Красота красотой, любовь любовью, а совесть совест

   
   В жаркую летнюю пору с Бахмутского шляха съехал чёрный «Мерседес» и, пропетляв по улочкам и переулочкам между хатками и хатенками, остановился возле одноэтажного серого здания в посёлке «Светличный». Машина была покрытой пылью за исключением лобового стекла. Открылась дверца и из неё высадился мужчина лет пятидесяти – шестидесяти.
   Он снял рубашку, старость ещё не проглядывалась в мускулистом теле и оказался голым до пояса.  Проветрившись, одел.   Посмотрев на здание, бросил: привет, бусугарня, давненько не виделись, встречай гостя. Закончив говорить, осмотрелся вокруг.
- Всё тоже самое, - сказал он. – Депо, каракуба, летний клуб, зимний, сиреневый парк. Перестройка никак не изменила посёлок.
   Мужчина поднялся по ступенькам в здание, открыл, вошёл. Выбрав столик возле открытого окна, в которое влетал лёгкий ветер присел.  Помещение пустовало, за стойкой, уставленной водочными и пивными напитками никого не было.
- Здесь кто – то есть, - крикнул он.
   Шторка в подсобке отдёрнулась и вышла женщина тоже лет пятидесяти – шестидесяти. Она была без макияжа, но он и не нужен был ей. Лицо поражало естественной красотой. Чёрные, не выщипанные брови, припухшие, слегка подведённые губы, лёгкий румянец, красивая грудь, не раздутая.
   Он мельком взглянул на неё и бросил: газированной воды, потом положил руки на стол, на руки голову, закрыл глаза.
- А может пива, - сказала женщина. – На улице жара. Охладитесь.
- Нет, - ответил мужчина, не поднимая голову. – Я и так пьяный от дороги.
- А откуда едете?
- Из Москвы. Тысячу вёрст за рулём один. Устал.
   Женщина, пристально посмотрев на его поседевшую голову с чёрной полосой на правой стороне, протянула руку, словно хотела погладить, но отдёрнула и ушла. Мужчина потёр висками ладони и, подняв голову, осмотрелся.
- И внутри то же самое: столики, стулья, сильно отдает перегаром, сигаретным дымом, мужики накачиваются, а сирень цветёт.
   Женина вернулась, поставила бутылку на стол, постояла, а потом решилась и уселась напротив него.
- Вода сильно холодная, - сказала она, - не пейте разом, а то заболеете.
- Всё может быть, но Вы так беспокоитесь за меня, как будто я Ваш хороший знакомый.
- А Вы не ошиблись. Знакомы Вы мне, - она выдержала паузу. – Вон и чёрная полоса на голове. Знакомы, Виктор Степанович. Даже очень.
   Мужчина, резко оторвав голову от стола, удивленно посмотрел на женщину.
- Светлана ты? – протянул он, голос занервничал, лицо покраснело.
- Я Виктор Степанович. Сначала не узнали, а теперь узнали. Помните? Или забыли?
- Мистика, - бросил он. – Это в голове моей от дальней дроги непорядок. Или ты действительно существуешь и сидишь напротив меня?
- Никакой мистики.
   Поведение мужчины было очень нервным. Он вскакивал, садился, кружил возле столика, словно что – то искал.
-Это сколько же лет мы не виделись?
- Давно, Виктор Степанович, очень давно. Сирень уже в тридцатый или сороковой год цветёт. А не виделись мы с тех пор, когда Вы уехали в Москву. А вернее…
- Не нужно Светлана, не нужно. Ты ничего не знаешь и не поймешь меня. Лучше поговорим о другом.
- Ну, нет. Виктор Степанович. Если уж начали об этом, нужно и продолжать.
- Да понимаешь ты, что я ошарашен, сбит с толку, столько лет не виделись.
- Но то, о чём я думала все эти годы скажу.
- Да прошло оно, прошло.
- Нет, - твёрдо сказала женщина. –Любила я Вас, Виктор Степанович, ох, как любила.
- Добить хочешь? Хорошо говори. Только скажи мне: ты замужем.
- Нет.
- А почему? Самая красивая женщина в посёлке.
- Красота, красотой, а любовь, любовью. Помните, как мы в степь с Вами ходили, полынь мяли, в балку «Глубокую» за ландышами и подснежниками. С родничка воду пили. Вы учили меня рогатки мастерить, самопалы делать и стрелять из них, - её голос становился жестким. – Вспомните, что обещали.
- Детьми были, Свет. Детьми.
-Да только не по – детски вели себя. Как Вы говорили, - её голос нарастал, -  что после школы поженимся, а как уехали в Москву, так и забыли. Сколько я Вам не писала не отвечали. Собиралась в Москву ехать. Да родители запретили: не стыдись. Помните?
- Было, было, - забормотал он, отворачиваясь от её горящего взгляда. – Я не мог на тебе жениться.
- Это почему же. Я провинциалка, а в Москве москвички. Городские.
- Не поймешь ты меня. Не в этом причина.
- Это почему же не пойму. Попробуйте.   
 - Познакомился с одной девушкой, она врачом была, я лежал в госпитале, операцию делали. Что греха таить, соблазнил её, а бросить совесть не позволила. Мучился. Не любил, а уйти от неё так и не смог. Несколько раз собирался, а как посмотрю в её глаза, а в них: не мучь свою душу, уходи, а душа мучилась совестью, и моё решение пропадало. Рвался я к тебе. Верь. Рвался, а из – за глаз не смог. Совесть души. – Он замолчал. -  Что об этом говорить. А почему ты не вышла замуж? Ведь за тебя все поселковые мужики гурьбой ходили.
- Да все. Я уже говорила Вам. Любила я Вас, Виктор Степанович.  Минуты не было, чтоб я о Вас не вспоминала. Всех гнала. Одна.
- Что ты хочешь этим сказать?
- А то, что никто кроме Вас мне не нужен был, а Вы меня бросили.
- И ты все эти годы? Одна? Но это невозможно! – нервно бросил он.
- Кому – то невозможно, а мне оказалось возможным.
- Одна? С тех пор и до сих одна?
- Да. Все годы. - Она помолчала. Смела крошки со стола в ладонь. - Пейте воду Виктор Степанович, она уже в норме.
- Неправильно я поступил с тобой. Грубо. Прости.
- Не нам судить Виктор Степанович. - Красота - красотой, любовь – любовью. а совесть – совестью. Красота со временем старится, любовь зачастую превращается в привычку, а совесть души, какой рождается, такой и умирает.
   Она отвернулась и пошла к стойке, бросив.
- Не приходите больше в бусугарню. Зачем прошлое тревожить.
- Да, да. Не приходите.
   Мужчина встал, не выпив воду, и вышел. Дорогой он думал, так как же быть, когда сталкиваются красота, любовь и совесть души