки. Несколько часов пролетели, как несколько минут. Он достал из кармана пачку сигарет, закурил. Особняк через дорогу уже освещали фонари. Вскоре у ворот остановилась машина с желтой шашкой на крыше. До Семёна донеслись голоса мужчины и женщины. О чем-то переругиваясь на повышенных тонах, они загрузились на заднее сиденье такси и укатили отмечать никому из них не нужный праздник.

- Ну, пошли, - подтолкнул Семёна Арсений. – У нас мало времени.

Семён решительно поднялся со скамейки и зашагал в сторону дороги.

- Ты что-то говорил про камеры, - сказал Семён невидимому помощнику. – Меня же засекут, не успею я к дому подойти.

- Так ты не лезь к центральному входу! Пройди подальше, перейди дорогу, со стороны заднего двора к дому незамеченным сможешь подобраться, там камеры не настоящие, так, муляжи висят. Для виду.

- Хм, и не страшно им за имущество свое? – удивился Семён. – Мало ли кто еще узнать может, что они там для виду…

- Не им, а ему. - Хмыкнул Арсений. – Дмитрию так удобно. У него там свой собственный мирок, куда Татьяна, естественно, не ходит. Зато другие ходят с завидным постоянством. Зачем ему там настоящие камеры?

- Ненормальные, - ворчал Семён, - что-то делят без конца, возня у них какая-то. Зажрались совсем. А я из-за таких вот жизнью должен рисковать… Все равно ведь не поймут ничего.

- Поймут – не поймут, уже не нашего ума дело. Не нам их жизни учить. Ну, вот мы и на месте.

Семён стоял у ворот перед входом на задний двор. Он почти не освещался, что Семёну было на руку. Но на улице стремительно темнело, времени на раздумья, как попасть за ворота, становилось все меньше.

- Перчатки надень! – напомнил Арсений.

Семён вытащил из рюкзака перчатки и натянул их на озябшие руки.

- Ну, что стоишь, заходи! – торопил его Арсений.

- Да думаю я, как лучше. Не мешай! – раздраженно сказал Семён.

Он лихорадочно прокручивал в голове разные варианты. Вскрыть замок отмычкой? Так темень такая, а фонарь не зажжешь. Перелезть через забор? В принципе, ворота кованные, с узорами. Есть за что руками ухватиться и куда ноги поставить, если аккуратно, то, может, и получится…

- На ручку надави, скалолаз! – посоветовал Арсений.

- Что я дурак совсем? – Семёну не понравилась шутка, но он все же нажал на ручку, чтобы доказать зазнавшемуся Арсению, что и высшие силы иногда ошибаются.

Каково же было его удивление, когда ручка легко поддалась и дверца, встроенная в ворота, гостеприимно и почти бесшумно открылась.

- Ничего не понимаю, - растерянно пробормотал Семён, шагая в темный проем и закрывая за собой дверцу.

- А и понимать нечего, - ответил Арсений. – Эта дверца здесь специально для того, чтобы гостьи к Дмитрию могли беспрепятственно приходить. Как раз вчера была одна, вот после нее он дверь и забыл запереть.

- Не забыл, а не смог, - буркнул Семён. – Нарезался опять до поросячьего визга, да уснул. А дама сама отсюда выбиралась в потемках. Ладно, куда нам дальше?

Внутри, за забором, владения Татьяны и Дмитрия оказались еще внушительнее, чем с улицы. На огромной площади разместились два дома, сад, какие-то беседки, статуи – возможно, от небольших фонтанов, в сумраке уже было сложно разглядеть. Фонари освещали только фасад двухэтажного особняка, расположенного ближе к дороге, но до заднего двора их свет почти не доставал.

«Идеальные условия для преступления», - поежившись, подумал Семён.

Ответ на вопрос «Куда нам дальше?» нашелся сам собой. Семён сразу почувствовал, что все будет происходить не в большом особняке, а во втором доме. Он был значительно меньше и аккуратнее, этакий теремок. И Семёна тянуло туда с невероятной силой.

Входная дверь тоже была не запертой – безалаберность хозяев уже почему-то не удивляла. Теремок оказался охотничьим домиком, вернее, был под него стилизован. Перед настоящим камином лежала мохнатая медвежья шкура, а над ним красовалась лосиная голова с отполированными до блеска рогами. Эти рога в полумраке выглядели, словно две руки с растопыренными корявыми пальцами, придавая лосю зловещий вид.

Возле камина стояли два тяжелых антикварных кресла. Центр комнаты занимал широченный кожаный диван, перед ним аккуратный стеклянный столик со следами вчерашнего веселья – вокруг немытых бокалов была разбросана мандариновая кожура вперемешку со шпажками из-под закусок, использованными салфетками и прочим мусором. Под столиком на мягком ковре валялись две порожних бутылки.

Но Семёна больше интересовал потолок. Огромная люстра, отделанная оленьим рогом, зацепила взгляд лишь мельком. А вот две деревянные балки, упирающиеся в основание крыши, подходили для воплощения страшной задумки Стаса как нельзя лучше. Как и все в этой комнате, балки были со вкусом задекорированы – на лакированном дереве красовались вырезанные фигурки диких животных, а ближе к краям – витиеватые стебли каких-то диковинных цветов.

Семён прошелся по комнате с вытянутой рукой – от одной балки к другой. От той, что была ближе к выходу, не исходило ровным счетом ничего. Дальняя же конструкция отозвалась на руку провидца недружеским холодком – словно Семён встал под холодный воздушный душ. Чуткие подушечки пальцев улавливали в этом потоке воздуха легкие уколы электрических разрядов. Сомнений не было – смертельная петля должна была затянуться на шее Дмитрия именно здесь.

- У нас мало времени! – Забеспокоился Арсений. – Ты знаешь, что делать!

- Легко сказать «знаешь»! – огрызнулся Семён, не без усилий подтаскивая под балку тяжеленное кресло и нервно вынимая из рюкзака ножовку.

Подвинув кресло к самой стене, Семён, балансируя, забрался на его антикварную спинку.

Упираясь левой рукой в стену, он начал подпиливать толстую перекладину - в аккурат у того места, где начинался цветочный узор, чтобы место подпила не сильно бросалось в глаза. Дело продвигалось медленно – толстое дерево с трудом поддавалось ножовке. Семён весь взмок, не дойдя даже до середины. В неудобном положении рука быстро уставала, и Семёну приходилось останавливаться на короткие передышки. Ему очень хотелось снять перчатку, чтобы рука не скользила по ручке пилы, но случайно оставленный в этом доме отпечаток мог подвести Семёна под монастырь.

Спустя минут пятнадцать, когда до края балки оставалось чуть больше пары сантиметров, Семён, весь в опилках, обессиленно спрыгнул на пол. Двигая обратно к камину грузное кресло, он мучился сомнениями, что недостаточно тщательно подпилил перекладину. С другой стороны, ей предстояло хотя бы на несколько секунд выдержать вес здорового мужика, и перестараться было очень опасно.

Ползая в потемках, Семён принялся смахивать с пола мусор. Понимая, что тщательно скрыть следы своего спасательного преступления не получится, он замел основную часть под ковер, остальное кое-как раздул в разные стороны.

- Ну, что? Уходим? – Тяжело дыша, спросил он Арсения.

- Поздно! – Прошептал невидимый наставник. – Прячься куда-нибудь!

Семён заметался по темной комнате. Ничего не соображая от страха и усталости, он нащупал у одной из стен какую-то ручку, дернул ее на себя и шагнул в открывшуюся дверь. Оказавшись в шкафу, он уткнулся лицом в какое-то тряпье. Неловко развернувшись, насколько мог осторожно прикрыл за собой дверцу и замер в кромешной темноте.

- Сеня, он уже здесь, да? Ни черта не вижу… - прошептал Семён.

- Сейчас войдет, - шепнул в ответ Арсений. – Сиди тихо.

Через секунду Семён услышал тихий скрип входной двери и даже сидя в шкафу почувствовал, как потянуло сквозняком начинающейся грозы.

- Как он выглядит? – Уже мысленно спросил Семён.

- Амбал. Вроде Виталика. В черной шапке на все лицо, только глаза видно. Сам весь в черном и в перчатках. Пистолет у него.

Вошедший, естественно, не стал включать свет. Не мешкая, осторожными шагами он направился прямиком к балке, над которой только что потрудился Семён. Воспользовавшись тем же самым креслом, наемник перекинул через перекладину крепкую веревку, на конце которой уже была приготовлена затягивающаяся петля. Свободный конец он несколько раз обмотал вокруг балки, сделал надежный узел. Оттащив кресло на место, убийца занял позицию у стены возле входной двери и затаился в ожидании своей жертвы. Дом сотряс раскат грома, а по крыше заплясали частые крупные капли.

***

Тем временем, в хозяйский особняк вернулась жизнь. Из прорвавшегося сквозь стену дождя такси высадились четверо – две женщины и двое мужчин. Женщины, весело ахая и цокая высокими каблуками по асфальту, побежали к дому. А вот мужчинам было не до веселья. Один из них еле стоял на ногах, второй участливо помогал приятелю преодолеть эту дистанцию. Медленно, но верно они доковыляли до крыльца, где Татьяна, уже не боясь за прическу и новое платье, заботливо подхватила перебравшего супруга с другой стороны. Ступенька за ступенькой – и Дмитрия благополучно, без ругани и падений, что бывало редко, завели в дом.

Жена Стаса, Марина, ушла на кухню заваривать чай. Татьяна со Стасом усадили Дмитрия на диван в гостиной. На удивление, дома Дмитрий начал оживать, наверное, его взбодрил проливной дождевой душ.

- Маринка, да какой еще чай? – Почти не заплетающимся языком возмутился Дмитрий. – Там в баре коньячок неплохой десятилетний стоит, неси сюда!

Татьяна вздохнула, но не стала возражать мужу. Его состояние и отношение к ней как-то резко перестало ее волновать. Она твердо решила объясниться с ним в понедельник, с начала новой недели шагнуть в новую жизнь. Конечно, без тяжб не обойдется. У них много совместно нажитого, общий бизнес. Ну и пусть! Она готова пойти на его условия, лишь бы вернуть некогда утраченное уважение к самой себе…

Пока Марина ходила за коньяком и бокалами, Стас отправился в ванную за полотенцем. Татьяна с Дмитрием сидели в гостиной, не глядя друг на друга, и думали каждый о своем. У Дмитрия в кармане отчаянно завибрировал телефон. Он подскочил, как будто весь вечер ждал этого звонка. Не отвечая на вызов, он поднялся с дивана.

- Я к себе, надо дела порешать, - бросил он то ли Татьяне, то ли в пустоту, и, пошатываясь, вышел из дома.

Татьяна равнодушно посмотрела ему в след и не без удовольствия приняла у вошедшей в гостиную Марины бокал с янтарным напитком. Вернувшийся из ванной Стас с накинутым на плечи полотенцем тоже не отказался от выпивки. Обеспечив себе железное алиби, он мысленно уже праздновал победу.

***

Семёну в шкафу казалось, что прошла уже целая вечность. Вдруг с очередным порывом ветра распахнулась входная дверь и в щель между дверцами шкафа ударила яркая полоса света. В ту же секунду Дмитрий, сопротивляясь нападению, резко и громко выдохнул. На мгновение все стихло. Семён понял, что Дмитрия волокут к импровизированной виселице. Он только диву давался, какой силой обладал киллер, раз смог провернуть подобное с отяжелевшим телом, не издав при этом не звука.

Семён сжал взмокшие от волнения ладони. Он беззвучно шевелил губами, мысленно повторяя: «Ну, давай же, давай!» По хлопку входной двери он понял, что дело сделано, а убийца сбежал. Раздался оглушительный раскат грома, а затем последовал сильный удар по крыше – грохот был такой, будто над головой Семёна взорвалась бомба. В этот же момент что-то обрушилось уже в комнате. Подпиленная балка не выдержала. Получилось!

На грохот из особняка прибежала вся компания.

- Димочка! – истошно вскрикнула Татьяна и бросилась к мужу, лежащему на полу с петлей на шее. – Живой! Дышит! Он живой! Ребята, скорую, скорее!

Пока Маринка вызывала скорую, а Татьяна, склонившись над мужем, бормотала какие-то бессвязные слова, Стас нервно прохаживался из угла в угол.

- Хм, значит, дерево на крышу упало… Выходит, оно Димона и спасло, - задумчиво сказал он скорее сам себе, чем перепуганным женщинам, которые его все равно не слушали.

Потом приехала скорая, следом – полиция. Дмитрия забрали в больницу, отметив, что серьезных повреждений нет, и не преминув вспомнить о рубашке, в которой рождаются такие, как он. Следователь взял у всех показания. По комнате еще долго ходили и раздавались разные голоса. Входная дверь открывалась и закрывалась десятки раз.

Дело уже шло к утру, когда все, наконец, стихло, и Семён смог потихоньку выбраться из шкафа. Нервно озираясь по сторонам, сжимая лямки рюкзака, на ватных ногах он вышел на улицу, доковылял до ворот заднего двора, которые так и были открыты. Семён нырнул в сырые предрассветные сумерки, которые надежно укрыли его, словно маскхалат, и позволили уйти незамеченным.

Продолжение следует