РЛ8 Пушкин Руслан и Людмила Происхождение 3

Руслан и Людмила Пушкина (критика первого этапа полемики называли творение именно как «Людмила и Руслан» - им непорченая девица важнее всего …) был продолжением попыток грандов нового русского поэтического языца русофицировать легендарный для мировой поэтики рыцарский  роман-поэму  «Неистовый Роланд» (Orlando furioso)  Лудовико Ариосто - придворного комедиографа в Ферраре

Сей  возрожденческий по мировоззрению труд, полный иронии к деянием древних, вышел в 1516 г. (полностью в обработке -  в 1532) и был продолжением (gionta):
 а) Песни о Роланде – основы старофранц. эпоса Шансон не Жест = Песнь о Деяниях
 б) поэмы «Влюблённый Роланд» (Orlando innamorato), написанной Маттео Боярдо (опуб. посмертно в 1495 году)

Бенедетто Кроче в своем сочинении «Ариосто,  Шекспир и Корнель» (1920) указал на универсальную гармонию как на верховный художественный принцип «Неистового Роланда».

Неистовый входит в линейку мировых шедевров с титулом «Вечные сюжеты»

Пушкин, создавая школу гармонизации, гладкописи и напевности русского стиха, понаблюдав над тщетой стараний Жуковского (Людмила, 12 дев), Катенина (Ольга) и позже Раича, понял, что ворваться Зал Славы русского Парнаса и оседлать его трон-коня Пегаса он может только встав с первой же попытки в этот ряд «Боярдо – Ариосто – Шекспир- Корнель – Пушкин».

Для этого надо было не корпеть над переводом, седлая коня с чуждой поэтикой, а, позаимствовав  идею и фабулу, смастерить первый сногсшибательный по исполнению русский по духу, нюху и звуку сюжет и почти бесподобными героями…

Так, заимствую и пародируя все и вся, Пушкин берется за первую русскую ирои-комическую поэму = рыцарский по сути роман о «русских богатырях» этнически абс-но не русских, а руских  русов = Руслан и Людмила

Руслан Киевский это тот же Роланд Парижский: рыцарь Карла Великого франк Роланд отправляется искать катайскую принцессу Анджелику = богатырь (храбр, витязь) из наемной дружины руси кн. Владимира отправляется искать на конкурсной основе свою жену Людмилу, которую неведомая силища украла у него прямо с брачного ложа сразу после прелюдии и перед основным половым актом. Среди отличий Руслана от Роланда выделим одно: Роланда любовь к Анджелике привела к безумию; Руслан этого возмездия избежал. Чего не скажешь об авторе…

Происхождение молодоженов мы выяснили в двух предыдущих заметках …

Теперь же нас интересуют еще два персонажа -  Голова и  Карл

Персона №1. ГОЛОВА

Центральной сценой поэмы РиЛ является встреча Руслана со спящей на поле бывшего боя Головой, которая хранит Меч Освобождения Руси от власти и чар карлита карлика Карла, вот-вот отойдет из не медикаментозной  комы в мир иной, но упорно ждет того, кому этот «меч Гийома» предназначен… Им то и оказывается Руслан … А как же иначе: героями не рождаются – их делают писатели!
   
Как сия сказочная  головка, живущая отдельно от тела и дела,  могла прийти в голову Пушкину, даже перенесшему несколько горячек?  А вот как.  В Неистовом есть один геройский персонаж  -  веселый искатель приключений Астольф, которому все нипочем. Ему везет: у него волшебное копье, само всех сшибающее с седла, у него волшебный рог, обращающий в паническое бегство всякого встречного; у него даже толстая книга с азбучным указателем, как бороться с какими силами и чарами. Когда-то его занесло на край света к соблазнительнице Альцине, и тогда его вызволил Руджьер. Оттуда он поскакал на родину через всю Азию. По дороге он победил чудо-великана Оррилла, которого как ни разрубишь, он вновь срастется: Астольф отсек ему голову и поскакал прочь, выщипывая на ней волосок за волоском, а безголовое тело бежало, размахивая кулаками, следом; когда выщипнул он тот волос, в котором была великанова жизнь, тело рухнуло и злодей погиб.

Песни I—XXV:
79 Но вот тысячный вскинулся удар,
Улучил меж плечом и челюстью,
Снес голову с плеч,
Снес шлем с головы, —
И не ждет Астольф, пока соперник спешится,
А хватает голову за космы,
И враз в седло, и вскачь вдоль реки,
Чтоб кровавую не отбил обезглавленный.
Словно он стяжал уже лавр победы:
Чает немногими ударами
Вырвать чернодею и волос и жизнь.
Бремя такого дела
На свои он испрашивает плечи:
Ежели допустят его до битвы
Братья-рыцари, то Орриллу конец.

и снимает Орриллу голову и волосы.

81 И охотно уступают братья-рыцари,
Полагая, что тщетен этот труд.
Вот вышла в небо Аврора,
А из замка в поле — Оррилл,
А на Оррилла — британский герцог:
Один с палицей, а другой с клинком.
Тысяча у Астольфа ударов,
Хоть один да отлучит дух от тела.

82 То отрубится кулак при дубине,
То отвалится рука с кулаком,
То Астольф рванет поперек по панцирю,
То отхватит обрубок за обрубком.
Но Оррилл как нагнется, как подымет,
Что отрублено, и снова он цел.
Искроши его хоть на сто кусков,
Миг, и глядь, он опять цел и сросшийся.

83 Но вот тысячный вскинулся удар,
Улучил меж плечом и челюстью,
Снес голову с плеч,
Снес шлем с головы, —
И не ждет Астольф, пока соперник спешится,
А хватает голову за космы,
И враз в седло, и вскачь вдоль реки,
Чтоб кровавую не отбил обезглавленный.

84 Не поймет растерянный, что и как,
Бредет, шарит в пыли свою голову;
Но заслышав, что это всадник
Мчится в лес, унося ее с собою, —
Тотчас сам к коню,
И в седло, и в погоню, и без отдыха,
И хотел бы крикнуть: «Постой! назад!» —
Но молчит: его рот в руках у герцога.
85 Радуется, пятками о бока,
Мчит, отпустив поводья,
Но ему еще немалое поле
До Рабикана, дивного скакуна.
А меж тем Астольф по его космам
Рыщет пальцами от бровей к загривку,
Ищет торопливо,
Где тот волос, в котором все бессмертие?

86 Дыбятся волосы без счета,
Ни один не длинней и не короче;
Который же вырвать,
Чтобы вышла смерть душегубцу?
Лучше, — думает, сниму-ка я все!
Но ни щипцов у него, ни ножниц;
И тогда он хватается за меч,
Потому что он режет чище бритвы.

87 Взявши голову за самый ее нос,
Он лысит ее и сзади и спереди, —
И вот выпал роковой меж волосьев,
И лицо стало стылое и бледное,
Закатился зрак,
Закатилась жизнь за явную смерть,
А безглавое тулово
Рухнуло в корче из последнего седла.

88 Возвращается Астольф,
Держа голову, меченную смертью,
К своим рыцарям и своим дамам
И показывает им на дальний труп.
У тех приветные лица,
Но рады ли они, я не знаю —
Зависть гложет сердце братьев-рыцарей,
Что такая победа — не у них.
89 Берегущим красавицам
Тоже, верно, не мил такой исход:
Чтобы дольше длилась
Обреченная жизнь двух братьев,
Скорым во Франции грозимая концом,
Здесь они их вывели на Оррилла,
Чтобы скрасть их время, покуда
В небе не минет недобрая звезда.

90 А местник Дамиэтты
Как заслышал об Оррилловой погибели,
Так пустил в небеса голубку
С грамоткою на нитке под крылом.
Прилетела она в Каир —
Из Каира выпускают другую
(Так здесь водится), и в малое время
Уже всюду знают: Оррилл убит.

  рис. Illustration for Orlando Furioso -- Gustave Dor; Gustav

Итак, нашлась для поэмы РиЛ и голова, и заветный волос…  Голову Пушкин сделал отдельным забавным персонажем, что боится щекоток в носу и важен только как хранитель Меча Освобождения, способного отсечь волшебную бороду мерзкого карлика, укравшего Людку и пытающегося преодолеть свой евро-недуг – импотенцию - лишить девицу цельного мудрия ее кисло-сладкой плоти.

Ответ на вопрос зачем вообще Ариосто, а за ним и Пушкину потребовалась эта жуть Головы (одному многоразовое кроваво-хоррорное отсечение и регенерация, а другому  -  кома с побудкой щекотанием копьем в носу)  ответ есть у Дж, Дж. Фрезера в книге Золотая ветвь ( у меня она изд-ва КФМ 1998г):  в главе XXI “ Табу на предметы” есть раздел «Табу  на голову» = Многие народы считают голову особо священной частью тела. Святость эта иногда связана  с верой в  то, что в голове обитает душа… Картина как улепетывает  Астольф с отрубленной головой с рукой воткнутой в ее кровоточащий орущий рот, а за ними гонится  вулканирующий кровью из шеи обрубок тела колдуна Оррилла  очень впечатлила юного Пушкина.
Кроме Головы, в поэме Пушкина возникает и еще один важный объект для идейного ее строя и патриотического содержания = Меч.
Для выбора меча можно обратиться к инфо о «12 самых знаменитых мечей, о которых слагали легенды» : среди которых нам более подходят  меч Карла Великого «joyeuse»
 
рис меч «Дюрандаль»  Роланда, застрявший в стене:
 
рис  меч рыцаря Гийома

рис  Ульфберт - самое совершенное холодное оружие раннего Средневековья
   
рис Имперский меч СРИ
 

II
Карл и заветный волос

Волосы  Оррилла чудесной силы из поэмы Ариосто  Пушкин отдает иному персонажу соей поэмы – карлиту Карлу, который обладает бородой, пусть и неудобно длинной, но имеющей заветный волос бессмертия…

Легенды об отсекающих волосы весьма архаичны. Примеры:

Фрэзер Д Фрэзер Д.  Золотая ветвь. Исследование магии и религии. М., 1980,

 рис. Смерть, отсекающую волос Алкесты (Еврипид. Алкеста)

 рис. Сциллу, отрезающую пурпурный волос Ниса, в котором было заключено его
      бессмертие (Вергилий.  Скопа)

 рис. Ириду, срезающую золотистую прядь Дидоны (Вергилий.  Энеида, IV,

 рис. Далила и  волосы Самсона    Ван Дейк, «Самсон и Далила»
 
 рис. Волшебный волосок Старика Хотабыча
   
Ответ на вопрос о волшебстве волос и их месте в поэмах есть у  того же Дж, Дж. Фрезера в книге «Золотая ветвь» =  в главе XXI “ Табу на предметы” есть раздел «Табу  на волосы», в котором детально описаны верования людей в сверх естественную силу волос головы, включая бороды … Читайте, а волосы свои колдунам и спецам по магии не давайте = сжигайте…

Нюанс:
в копне волос Орриллы был лишь один заветный волосок, дававший владельцу бессмертие; Руслану было легче – достаточно было стать на время брадобреем с мечом от Головы