О нашей элите

В давние доперестроечные времена я умудрилась поругаться с Михаилом Михайловичем Жванецким. Дело было в кафе молодых специалистов «Джинн» в поселке Лоза НИИ подшипниковой  промышленности. Директор нашего поселкового клуба, умница и красавица Алла Русакова, творила для своих подопечных жителей чудеса. К нам приезжали Лев Лещенко, Валерий Золотухин, актёры Театра на Таганке. И каждая такая встреча была незабываемой.
В тот раз Алла умудрилась пригласить Жванецкого. И после его выступления нам удалось заполучить великого сатирика в своё кафе. На коньяк и немудрёную закуску.
          Я в те времена уже имела пару изобретений в области металлофизики, училась в аспирантуре, а заодно в парашютном кружке, занималась в секции большого тенниса, печатала свои стихи в городской газете и, соответственно, перед элитой не робела. Даже как-то в Доме Журналистов, получая грамоту за участие в комсомольской странице «Горизонт», нагло сообщила приставучим «акулам пера», что, мол, мы работаем на космос, а вы – накладные расходы.
Так что после нескольких рюмок коньяка мы с Михаилом Михайловичем нашли общий язык, перешли на «ты» и увлеченно обнимались на небольшом танцполе кафешки под старое танго «Маленький цветок».
И вот тут меня отозвала в сторону Алла Русакова. –
  - Ну вот что ты ему глазки строишь? – горячо вопросила она. Ты знаешь, как он выпендривался! Я перед ним чуть на коленях не стояла, чтобы он соизволил выступить. Понимаешь, договаривались на два концерта, но второй, в соседнем стройбате, сорвался. И получилось только 600 рублей вместо обещанных 1200!
Я, как младший научный сотрудник, получала в месяц 120 рублей и сочла, что 600 за два часа очень даже ничего. Пролетарская солидарность, как пепел Клааса, ударила в мозги и я отправилась выяснять отношения.
- Миша, у тебя совесть есть? Ну вот зачем ты Алле истерику устроил из-за денег? И ведь, слава Богу, что в стройбате не выступил! Там половина зрителей по-русски ни бум-бум, а вторая половина только великий матерный знает. Что тебе, 600 рублей мало?
Миша не смутился.
- Мало! – сказал он. Вот Аллу Пугачёву пригласили за 1000 рублей в каком-то Дворце культуры выступить, так она сказала, что за такие гроши пусть Толкунова этим козлам поёт, а она, великая певица, себя уважает!
Тут я озверела.
- Алле Пугачёвой совести не надо, у неё голос есть! А ты! Ты, что, не почувствовал, как тебя принимали? Понимали самую тонкую иронию, смеялись и радовались каждой твоей удаче. Вместе с тобой! Вот эти люди – учёные, инженеры, интеллигенты. Ты для них воплощение их мыслей, их души, их смеха и отношения к жизни. Тебе без них просто нельзя! Может, для Пугачёвой они козлы, а для тебя-то – твой народ!

Когда мы расставались, Михаил Михайлович прошипел мне, уходя:
- Я тебя никогда не прощу!
- Напугал ежа, - фыркнула я мысленно.

Больше мы не встречались. Хотя я с удовольствием смотрела его выступления по ТВ.
Зато Аллу Борисовну перестала уважать. Трудно уважать певицу, считающую своих зрителей козлами. Да и репертуар её мне нравился всё меньше и меньше. Она и вправду скатывалась до уровня своей воображаемой публики. А теперь совсем укатилась...