Глава 53. Эпоха самоизоляции

Жизнь летит… Перемены, и такие стремительные, происходят. Доброго, тёплого отца Николая перевели в другой храм. А священники – как военные, подчиняются дисциплине. На его место пришёл юный отец Антоний. Необыкновенно энергичный. Он нашёл средства, рабочих, и выбелили храм, который заметно потемнел от копоти свечей и каждения ладаном за несколько лет. Заказал новые иконы, аналои…

Из постоянных прихожан многие ушли вослед за отцом Николаем, появились новые, незнакомые лица, а Галя осталась на своём посту в церковной лавке. Она пока выдерживала новый ритм, заданный молодым священником. Но тут пришла эпоха ковида.

Это было тяжёлое время. И душевно трудное, потому что пришли страхи, и физически напряженное. Количество отпеваний возросло. А потом вообще двух из четырёх церковных работниц отправили «в затвор», так как им было больше шестидесяти пяти лет, им нужно было в эпоху самоизоляции сидеть дома. Вся нагрузка легла на плечи старосты храма и Галины.

Два месяца работали они на износ. Было время, когда богослужения велись в закрытом храме, и на Божественной Литургии был только священник и она, Галина.

Она принимала через интернет огромное количество записок о здравии и упокоении, распечатывала пачки бумаг, уносила их в храм, а батюшка молился на Литургии, служил молебны и панихиды. Наладили трансляции, и прихожане, сидя дома, слышали и видели, как служит отец Антоний в храме.

Староста с Галей буквально падали с ног. Ковидных больных отпевали в закрытых гробах. Работать нужно было обязательно в масках и перчатках… Обе работницы ждали, что они вот-вот заболеют и слягут. И запросто могут оказаться на месте вот этих страдальцев в деревянных ящиках. И ещё в храме в то время было необыкновенно холодно,  приходилось надолго распахивать двери на улицу, чтобы занести-вынести очередной гроб.

Отец Антоний тоже исхудал, его шатало от усталости. А отец Николай, сказали, попал в больницу с ковидом, болел тяжело, и вся его паства горячо молилась за него. Выжил, слава Богу.

Два напряженных месяца не прошли бесследно. Старосту стали мучить сердечные приступы, а сама Галина трудилась через силу, с острой болью в ногах. Чуть выдавалась свободная минута, она, пока никто не видит, водружала больные ноги на табурет. Боль немного стихала.

Когда режим самоизоляции немного ослаб, и выпустили двух других церковных работниц «из заключения», Галя слегла дома, а подруга её боевая попала в реанимацию. Староста вернулась потом в храм, заметно ослабленная, а у Гали произошли необратимые изменения в суставах. Она ходила с великим трудом, и пришлось оставить церковную службу.

И водиться с внуком как прежде уже не могла. Но слетать на родину всё равно пришлось – мама её была при смерти.

Галина приехала на такси в аэропорт, да ещё с опозданием из-за пробок, и вдруг поняла, что не успевает на самолёт! Каждый шаг отдавался нестерпимой болью.

Кое-как она добрела, опираясь на палку, до стойки, где шла регистрация. Девушка в форме немедленно вызвала кого-то, и появился молодой человек, с лёгкой инвалидной коляской под мышкой. Как он её вёз! С какой скоростью они поднимались и опускались на лифте, катили прямо по лётному полю, среди гудящих громад-самолётов! И успели! Поднялись на подъёмнике прямо в салон! В Чите она потихоньку дошла сама до автобуса, в аэропорту встретили Костя и Светочка с малышом.

С мамой Галя успела попрощаться. Та изредка приходила в сознание, дочку узнала, даже поговорили немного. Прожила она недолго, похороны были тихими, родных собралось немного. Галя с сестрами и братом отпели маму в небольшом зале клинической больницы.

Крапал дождь, на кладбище красновато-охристо светлел каменистый песок. Посидели, поминая, в кафе, родственным кругом. И Галя, погостив у дочери, вернулась домой. В помяннике, выше имени Ильи, появилось имя мамы…