Пётр Потемкин. Совсем забытое ныне в шахматах имя

                Сергей Воронков
                журналист, историк
               
               
П.П.Потемкин. Совсем забытое ныне в шахматах имя. Спросить кого из фанатов доски, только пожмут плечами; в лучшем случае вспомнят эффектную партию, выигранную Алехиным вслепую у какого-то Потемкина… Не посетуйте, Петр Петрович, вам ли, поэту и изгнаннику, не знать, как коротка человеческая память. Вы ж не чемпион мира, чтоб вас помнить? А впрочем… Если по частоте цитирования в шахматной литературе, то «какой-то Потемкин» заткнет за пояс многих чемпионов. Не верите? Ну и зря: именно его слова повторяем мы всякий раз, когда произносим девиз ФИДЕ «Gens una sumus».

Уже одного этого было бы достаточно, чтобы вписать имя Потемкина в анналы шахматной истории. Хотя сам поэт, думаю, удивился бы, узнав, за какой пустяк удостоен столь высокой чести: подумаешь, придумал девиз? Да при желании он мог сочинить целую поэму в честь новорожденной шахматной федерации, вдобавок экспромтом, на глазах у зрителей – словно пушкинский Импровизатор из «Египетских ночей»!

РОЯЛЬ КАИССЫ

Да, он был редкостно талантлив. Еще один «осколок разбитого вдребезги» поэтичного, изысканно-порочного, пронизанного солнцем и мистикой Серебряного века. Но если Евгений Александрович Зноско-Боровский – плоть от плоти русской классики, и страстность, угадываемая в его натуре, как бы притушена «гумилевской» холодинкой, стремлением к совершенству, то муза Потемкина беззаботна и весела, для него поэзия – вечная рулетка рифм, на которой он мог играть без устали, каламбуря и лицедействуя, ёрничая и забавляясь… Это была игра вдохновения, божественный экспромт!

Должно быть, именно этого чувства полета не хватало ему в шахматах, где любой экспромт за доской оплачен годами школярства и унылой зубрежки. Необходимость запоминать кучу дебютных вариантов, изучать технику эндшпиля наверняка вызывала у Потемкина зевоту. Но вот играть в шахматы он любил! Регулярно принимал участие в турнирах Петербургского шахматного собрания, при этом не чурался черновой работы: в январе 1913-го стал заведовать турнирной частью, через год – инвентарем. Его звездным часом стала победа над самим Капабланкой в закрытом сеансе, устроенном 7 января 1914 года для «сливок» столичного общества – членов Госсовета, Думы, профессоров и т.п. Из 20 партий кубинец проиграл тогда только две! Потемкин входил в оргкомитет турнира гроссмейстеров в Петербурге, а летом 1914-го находился в Мангейме в качестве зрителя, но успел вовремя уехать (ему не надо было дожидаться выдачи призовых денег, что роковым образом задержало русских шахматистов).

В предвоенные годы он не раз встречался за доской с Алехиным (одну из своих побед тот включил в сборник «Мои лучшие партии», к ней мы еще вернемся), причем не только в официальных соревнованиях, но и, как тогда говорили, в приватной обстановке.

 «Часто Алехин и Прокофьев (студент консерватории, большой поклонник шахмат) приходили ко мне на квартиру, – вспоминал на склоне лет актер и режиссер Константин Рауш. – Мы устраивали четверные турниры. Четвертым был поэт из «Сатирикона» Петр Петрович Потемкин. В пылу сражения мои талантливые товарищи в полной мере показывали свой темперамент. Алехин серьезно убеждал нас, что станет чемпионом мира, Прокофьев в тон ему обещал стать великим композитором, ну а Потемкин предрекал себе известность в поэтическом мире… После шахматных баталий Сергей Сергеевич садился за рояль, играл Листа, Шопена – он их особенно любил».

Бывший барон Рауш фон-Траубенберг (после октябрьского переворота он, как и другой известный в шахматах барон – фон-Фрейман, отбросил от греха подальше титул вместе с дворянским «фон») деликатно умалчивает о том, что чаще они все-таки сражались не в шахматы, а… в карты! Об этих карточно-шахматно-музыкально-поэтических посиделках за бутылочкой-другой красного вина, я знаю, есть записи в дневниках Прокофьева, но увы: полностью они до сих пор не обнародованы, и можно лишь предвкушать, сколько всего сокрыто там. Ведь эти молодые люди не просто принадлежали к интеллектуальной элите общества – в каждом из них ярко горел прометеев огонь творчества. Скульптор, поэт, музыкант и шахматист – какое дивное соцветие!

Я уже давно заметил: тот мощный всплеск русской культуры, который получил название «Серебряный век», имеет одну парадоксальную на первый взгляд особенность: все его виднейшие представители, несмотря на подчеркнутый внешний индивидуализм, в действительности тесно связаны между собой, существуют в пространстве не каждый сам по себе, а как бы дополняя друг друга, составляя единое целое. Задев одну струну, неизбежно вызываешь звучание всего оркестра… В чем здесь причина? Быть может, в том, что классическое образование объединяло прежде всего духовно, независимо от профессий, интересов, партийных различий, а по одному родовому признаку – принадлежности к мировой культуре.

Шахматы тогда еще не успели выродиться в спорт, а тоже были частью мировой культуры. Поэтому мало кто в том оркестре хотя бы изредка не касался черно-белых клавиш на рояле Каиссы…


ОТ ШАХМАТИСТА – К ПОЭТУ!
Известно, что под сводчатым потолком «Собаки» процветала игра в шахматы, хотя единственное подтверждение этому я нашел только у Шкловского: «Пяст, высокогрудый, длинноголовый, яростно спокойный и напряженно пустой, приходил в “Бродячую собаку” играть в шахматы. Он был товарищем по университету Александра Блока, любил ходить с ним…» Блок, правда, в «Собаке» бывал редко, но и без него партнеров для Пяста там хватало: Потемкин, Зноско-Боровский, Гумилев…

Пора уже сказать, что для Потемкина именно шахматы, а не поэзия были первой любовью. Он и поэтом-то, оказывается, стал через шахматы! (Это вам не от шахматиста – к машине.) Его университетский друг, поэт Владимир Пяст устраивал у себя по субботам турниры для знакомых шахматистов. В ожидании хода противника Петр обычно листал символистские сборники, в изобилии лежавшие вокруг, но восторга они у него вовсе не вызывали. Скорее наоборот: по словам Пяста, «Потемкин собирался пройти естественный факультет университета, затем поступить на III курс медицинской академии, а окончив ее, ехать за границу для ознакомления с новейшими психиатрическими методами, имея в виду научно доказать, что произведения клинических душевнобольных по существу ничем не отличаются от декадентских и символических стихотворений». Однако чтение сборников дало обратный эффект: осенью 1905 года, на втором курсе, Потемкин сам увлекся стихописанием!

Пяст: «Клянусь, я ни малейшим образом не собирался сделать “поэтом” своего тогдашнего приятеля! Отнюдь не я, но сами Бальмонт, Брюсов, Вячеслав Иванов – а более всех Андрей Белый и Александр Блок, с подражания чьей дегенеративности он и начал в своих серьезных стихах, – силою своего громадного таланта сделали почитавшего их стихи в промежутках между “ходами” шахматиста – поэтом».

Но странное дело: следов шахмат в поэзии Потемкина вы не найдете. Единственное исключение – «шахматная басня», созданная им на пике первой русской революции и напечатанная в журнале «Сигналы» (№ 1, 1906):

ПЕШКА, КОРОЛЬ И ФЕРЯЗЬ
В своем бессилии уверясь,
Сказала Пешка: «Друг мой, Ферязь,
Скажи мне, отчего, как я ни бьюсь,
Всё в короли не проберусь.
Хотя не скрою,
Фигурой сделаться могу любою?»
«Утешься, не горюй о том, –
Ей Ферязь говорит с усмешкой, –
Ты не бываешь Королем,
Зато Король бывает пешкой».

Басня была подписана псевдонимом Пикуб («пи» в кубе – по инициалам автора), что сразу же сделало его известным в либеральных кругах: ведь объектом сатиры служил сам царь!

Несмотря на очевидную удачу в совмещении шахмат и поэзии, больше Потемкин к шахматной теме не обращался. Похоже, она вообще была тогда не в ходу у «смехачей». Перелистав две годовые подшивки «Сатирикона», я обнаружил лишь одно упоминание шахмат – да и то в виде комикса! Пикантная деталь: эти шесть рисунков с подписями появились в разгар международного турнира в Петербурге – в номере за 9 мая 1909 года.

СОАВТОР ГЕНИЯ
В поэзии Потемкин исповедовал концепцию «городской сказки», о чем признался в письме поэту Иннокентию Анненскому (с которым был дружен; тот – редкая честь – однажды посвятил ему акростих):

«Мне даже кажется – не будь у города обманчивой фантастической личины, разгадай все его изнанку – рецепты да счета, убедись в том, что кроме них ничего нет в городе, никто и жить бы в нем не стал».

 Так и в шахматах: его привлекала сказочная неисчерпаемость игры, невозможность просчитать всё «до донца», ореол таинственности, даже мистики. И проиграв Алехину знаменитую партию в сеансе вслепую на 28 досках (Париж, 1 февраля 1925), Потемкин, наверное, испытал восторг перед мощью человеческого гения! В компьютерных, лишенных «фантастической личины» шахматах, с их разгаданной и просчитанной изнанкой, он «и жить бы не стал»…

В какую силу играл Потемкин? В Петербургском шахматном собрании он числился по первой категории, хотя по дошедшим до нас партиям с Алехиным этого не скажешь. Их парижская жемчужина слишком затаскана, а вот в питерской миниатюре нужно, оказывается, кое-что уточнить.

ПОТЕМКИН - АЛЕХИН
Сицилианская защита B20
Зимний турнир Петербургского шахматного собрания, 26 января 1912
Комментирует А.Алехин
1.e4 c5 2.g3. Хорошая система игры против сицилианской защиты, кстати, очень любимая Чигориным. Она также неоднократно с успехом применялась в последних турнирах Таррашем.

2...g6 3.Bg2 Bg7 4.Ne2 Nc6 5.c3. Однако продвижение d2-d4, подготовляемое этим ходом, не в духе избранной системы. Белым нужно просто развивать свои фигуры посредством 5.Nbc3, 6.d3 и 0-0.

5...Nf6 6.Na3. Этот неудачный ход позволяет черным быстро добиться преимущества. Явно лучше было 6.d4 cxd4 7.cxd4 d6, хотя и в этом случае центральные пешки белых были бы несколько слабы.


6...d5. Конечно!

С дебютом этой партии какая-то чехарда. В «Моих лучших партиях»: 6...d5 7.exd5 Nxd5 8.d4 cxd4 9.cxd4 0-0 10.Nc2. В сборнике Панова: 8.Nc2 0-0 9.d4 cxd4 10.cxd4. В «Шахматном вестнике» (№ 12, 1915): 6...0-0 7.d4 cxd4 8.cxd4 d5 9.exd5 Nxd5 10.Nc2. Кто же прав?

Согласно первоисточнику – никто! Верный порядок ходов обнаружил Вадим Файбисович в шахматном отделе газеты «St. Petersburger Herold» (13 февраля 1912): 1.e4 c5 2.g3 Nc6 3.Bg2 g6 4.c3 Bg7 5.Na3 Nf6 6.d4 cxd4 7.cxd4 d5 8.exd5 Nxd5 9.Ne2 Bg4 10.Nc2 0-0. Двойная путаница у Алехина вызвана, вероятно, тем, что оба раза – и для журнала, и для книги – он восстанавливал дебют партии по памяти...

Мы все-таки последуем его «книжной версии», дабы не искажать авторскую мысль (С.В.).

7.exd5 Nxd5 8.d4. После этого хода пешка d4 непоправимо слаба, но 8.d3 было бы немногим лучше.

8...cxd4 9.cxd4 0-0 10.Nc2 Bg4 11.f3. Альтернатива 11.Be3, Qd2 и Rd1 тоже была незавидной.

11...Bf5. С угрозой выиграть пешку после Bxc2.

12.Ne3 Qa5+. Лишая белых рокировки, так как в случае 13.Qd2 черные выигрывают фигуру ходом 13...Nxe3!

13.Kf2 Ndb4! Грозит, между прочим, Bd3 с выигрышем пешки «d».

14.Nxf5 Qxf5 15.g4. Позиция белых сильно скомпрометирована; поэтому они ищут осложнений, в которых, может быть, противник случайно запутается.

15...Nd3+ 16.Kg3. Если 16.Kg1, то 16...Qb5, и белые не могут играть 17.Nc3 из-за 17...Bxd4+.

Если 16.Ke3, то 16...Bxd4+ 17.Nxd4 Qe5+ 18.Kxd3 Rad8 с выигрывающей атакой.

Точнее 18...Nb4+! (не пуская короля на с2) 19.Kc3 Rfd8! 20.Qe2 Rac8+ 21.Kb3 Qd5+, и король быстро гибнет (С.В.).

Сделанный белыми ход позволяет черным красиво закончить партию.


16...Nxd4!! 17.gxf5. Если 17.Nxd4, то 17...Qe5+ с легким выигрышем.

17...Nxf5+. И мат в 2 хода: если 18.Kg4, то 18...h5+ и затем мат конем или слоном; если 18.Kh3, то 18...Nf2 – чистый мат.

Так же кончается партия и в «Шахматном вестнике». А вот в «St. Petersburger Herold», по свидетельству Файбисовича, концовка иная: 18.Kg4 Nf2+ 19.Kf4 e5+ 20.Kg5 h6#. Но если с порядком ходов в дебюте Алехин попросту ошибся, то здесь явно слукавил. Видимо, ему было неудобно, что он зевнул более короткий путь, и Александр Александрович решил «подработать» шедевр.


РУССКАЯ БОЛЕЗНЬ «НОСТАЛЬЖИ»
Из Румынии поэт перебрался в «русские эмигрантские Афины», как тогда называли Прагу, где прожил более двух лет. Потемкин включается в жизнь эмиграции, избирается членом правления и казначеем Союза русских писателей. Не забывает и о шахматах. Он в числе создателей шахматного клуба «Алехин», на открытие которого в мае 1922-го в Прагу пожаловал сам Александр Александрович, чтобы дать сеанс вслепую на 12 досках. Не знаю, играл ли в том сеансе наш герой, зато в следующем – ровно через год – он сумел-таки взять реванш за все былые обиды. На сей раз Алехин ограничился обычным сеансом, но уйти непобежденным, как в первый приезд, ему не удалось: из 31 партии он проиграл три, и одну, как вы уже догадались, – Потемкину! Увы, ни этой партии, ни памятной победы над Капабланкой в январе 1914-го история не сохранила.

Безвременная – на 41-м году жизни (как и несчастный Блок) – смерть Потемкина вызвала волну откликов в эмигрантской прессе: Саша Черный, Дон-Аминадо, Тэффи, Игорь Северянин, Зноско-Боровский… Помянули его и в ленинградском «Шахматном листке» – подчеркнуто сухо, как того и заслуживают беглые от советской власти: «Париж. Здесь эмигрантом недавно скончался довольно известный по дореволюционным своим шахматным выступлениям поэт Петр Петрович Потемкин». И ни слова о его участии в первой шахматной олимпиаде, организованной в Париже летом 1924 года.

ПОД ФЛАГОМ РОССИИ
Я всегда считал, что два красивых проигрыша Алехину – это всё, что сохранилось от шахматиста Потемкина. Каково же было мое удивление, когда московский библиофил Владислав Новиков протянул мне сборник на испанском языке «Primera Olimpiada de Ajedrez. Paris 1924» (Аргентина, 1973), в котором оказалось 10 партий Петра Потемкина!

Но прежде о самой олимпиаде. Она была проведена по инициативе ФИДЕ – только что образованной Всемирной шахматной федерации, у истоков которой стояли русские шахматисты Парижа. Эта «могучая кучка» во главе с Алехиным сумела благодаря энергии Потемкина повлиять на французскую федерацию, которая и выдвинула – устами своего представителя Пьера Венсана – идею создания ФИДЕ (Потемкин входил в оргкомитет).

Участники Олимпийского турнира в Париже (июль 1924). За шахматной доской сидит главный судья Александр Алехин, в верхнем ряду третий слева (в светлом костюме) – Петр Потемкин… Фрагмент фото из журнала «L’Echiquier» (Брюссель, февраль 1925).

К сожалению, на олимпиаде наш поэт-шахматист не блистал: просчеты, зевки… Что тому причиной, не будем гадать. Жизнь русского беженца была полна трудностей и лишений, а забота о том, как прокормить семью, – не лучший стимул для творчества. Да и регламент турнира был крайне суров, не всякому профессионалу под силу: восемь дней кряду по две партии в день! В предварительных группах Виктор Кан и Петр Потемкин, игравшие под русским триколором (что вызвало негодование у руководства советских шахмат, отказавшегося от участия в «буржуазном» начинании), набрали на двоих всего 2,5 очка из 10 и в финал не вышли. В дополнительном турнире по швейцарской системе выступал уже один Потемкин. Его результат – 2 из 8 – позволил русской команде занять лишь предпоследнее место (не оправдания ради, а токмо для справки замечу: команды состояли из разного количества игроков – от одного до четырех, а в общий зачет шли очки всех)…

ПОТЕМКИН - ЛАНСЕЛЬ
Защита Алехина B02
Олимпиада (предварительный турнир)
Париж, 12 июля 1924 (1-й тур)
1.Nc3. Редкий ход, получивший в западной литературе название «дебют ван Гейта» (голландский шахматист, регулярно игравший так во второй половине 20-го века).

1...Nf6 2.e4 d5.   Гибрид скандинавки и защиты Алехина. Так на олимпиаде было начато всего три партии – и две из них в первом туре. Соперником Потемкина был редактор бельгийского журнала «L’Echiquier» Эдмон Лансель, а рядом играли чемпион Финляндии, бывший петербуржец Анатолий Чепурнов и французский художник Марсель Дюшан. После 1.e4 Nf6 2.Nc3 d5 Чепурнов предпочел разменяться на d5 и тоже выиграл.

3.e5 d4. В партии ван Гейт – Марович (Амстердам 1972) было 3...Nfd7 4.Nxd5 Nxe5 с острой игрой.

4.exf6 dxc3 5.bxc3 gxf6 6.Ba3. В партии-первоисточнике Балла – Штерк (Будапешт 1921) белые сыграли 6.d4 и после 6...e5 7.Bd3 exd4 (7...Nc6!?) 8.cxd4 Nc6 (8...Bb4+! 9.Kf1 Nc6=) 9.Ne2 Be6 10.0-0 Qd7 11.Be3 0-0-0 могли добиться перевеса путем 12.c4! Ne5 13.d5. Впрочем, маневр 12.Qc1 Rg8 13.Qb2 привел к цели еще быстрее: 13...Rxg2+?? (черным померещился мат) 14.Kxg2 Bh3+ 15.Kg1 Qg4+ 16.Ng3 Qf3 17.Be4! – конец иллюзиям.

6...Be6 7.Nf3 Bg7. Лучше было 7...Rg8 8.Nd4 Bd5. Теперь белые получают двух слонов и захватывают инициативу.

8.Nd4 Qd5 9.Nxe6 Qxe6+ 10.Qe2 Qxe2+ 11.Bxe2 Nd7 12.Rb1 b6 13.Bf3 0-0-0 14.d4.


14...e6? Слишком робко. Путем 14...e5! черные могли использовать задержку белых с рокировкой, например: 15.Bh5 f5! 16.Bxf7 exd4 17.cxd4 Bxd4 с равной игрой.

15.Bh5! Bf8 16.Bc1 e5. Поздно! При слоне на f8 это удар по воздуху. В случае 16...Rg8 17.Bxf7 Rg7 18.Bxe6 Re8 19.d5 Rxg2 черные также оставались без пешки.

17.Bxf7 exd4 (упорнее 17...c5!? 18.d5 c4) 18.cxd4 Bd6 19.Bh6 Bf8 20.Be3! Размен был бы на руку черным: 20.Bxf8 Rhxf8 21.Bb3 c5! с контригрой.

20...Bd6 21.Bh6 Bf8 22.Be3 h5 (или 22...Bd6 23.0-0 и т.д.) 23.0-0 Bd6 24.Be6! Rde8 25.Bf5 Re7 26.c4 Rg7? После 26...c5 27.dxc5 развязка тоже не за горами.

27.c5. Черные сдались: фигуру не спасти.

ЛЁВЕНТОН - ПОТЕМКИН
Защита Филидора C41
Олимпиада (дополнительный турнир)
Париж, 17 июля 1924 (4-й тур)
1.e4 e5 2.Nf3 d6 3.d4 Nd7 4.Bc4 c6. Похоже, любимая защита Потемкина за черных: в Париже он так играл в четырех партиях (правда, устоял только в двух).

5.Nc3 Be7 6.0-0 Ngf6 7.Bg5?! Не в ту степь. Лучше обычное 7.a4, препятствуя выпаду b7-b5.

7...h6 8.Bh4 (8.Be3!?) 8...0-0 9.Re1 b5 10.dxe5 dxe5 11.Bxf6?! Бесславный конец карьеры. Разумнее все же было 11.Bd3 и Bg3.

11...Bxf6 12.Bb3 Nc5 13.h3 a6 (13...a5!) 14.Qxd8 Rxd8 15.Nb1 (шаг в пропасть) 15...a5 16.c3? Еще можно было остановиться: 16.a4 Nxb3 17.cxb3 Be6 18.axb5 cxb5 19.Na3, хотя после 19...Rab8 защита белых нелегка.


16...Nd3! И как теперь прикажете спасать пешку b2?

17.Rd1 Bb7 18.Rd2. Попытка замутить воду – 18.a4!? b4 19.cxb4 axb4 20.a5 (в надежде на 20...Nxb2?! 21.Rxd8+ Rxd8 22.a6 Ba8 23.a7) парировалась 20...c5!

18...a4 19.Bc2 Nxb2 20.Rxd8+ Rxd8 21.Nbd2 Bg5. Проще было 21...Be7! и f7-f6, не давая противнику зацепки в виде пешки е5.

22.Nf1 Bf6 23.Ne3 c5 24.Rb1 a3 25.Ng4.


25...b4? Не с той ноги! Достойно венчало усилия черных 25...c4!, и к пешке е5 не подступиться: 26.Ngxe5 Re8! 27.Ng4 Bxc3 или 26.Nfxe5 Bxe5 27.Nxe5 Rd2.

26.cxb4 cxb4 27.Nfxe5 Bxe5 28.Nxe5 Rd2! 29.Bb3. Ходом 29.Rc1 белые могли поставить ловушку: 29...f6? 30.Bb3+ Kh7 31.Rc7! с ничьей. Однако после 29...Kh7! им пришлось бы еще найти компьютерный выпад 30.f4!! (проигрывает как 30.f3 f6 31.Ng4 Nd3 32.Bxd3 Rxd3 33.Rb1 b3!, так и 30.Nxf7 Rxc2! 31.Rxc2 Bxe4 32.Rc7 Bd5 33.Nxe5 Bxa2). Его идея – в варианте 30...Re2 31.Bb3! Bxe4 32.Rc8 Rxg2+ 33.Kf1 с обоюдоострой игрой.

29...Bxe4 30.Rc1 Bd5 31.Rc8+!? Видя, что взятие на d5 безнадежно (31.Bxd5 Rxd5 32.Nc6 Rb5! 33.Nd4 Rb8, затем Na4-c3 и b4-b3), белые решают пойти «другим путем». И их замысел неожиданно оправдывается!

31...Kh7 32.Rd8 Bxb3 33.Rxd2 Bxa2 34.Nc6.


34...b3?! Жаль. Эффектное 34...Nc4!! не оставляло сопернику никаких шансов: 35.Rd1 b3 36.Nb4 Bb1! (соль замысла) 37.Rxb1 b2 38.Rd1 Nd2 39.Na2 b1Q 40.Rxb1 Nxb1, и у черных фактически лишний конь.

35.Na5! Na4 36.Nc4 b2 37.Nxa3 b1Q+ 38.Nxb1 Bxb1. Две фигуры за ладью – слабое утешение за потерянные проходные! Но Потемкин не падает духом...

39.Rd4 Nc5 40.f4 Ne6 41.Rb4 Bd3 42.Kf2 h5 43.Ke3 Bf5 44.Rb5 Kg6 45.Rb6 h4 46.Rb7.


46...Kf6. Начало слоновой трагикомедии: после 46...Be4! 47.Rb2 f5 пара g2-h3 дышит на ладан. Пикантно, что белые не могут забрать взамен пешку h4: 48.Rb8 (48.Rb6 Kf7 49.Rb2 Nc7! и Nd5) 48...Bxg2 49.Rh8 Kf7! 50.Rxh4? Kg8 – ладья в капкане!

47.Rb8 g5 48.fxg5+ Kxg5 49.Rb5 Nf4 50.Kf3 Nd3 51.Ra5 f6 52.Ra6? Ne5+. Слон будто дал зарок не ступать на поле е4. Приканчивало 52...Be4+! 53.Ke3 Bxg2 54.Ra2 (54.Kxd3 Bf1+) 54...Bd5! (но не 54...Nf4 55.Rf2!) 55.Rd2 Nb4 и т.д.

53.Ke3 Bd7 54.Ra8 Bc6 55.Rg8+ Ng6 56.Kf2 Be4 (уже лучше...) 57.g3 hxg3+ 58.Kxg3 f5 59.Re8 f4+ 60.Kh2 Bf5 61.Rb8 Kh4 62.Rb6 Ne5 63.Rb5? Nf3+! 64.Kh1. Не «лечит» 64.Kg2 Nd4 65.Rb4 Bxh3+.


64...Nd4?! Апофеоз трагикомедии! Слон в третий – и последний – раз проспал свой выход на сцену: 64...Be4! 65.Rb2 Kxh3 или 65.Rb4 Nd2+ 66.Kg1 Kg3!

65.Rb4 Ne6 66.Kg2 Bxh3+. Пешку-то черные выиграли, но зато выпустили короля из угла, что значительно усложняет задачу.

67.Kf3 Kg5 68.Rb5+ Bf5 69.Rd5 Nf8 70.Rd2 Bg4+ 71.Ke4 Ng6. Последний промах. Шансы на выигрыш оставляло 71...Ne6.

72.Rd5+ Kh6 73.Rd6! f3 74.Rf6. Ничья. Потемкин проявил недюжинное упорство, но его слону явно не хватило сноровки...

ПОТЕМКИН - ЖОНЕТ
Дебют Берда A03
Олимпиада (дополнительный турнир)
Париж, 18 июля 1924 (6-й тур)
1.f4. С легкой руки Генри Берда это начало прочно вошло в обиход. Среди его приверженцев немало выдающихся имен: вспомним Чигорина, Капабланку, Тартаковера, Ларсена...Пару раз отдал дань 1.f4 даже Фишер.

1...d5 2.Nf3 Nf6 3.e3 e6 4.Nc3. Сам Берд обычно играл 4.b3, 5.Bb2 и 6.Bd3. А Ларсен с успехом применял 4.b4!?, причем в ответственных соревнованиях.

4...a6 5.b3 g6 6.Bb2 Bg7 7.Qc1 0-0 8.Nd1 b5 9.Nf2 Bb7 10.d4. Неплохой альтернативой было 10.a4!? b4 11.Nd3 a5 12.Nc5.

10...Nbd7 11.Be2 Qe7 12.c4 dxc4 13.bxc4.


13...bxc4. Упуская шанс захватить инициативу ходом 13...c5! Бесцельно теперь 14.Ba3 b4 15.Bb2 Ne4, а 14.cxb5 axb5 15.Bxb5? плохо из-за 15...cxd4 с угрозой Qb4+.

14.Ba3! c5 15.Rb1 Bd5 16.0-0 Rfc8 17.Ne5 Qd8 (17...Nxe5 18.dxe5!) 18.Nxd7 Nxd7 19.e4 Bc6. «Рыбка» советует 19...Bxd4! 20.exd5 exd5 с мощным пешечным кулаком в центре. Симпатичная идея! Хотя мне больше по вкусу 19...cxd4, получая две пешки на 4-й линии.

20.dxc5 Bf8. Отказываясь от активной контригры – 20...Bd4! 21.Qxc4 e5 22.fxe5 Nxe5, черные попадают под атаку.

21.Rd1! (21.Qxc4 Bb5) 21...Qc7 22.Ng4. Объективно сильнее 22.f5 Nxc5 23.fxe6, но мог ли Потемкин отказать себе в удовольствии пожертвовать качество?!

22...h5 23.Rxd7 Bxd7 24.Nf6+ Kh8.


Последующее напоминает комедию ошибок, но не судите соперников строго: играть неделю по две партии в день – тут и у мастеров ум за разум зайдет...

25.Bb2? Белые решили сразу взять быка за рога. В пользу черных было 25.f5 Rab8!, но 25.c6! Bxa3 26.Qxa3 Bxc6 27.Qc3 поддерживало накал борьбы (например, 27...e5 28.fxe5 Rab8 29.Rf1!).

25...Bg7? К счастью для Потемкина, соперник тоже зевнул идею 25...Qxc5+! 26.Kf1 c3, после чего белым худо: 27.Nxd7 cxb2 28.Qxb2+ Bg7 29.Nxc5 Bxb2 и т.д.

26.f5? («точнее» было бы 26.Bd4) 26...e5? Вторично амнистируя белых (26...Qxc5+! 27.Kf1 c3 28.Nxd7 Qd4 29.f6 Bxf6, выигрывая).

27.Qe3? Не замечая кинжального удара 27.fxg6! – коня нельзя брать из-за мата, а 27...Qxc5+ 28.Kh1 c3 опровергается 29.Qg5! После же 27...fxg6 28.Qg5 Qxc5+ 29.Kh1 Qe7 30.Bxe5 Be8 31.Bc3 у белых хорошие шансы на ничью.

27...Bxf6 28.Qh6+ Kg8 29.fxg6 fxg6? Напоследок фортуна все-таки улыбнулась поэту. Выигрывало 29...Qxc5+ 30.Kh1 fxg6.

30.Bxc4+. Черные сдались.

Заметили? Эта партия – словно зеркальное отражение предыдущей. Там белые трижды упустили ход слоном на e4, здесь черные трижды зевнули шах ферзем на c5...

Казалось бы, к финишу Потемкин должен был быть полностью измочален. Ан нет! «Хотя турнир завершился, праздник шахмат продолжился на следующий день, 21 июля, когда состоялся блицтурнир в кружке «Монмартр», – узнаём из аргентинского сборника. – Победителем его, естественно, стал д-р Алехин, набравший 20 очков при 22 участниках. Единственное поражение он потерпел в партии с Роберто Грау, который финишировал вторым с 17,5 очка. Далее были: Абоньи и Скаличка – по 16,5, Гаваши – 16, Громадка – 15,5, Потемкин – 13,5, Шульц – 12,5, Фернандес Кориа – 12, Оскам – 10,5, Громер и Кан – по 10, Рей Ардид – 9,5, Река – 9, Лансель – 8, Палау – 7,5, Смит – 7, Лазар – 6 и т.д.»

Ну не парадокс? В блице – против тех же соперников – Потемкин набрал почти впятеро больше очков, чем за всю олимпиаду! Кто-то скажет – подфартило. И ошибется. Этот успех Потемкина в молниеносной игре – отнюдь не единственный. В 1913 году, во время поездки во Францию, он даже разделил первый приз с Яновским в небольшом блицтурнире в Париже, вдобавок одолев знаменитого маэстро в личной встрече.

ШАХМАТНЫЙ КРУЖОК ИМЕНИ ПОТЕМКИНА
Слышали о таком? Нет?! А ведь его почетными членами состоял весь цвет русских шахмат Парижа: Алехин, Бернштейн, Тартаковер, Зноско-Боровский, Кан. Образованный из шахматной секции «Русского клуба», этот кружок играл ведущую роль во Франции вплоть до Второй мировой войны. За него выступали будущий гроссмейстер Россолимо, чемпион Парижа мастер Владимир Матвеев (еще одно несправедливо забытое русское имя), сюда захаживал Нимцович, как и многие другие проезжавшие через французскую столицу именитые шахматисты…

Я тут прочитал в одном солидном журнале, что Русский шахматный кружок был основан в 1925 году и что именно в нем Алехин провел свой рекордный сеанс вслепую на 28 досках. Да нет, господа, тот сеанс состоялся в зале «Petit Parisien», а кружок открылся лишь полтора года спустя. Дабы не быть голословным, процитирую Зноско-Боровского, многие годы руководившего работой кружка («Последние новости», Париж, 23 января 1932):

«Русский шахматный кружок имени П.П.Потемкина в Париже празднует сегодня пятилетие своего существования. Справляет с некоторым опозданием, так как на самом деле он был основан осенью 1926 года. Нужно было наличие исключительно счастливых условий, чтобы идея создать русское шахматное объединение в столице русской эмиграции могла осуществиться. Условием этим явилось наличие “Русского клуба”, который не только бесплатно предоставил шахматному кружку помещение, но еще и поддерживал его на первых порах. Главное, однако, все-таки было – иметь самую эту идею и решимость провести ее в жизнь. И в этом-то и есть огромная, незабываемая заслуга П.П.Потемкина, добившегося того, что не удавалось многим другим».

Кружок стал лебединой песней Потемкина. Увы, первые же дни существования нового клуба омрачились смертью его основателя. Это был тяжкий удар, после которого кружок, так блестяще начавший свою деятельность (молниеносные турниры, сеансы, первый городской чемпионат), стал хиреть. В начале 1927 года в нем насчитывалось не больше шести человек… И кто знает, что стало бы с этой колыбелью русских шахмат Парижа, не обрети кружок славное имя Петра Петровича Потемкина!

P.S. В 1925 году Потемкин начал сочинять роман «из жизни шахматистов», но никаких отрывков из него не сохранилось. Как и вообще ни одной строки, написанной им о любимой игре… Так думал и я, пока совсем недавно не узнал, что в бытность свою фельетонистом в газете «День» он писал там репортажи об авиаторах и… шахматистах!

(Материал из Интернет-сайта)