Постснежники

Ах, как хороша жизнь после смерти… Очередной… Одной из…
Молодой дед Степан размашисто шагал по осенним лужам и думал так.
Ах, если бы Достоевский написал роман «Круглый стол квадратной формы». Кажется, это был бы третий том «Братьев Карамазовых», который он давеча повстречал на улице Социалистической в Карловых Ворах, но отказался покупать ввиду политической принадлежности. Точнее, отсутствия политических принадлежностей в канцелярском магазине, где товароведом работала его будущая антисупруга Зинаида Татаровна Зинаидо. Она знала, что такое дзюдо, но заниматься предпочитала айкидо, также склонялась в сторону аюрведы, и так до бесконечности, которую она понимала, как два пальца об асфальт, то есть нечто невозможное.
Когда Степан предложил ей руку и сердце, она предпочла почки – вареные, жареные, пареные, но лишь бы не сердце, поскольку то пустое и черное, как горький орех в парке горького ореха, который, если облизать, оставляет во рту нечто крайне неприятное, непринятое и оттого крайнее.
Зинаида поглядела на него из-под начерно распахнутых ресниц непонимающим, но отчего-то всеобъемлющим взглядом – так, что от Степана отвалилась молодость, а осталась лишь дедовость, как иногда говаривал, dead-овость, то бишь некоторая новость о чем-то, так сказать известие, i.e. известь-я и прочее.
- Знаешь, Степан, - молвила супруга-в-себе, - у меня уже давно будет муж, поэтому мне нужно будет тебе тогда-то отказать, когда ты задаешь мне вопрос о женитьбе – методологически некорректно, как и твои взгляды относительно поздней политики Сталина.
- Да уж, Зинаидо, - с издевкой произнес Степан, как бы пытаясь все-таки сказать «Зинаида», но чтобы та не заметила и не оскорбилась таким обращением, которое свойственно употреблять лишь тем, кто не уважает человека, к которому обращается. – Не ожидал от тебя такого фундаментального подвоха.
- Прости, Степан. Все, что здесь происходит, совершенно несмешно и скучно, поэтому, пожалуйста, лучше уисходить.
- Что-что? – недоумёл Степан.
- Точнее, уходить, а то какой-то who-исходить получился.
- Вот и мне так послышалось.
- Но тебе не послышалось, что моего мужа звали Надич Милорадович Павич, поэтому прости и прощай.
- «Прости и прощай» - замечательное название для романа. –  Степан вдруг остановился и громогласно захохотал, глядя на пропадающее холст-лицо не-Зинаиды. –  Так как, говоришь, отчество твоего супруга?..

2019