Обиженные

Ненавистников советской власти американские спецслужбы всегда вели и ведут с детства. Или, в крайнем случае, с юности.

Обычно они выбирают людей ущемленных, обиженных и одержимых местью. В случае той истории, которую мы сейчас пожинаем, они выбирали не всяких детей (речь идет о родителях нынешних оппозиционеров), а только тех, у которых родители были расстреляны в дни сталинского террора.

По историческим данным, фильмам и воспоминаниям известно, какую трагедию переживали эти дети в самом нежном возрасте. Их отчитывали перед комсомольскими собраниями, заставляли отречься от своих родителей, сменить фамилию, их чурались. Им везло, если после ареста родителей их брали к себе на воспитание родственники, которых каким-то чудом оставляли на свободе. Большинство же оказывалось в "казённых домах".

Они попадали либо в тюрьмы (в детские тюрьмы можно было посадить подростка с 12 лет), либо в специальные детские дома. Снабжение там было скудное. Обстановка тяжелая. Воспитание - суровое.

М.И. НИКОЛАЕВ, сын репрессированных родителей, выросший в детском доме, пишет:

«Практика была такая: чтобы исключить у ребенка любую возможность воспоминаний, ему давали другую фамилию. Имя, скорее всего, оставляли, ребенок, хоть и маленький, но к имени уже привык, а фамилию давали другую…

ГЛАВНАЯ ЦЕЛЬ У ВЛАСТИ, забиравшей детей арестованных, ЗАКЛЮЧАЛАСЬ В ТОМ, ЧТОБЫ ОНИ ВООБЩЕ НИЧЕГО НЕ ЗНАЛИ О РОДИТЕЛЯХ и не думали о них. ЧЧТОБЫ, не дай бог, НЕ ВЫРОСЛИ ИЗ НИХ ПОТЕНЦИАЛЬНЫЕ ПРОТИВНИКИ ВЛАСТИ, МСТИТЕЛИ ЗА СМЕРТЬ РОДИТЕЛЕЙ».

А вот что пишет в своей статье кандидат исторических наук ТАТЬЯНА ПОЛЯНСКАЯ:

"В каждом городе, где происходила операция по репрессированию жен «изменников Родины», создавались детские приемники, куда поступали дети арестованных. Пребывание в детприемнике могло длиться от нескольких дней до месяцев. Людмила Федоровна Петрова из Ленинграда, дочь репрессированных родителей, вспоминает:

— Посадили на машину. Маму высадили у тюрьмы «Кресты», а нас повезли в детский приемник. Мне было 12 лет, брату — восемь. В первую очередь нас наголо остригли, на шею повесили дощечку с номером, взяли отпечатки пальцев. Братик очень плакал, но нас разлучили, не давали встречаться и разговаривать. Через три месяца из детского приемника нас привезли в город Минск.(конец цитаты)

Из детприемников детей отправляли по детским домам. Братья и сестры практически не имели шансов остаться вместе, их разлучали и отправляли в разные учреждения. Из воспоминаний АННЫ ОСКАРОВНЫ РАМЕНСКОЙ, чьи родители были арестованы в 1937 году в Хабаровске:

— Меня поместили в детприемник в Хабаровске. На всю жизнь мне запомнился день нашей отправки. Детей разделили на группы. Маленькие брат с сестрой, попав в разные места, отчаянно плакали, вцепившись друг в друга. И просили их не разъединять. Но ни просьбы, ни горький плач не помогли… Нас посадили в товарные вагоны и повезли… (конец цитаты)

НЕЛЯ НИКОЛАЕВНА СИМОНОВА:

— В нашем детдоме жили дети от грудного возраста до школьного периода. Кормили нас плохо. Приходилось лазить по помойкам, подкармливаться ягодами в лесу. Очень многие дети болели, умирали. Нас били, заставляли долго простаивать в углу на коленях за малейшую шалость… Однажды во время тихого часа я никак не могла заснуть. Тетя Дина, воспитательница, села мне на голову, и, если бы я не повернулась, возможно, меня бы не было в живых.

В детских домах широко применялись физические наказания. НАТАЛЬЯ ЛЕОНИДОВНА САВЕЛЬЕВА вспоминает о своем пребывании в детском доме:

— Метод воспитания в детдоме был на кулаках. На моих глазах директор избивала мальчиков, била головой о стену и кулаками по лицу за то, что при обыске она у них находила в карманах хлебные крошки, подозревала, что они готовят хлеб к побегу. Воспитатели нам так и говорили: «Вы никому не нужны». Когда нас выводили на прогулку, то дети нянек и воспитательниц на нас показывали пальцем и кричали: «Врагов, врагов ведут!» А мы, наверное, и на самом деле были похожи на них. Головы наши были острижены наголо, одеты мы были как попало.(конец цитаты)

Дети репрессированных родителей рассматривались как потенциальные «враги народа», они попадали под жесточайший психологический прессинг как со стороны сотрудников детских учреждений, так и сверстников. В такой обстановке в первую очередь страдала психика ребенка, детям крайне трудно было сохранить свой внутренний душевный мир, оставаться искренними и честными.

МИРА УБОРЕВИЧ, дочь расстрелянного по «делу Тухачевского» командарма И.П. Уборевича, вспоминала:

«Мы были раздражены, озлоблены. Чувствовали себя преступниками, все начали курить и уже не представляли для себя обычную жизнь, школу».(конец цитаты)

Мира пишет о себе и о своих друзьях — детях расстрелянных в 1937 году военачальников Красной армии: Светлане Тухачевской (15 лет), Петре Якире (14 лет), Виктории Гамарник (12 лет) и Гизе Штейнбрюк (15 лет). Самой Мире в 1937-м исполнилось 13 лет. Известность отцов сыграла роковую роль в судьбе этих детей: в 1940-е годы все они, будучи уже взрослыми, были осуждены по статье 58 УК РСФСР («контрреволюционные преступления») и отбывали наказание в исправительно-трудовых лагерях. (конец цитаты)

https://lenta.ru/articles/2017/03/11/enemykids/

Поскольку в период сталинского правления обстановка в детских домах была гнетущая, дети убегали и беспризорничали. Их ловили, частично отстреливали (расстреливать детей можно было по закону с 12 лет, снова рассовывали по приютам для детей преступников, а часть безнадзорных детей зачем-то передавалась на Запад (с ведома Сталина, конечно).

Так оно и вышло, что БОЛЬШОЙ ТЕРРОР ПОРОДИЛ как бы НОВУЮ КАТЕГОРИЮ будущих ПРЕСТУПНИКОВ. С этим надо было СРОЧНО что-то делать. По крайней мене, дать этой части населения Страны Советов какое-то определение. Вот почему в одном из пунктов ПРИКАЗА НКВД  «Об операции по репрессированию жен и детей изменников Родины»,  впервые появился термин «СОЦИАЛЬНО ОПАСНЫЕ ДЕТИ».

«СОЦИАЛЬНО ОПАСНЫЕ ДЕТИ ОСУЖДЕННЫХ, - написано было в документе, - в зависимости от их возраста, степени опасности и возможности исправления, ПОДЛЕЖАТ ЗАКЛЮЧЕНИЮ В ЛАГЕРЯ или ИСПРАВИТЕЛЬНО-ТРУДОВЫЕ КОЛОНИИ НКВД или водворению в ДЕТСКИЕ ДОМА ОСОБОГО РЕЖИМА Наркомпросов республик».

Возраст детей, попадающих под эту категорию, не указан. Значит, таким «врагом народа» мог быть и трехлетний малыш. Но чаще всего «социально опасными» становились подростки.

Таким подростком был признан Петр Якир, сын расстрелянного в 1937 году командарма И.Э.Якира. 14-летний Петя был выслан вместе с матерью в Астрахань. После ареста матери он был обвинен в создании «анархической конной банды» и приговорен к пяти годам заключения как «социально опасный элемент». Подростка отправили в детскую трудовую колонию. О своем детстве Якир написал воспоминания «Детство в тюрьме», где подробно описывает судьбу таких, как он, подростков".
https://lenta.ru/articles/2017/03/11/enemykids/

Однако положение детей репрессированных родителей, находящихся в детских домах, требовало ещё большей регламентации.

ПРИКАЗ НКВД СССР № 00309 «ОБ УСТРАНЕНИИ НЕНОРМАЛЬНОСТЕЙ В СОДЕРЖАНИИ ДЕТЕЙ РЕПРЕССИРОВАННЫХ РОДИТЕЛЕЙ»

и

циркуляр НКВД СССР № 106 «О ПОРЯДКЕ УСТРОЙСТВА ДЕТЕЙ РЕПРЕССИРОВАННЫХ РОДИТЕЛЕЙ В ВОЗРАСТЕ СВЫШЕ 15 лет» были подписаны 20 мая 1938 г.

В этих документах от сотрудников детских домов требовали «УСТАНОВИТЬ АГЕНТУРНОЕ НАБЛЮДЕНИЕ ЗА УКАЗАННЫМ КОНТИНГЕНТОМ ДЕТЕЙ РЕПРЕССИРОВАННЫХ РОДИТЕЛЕЙ, своевременно вскрывая и пресекая антисоветские, террористические настроения и действия».

В том случае, если дети, достигшие 15-летнего возраста, проявляли «антисоветские настроения и действия», они предавались суду и направлялись в исправительно-трудовые лагеря по спецнарядам НКВД".

https://lenta.ru/articles/2017/03/11/enemykids/

Несовершеннолетние, попавшие в ГУЛАГ, составляли особую группу заключенных. Перед тем как попасть в исправительно-трудовой лагерь, «малолетки» проходили те же круги ада, что и взрослые заключенные. Арест и этапирование происходили по тем же правилам, за исключением того, что подростков содержали в отдельных вагонах (если таковые имелись) и в них нельзя было стрелять.*
________

* Л.И.Абрамович рассказывает в воспоминаниях о том, каким унижениям подвергали арестованных и заключенных (в том числе, и подростков), изощренно осматривая их половые органы, ставя в унизительные позы.
________

«Малолетки», обозленные на весь мир за отнятое детство, мстили за это «взрослым». Л.Э. РАЗГОН, бывший узник ГУЛАГа, вспоминает, что «малолетки» были «страшны в своей мстительной жестокости, разнузданности и безответственности». Более того, «они никого и ничего не боялись».

И впоследствии повзрослевшие дети, признанные социально и политически опасными, до 1953-58 годов периодически отправлялись в лагеря и далее - на освоение Севера и Сибири. Жизнь этих людей была полностью искалечена. Поэтому многие из них, став зрелыми людьми, так и не смогли вернуться к нормальной жизни, пополнив собой преступный мир. Другие же примкнули к диссидентским и правозащитным направлениям.

Так стихийно возникла огромная "сеть обиженных", ведь дети расстрелянных родителей проживали на всей территории Советского Союза (в Москве им жить не разрешалось).

Такое огромное количество пассивно или активно недовольных во всех уголках страны играло на руку западным спецслужбам, которые поспешили этим воспользоваться. Они взяли на себя руководство сетью "обиженных", обучили ее членов защищать свои права, опираясь на Декларацию о Правах Человека и соблазнили западной "демократией".

Диссиденты постоянно требовали одного - справедливости. А суть её для них заключалась в том, чтобы все сталинские преступления были полностью легализованы и расследованы. Только для этого им и нужна была западная демократия, пересаженная на советскую почву. В семидесятые годы двадцатого века они уже активно выступали против чиновников брежневского аппарата, которые пытались закамуфлировать и прикрыть движение разоблачения Сталина, инициированное Хрущевым.

В результате бывшие "дети" снова попадали в тюрьмы, лагеря, что еще больше подпитывало не только их собственную ненависть, но и ненависть их потомков. Так образовалось подполье. 

Бывших ОБИЖЕННЫХ ДЕТЕЙ на просторах СССР было СЛИШКОМ много(ведь мы до сих пор не знаем точного количества всех репрессированных). Во всяком случае, оскорбленных, недовольных и нереализованных оказалось так много, что из них вполне уже можно было создать боеспособную армию, обученную расшатыванию советской власти.

Работники КГБ сбилась с ног, прислушиваясь к разговорам простых людей, среди которых всегда могли найтись работники "сети". Однако эти меры привели лишь к тому, что, охотясь за зайцами, "тайная полиция" упустила настоящих волков, сидящих во власти, и, руководящих "движениями".

Дети "врагов народа", оказавшиеся за рубежом, воспитывались спецслужбами в ненависти к СССР. После перестройки их вбросили на родину, как зараженных тараканов.

К советским ровесникам они явились в ореоле заграничного шика (что особенно гипнотически действовало на элитных детей), уже перевоспитанными и ненавидящими страну своих отцов и дедов. Эти люди воссоединились с советскими диссидентами и укрепили оппозиционное подполье.

Дураки-патриоты тут же ОШИБОЧНО назвали их "троцкистами" (меня всегда возмущала такая скотская неразборчивость!), хотя заграничные оппозиционеры никогда не были носителями революционных идей Троцкого. По сути, они являлись орудиями заморских спецслужб,  американскими обезьянами, опоясанными взрывчаткой.

Что же касается наших доморощенных диссидентов, то они вообще никогда не были врагами Советской власти. Единственное, чего они требовали от нее - это справедливости и исправления сталинских преступлений. Признания ошибочности арестов и расстрелов их родителей.

Поэтому первым, что было потребовано ими во дни Перестройки и Гласности - десталинизации.

Я думаю, что в нашей стране живут огромные пласты совершенно разного народа. По сути, разные миры со своими законами и реальностью. Для кого-то  стало невозможным забыть поруганное историческое прошлое.

А кто-то, кого история не хлестнула так жестко плеткой, остались наивными простачками, для которых трагедия одних обернулась одиозной любовью к ТОМУ открыточному герою в белом кителе, которого они никогда не знали, не видели и который не только при своей жизни, но и после Перестройки продолжил делить страну на две несоединимые, враждебные половины.

И это не просто фраза. Наша страна, увы, разрублена. И на двух этих половинах живут люди, которые не прощают старых обид.