Клеопатра

               

       Тёплым майским днём весь столичный град Киев радовался яркому солнцу, распустившимся каштанам на Крещатике, красным тюльпанам и пестревших на солнце всеми оттенками сиреневого и белого цветов кустов сирени. На диком винограде, по всей длине его гибкой змеившейся лиане зеленели молодые листочки, оживляющие гранитные стены массивных домов центральной части города Киева. Впрочем, за Киевом закрепилась слава одного из самых зелёных городов нашей необъятной Родины, а то и мира. По оживлённым улицам мчались большие переполненные людьми троллейбусы. И в выходные дни доперестроечного периода жизни, при советской власти, многие работали, а не предавались праздности и лени, как об этом теперь думают современные новые украинцы, у которых уже «всё схвачено, за всё заплачено!» А их жёны, порой устают от чрезмерного просмотра сериалов, смачно уплетая за обе щеки шоколадные конфеты, возлежа на своих мягких импортных диванах и креслах, обитых натуральным бархатом. А их обеспеченные по всем параграфам детки балдеют от своей безмерной вседозволенности и безнаказанности.
        Но кто мог тогда предполагать, что в нашей стране, о которой нам в школе учителя внушали как самой мудрой и справедливой, довольно быстро люди разделятся на бедных и богатых. Прогремит Великий Путч Времени, после которого Генеральный секретарь ЦК КПСС М. И. Горбачёв вместе с дурковатым лидером Борисом Ельциным ликвидируют Коммунистическую партию вместе со всеми её Обкомами и Горкомами, которые держали 70 лет всё наше большое население в ежовых рукавицах. А наши дружные при Советах республики восстанут против своего старшего брата и, при помощи новых, точнее сказать, формальных революций своих республик, пожелают жить самостоятельно. А кто станет
по-прежнему бороться за справедливость, получит удар в спину из-за угла от нанятого конкурентами киллера. Но это, всё сказанное, нас ждало несколько впереди, а пока по всей стране уже кипела новая жизнь под новым притягательно-волшебным названием «Перестройка». Теперь, прежние нарушители закона, за которыми охотилась милиция, называя их «спекулянтами», именовались предпринимателями и даже более восторженно и уважительно: «бизнесменами». Да и торговля их, теперь вызывала у людей почёт и уважение. А все интеллигенты, которые в прежние годы демонстративно морщили перед необразованными и безграмотными нос, могли теперь удостоиться чести устроиться продавцами в их палатках, либо в лавках торговцев. Да, прежний НЭП возрождался из пепла, как птица Феникс, и снова накрыл своими мощными крылами всю огромную страну. И что интересно, на улицах начал процветать и детский бизнес. Толпы ребят караулили дорогие иномарки, предлагая свои услуги мойщиков их владельцам. На всех возможных точках, рядом со взрослыми торговали также всевозможными детскими товарами дети. Но были и такие предприниматели, как просто рэкетиры-бандиты, так и «рэкетиры-вымогатели», которые всю ночь просиживали на занимаемых ими торговых площадках, а утром требовали от пришедших торговцев плату за эти насиженные места.
       Итак, этим воскресным утром детская команда из пяти человек ехала на рынок продавать пушистых котят. Дело в том, что в их дворе жил благородный кот ангорских кровей. Конечно, в его распоряжение хозяйкой были предоставлены: постоянно чистый песочек, всевозможные кошачьи деликатесы, призы на кошачьих выставках и также в его гарем поставлялись самые красивые невесты-кошечки города Киева. И конечно же это приносило большую прибыль его хозяйке, которая в нём души не чаяла. Но, однажды, когда его счастливая «маман» оживлённо беседовала со своей соседкой по лестничной клетке, хвастаясь своим «сокровищем», «дитя» незаметно шмыгнуло у неё между ног и побежало из своей золотой клетки гонять по дворовым крышам и чердакам. Через три дня её дорогое чадо было снова поймано, обласкано и водворено на своё прежнее место. Но, за эти дни оно успело осчастливить своей милостью пару простых домашних кошечек, дворового звания. И вот теперь, когда эти красавицы счастливо разрешились бременем, их хозяева естественно не стали этих котят топить. А когда их дети-аристократы подросли, их младшие хозяева, собрав всех в сумку, решили их выгодно продать. По дороге на рынок они оживлённо между собой беседовали, как они их будут продавать, какой барыш за это получат, и на что его потом потратят. Но, когда они пересаживались с одной станции метро на другую, то одного из котят они случайно по дороге уронили и на беду не заметили. Бедный перепуганный котёнок начал бегать по платформе и мяукать, до конца не осознавая своего незавидного положения. Когда через несколько минут остановился новый вагон и через дверь его вагона начала выходить большая толпа людей, перепуганный котёнок побежал к противоположной стенке и забился в угол. Один подвыпивший мужчина от нечего делать подошёл к бедному котёнку и начал на него шипеть, удачно имитируя кошачье шипение. Котёнок выгнул с перепуга свою спинку и пробовал тоже в ответ зашипеть.  Рядом собралась группка хохочущих зевак, нашедших в этом новое для себя развлечение. В это время с эскалатора спускалась другая толпа людей, спешащая в остановившуюся электричку, из которой вышла молодая черноволосая девушка. Заметив происходящее, она подбежала к ним и, растолкав толпу зевак, схватила одной рукой бедного котёнка и посадила его в свою сумку.
          – Если вам скучно, идите к памятнику Т.Г.Шевченко в сквер и поспорьте с такими же как вы бездельниками, о том что нужно или не нужно делать на благо нашей родной Украины. А то велика сила слабых котяток передразнивать! Полаяли бы на немецкую овчарку или ещё лучше на московскую сторожевую, – крикнула им возмущённая незнакомка и села в уходящую электричку.
         – У-у! Стерва! Лучше бы дома борща мужу варила, а не котят в подоле приносила! – крикнули вслед уходящему поезду недовольные прерванным развлечением мужики.
        Как мы правильно поняли, этой девушкой была Анка. Она в это самое утро ехала в гости к Маринке, так как последняя собиралась раскрашивать матрёшек, и предложила Анке принять в этом участие, а Олеся пожелала на этот раз остаться дома на хозяйстве и готовить курсовые, которые ей давались с трудом, и она часами сидела и вызубривала все свои записанные конспекты лекций. Их маленькая комнатка приобрела вид то ли сказочного теремка, то ли мини музея. По стенам они развесили картинки, выполненные из соломки, высушенных листьев и сухоцветов. На полках стояли всевозможные коряжки, чуть подшлифованные и прокрытые лаком, которые обозначали лесных зверюшек и лесовичков. Рядом с ними из желудей, каштанов, орехов и их скорлупок маленькие человечки, среди которых одни стояли, другие сидели на выполненных из таких желудей лошадях. Третьи сидели на лодке из ореховой скорлупы и удили рыбу в пруду, вылепленном из пластилина. А на стенке висела ещё одна картинка нарисованная Анкой масляной краской. На ней был изображён маленький седой, заросший старичок бело-серого цвета. Это был, как утверждала Анка, их Домовой. Она хорошо знала, что домовые любят по ночам играть с кошками их цвета, и поэтому, как только она увидела брошенного котёнка такого цвета, то поняла, что он и станет ночным другом их Домовому. Конечно, Анка поняла, сегодня уже будет не до матрёшек, но заехать к Маринке надо хоть на один час. Доехав до нужной остановки, она вышла вместе с мяукающим в сумке котёнком и, свернув в переулок, вошла во двор, где проживала Маринкина семья. Перед входом в подъезд, Анка заметила большой мешок и разбросанные около него вещи, которые, как она догадалась, когда-то принадлежали ещё маленькой Маринке и Наталке. А в воздухе витал запах дешёвых сигарет, и Анка почувствовала какой-то тяжёлый воздух. Подняв кверху руку, Анка провела ею по воздуху очертив известный лишь ей одной знак, чтобы немножко разобраться в увиденном. Перед её глазами мелькнула яркая женская фигура и мгновенно исчезла, рассмеявшись каким-то дьявольским смехом.
           – Какой-то обман в женском обличии, – подумала Анка. – А вещи чего тут разбросаны, дай-ка я их соберу и верну хозяйке.
   Позвонив в дверь и поприветствовав на пороге тётку Люду, Анка спросила:
      – Зачем вы выбросили такие красивые платья?
             – Да вот тут одна бедная женщина приходила, не то цыганка, не то молдаванка, – ответила ей тётя Люда. – Сильно плакалась, что у них в Молдавии было сильное наводнение, дом развалился, и она с дитятками на улице осталась. А их у неё семеро. Так я ей дала вещи, которые от моих дочерей остались и пирогов, которые сегодня к твоему приезду напекла. Она просила ещё денег, так я сказала, что пока нет, вот завтра или послезавтра заказ заберут, тогда и деньги будут.  Правда, она  ушла недовольная.
            – Ей что, не на что достроить свой дом в Одессе на Ленпосёлке, или бельё французское уже натирать стало? – возмутилась Анка. Вот ваш мешок, вещи ношенные ей не надобны. Где Вы тут вообще нищих видели? Это же мошенники, с миру по нитке, а потом и дом, и машину купить есть на что. Забыли, как на них в Одессе облаву делали, и киевские войска для этой операции взяли, так как местные с ними связываться побоялись. Для них закон не писан. В одесских катакомбах целые цеха по выпуску различных вещей у них нашли, начиная от жвачки, которой они людей травили, и кончая джинсами. Так они пока по другим городам промышляют гаданьем и протянутой рукой. А потом как страсти утихнут, так снова за старое примутся. А вещи эти в детский приют отнесите и самим детям в руки дайте. Или в близлежащую деревню повезите и отдайте в многодетную семью.
          – Ну Анечка, мне всегда моя покойная мать сказывала, что нельзя отказывать страждущим. А мне тогда сторицей воздастся.
          – Страждущим, да! Но не тунеядцам и хмырям. Вот недавно мы с Олеськой наблюдали, как один старый дидусь на асфальте сидел и просил, мол, подайте в фуражечку участнику войны. Медали на грудь нацепил, хрен старый. А как день трудовой закончился, и вечереть стало, так он перешёл через дорожку и сел на свой легковой автомобильчик, который ему за ветеранство выдали, и умчался на нём прямёхонько в дорогой ресторанчик. Сослуживцев своих только позорит, а может быть и ещё хуже, если медали купил у настоящих страждущих, которым стыдно попросить чего-то в военкоматах.
               
                Безумцы, очи приоткройте,
                Зачем Господь вам разум дал?
                Вы перед Дурью спину гнёте,
                А Негодяй справляет бал.

                Сидит, согнувшись перед домом,
                Нас хочет жалостью пронять –
                А мы твердим по прописному:
                «Убогим, нужно помогать!».

               
           – Привет, подружка, успокойся. Сама меня учила, что нечего размениваться по мелочам. Лучше быстро раздевайся, скоро новые пироги поспеют, а мы пока матрёшки дораспишем. И зачем тебе нужен был Медицинский институт, переходи лучше в наше училище, тут твоё призвание. Вот скоро Алёшка в гости придёт, познакомлю. Он так хорошо рисует, что преподавателям трудно придраться, когда он пары прогуливает. Его батька потомственный краснодеревщик, вот его и приглашают все шишки исполкомовские в свои дома, когда что-то старинное реставрировать надо. Он и Алёшку с детства своему ремеслу обучил. А какие чеканки Алёшка делает. Он за мной приударяет, но у меня уже Серёжка есть. Хочу его с тобой познакомить. Он добрый парень, только немножко легкомысленный, как все художники. Просто взрослый ребёнок, которого всегда нужно успокаивать и даже подхваливать, а потом уж можно верёвки с него вить.
           –  Ах, так вот оно что! Дело оказывается не в матрёшках, просто ты решила мою личную жизнь устроить. Но моя судьба не тут гуляет, хотя дорожка к ней уже потянулась, раз ребёнок беленький по дороге прибился. Дай ему немножко молочка, если есть. Но, наверное, матрёшки сегодня уже не получатся. Нужно киску домой отвести и определить, что с ней дальше будет. Я ведь всё-таки не у себя дома живу. Олеська ничего не скажет, но что этому хмырю в голову придёт. А скоро Володька вернётся из рейса, вот Олеся решила остаться одна на хозяйстве и сварить борщ, как я её учила.
        И Анка, раскрыв свою дорожную сумку, выпустила на пол испуганного котёнка, который тут же начал мяукать и звать на помощь, то ли свою маму, то ли прежних хозяев, которые его уронили по дороге.
          – Ах ты, красавица, ну прямо-таки Клеопатра! Хотя нет, Клеопатра была жгучей брюнеткой, а ты у нас блондинка Анжелика! – воскликнула Маринка.
         –  Клеопатра, так Клеопатра, а то Анжеликой может какая-то соседка оказаться и тогда обидется на нас. А Клеопатры в наше время пока ещё не попадаются, – рассмеялась Анка.
       Испуганный котёнок робко начал исследовать новое помещение, и его внимание привлекли бегающие по полу две пёстрые морские свинки, Макс и Мери, которые тоже в свою очередь пришли с ним познакомиться. Все трое были одинаковые по размеру, но очень скоро друг друга не поняли. Первым осмелел Макс, и, вытянув вперёд свою любопытную голову, начал подходить к Клеопатре и обнюхивать её пушистую шёрстку, которая ему явно понравилась, так что он даже решил её попробовать на вкус. Клеопатра тоже решила его обнюхать и вытянула в его сторону свой розовый носик, а потом, улегшись на пол, начала свои кошачьи игры маленькими лапками, которые     по-видимому Максу не понравились из-за выступавших из под мягких подушечек коготков. А когда она во время игры начала его покусывать за ушки, выражая тем самым своё дружелюбие, то он, взвизгнув, начал её в ответ кусать, явно не принимая её правил игры. Тогда Маринка, чтобы успокоить обиженных свинок принесла из кухни им морковку. Мери тут же вытащила у Макса изо рта его законную морковку, которую он первый схватил из рук Маринки. Тогда необидчивый Макс принялся за другую, предложенную ему Маринкой.  А когда они оба принялись уплетать за обе щеки предложенное им лакомство, Маринка начала Макса слегка поглаживать по спинке. Довольный Макс стал издавать своё у-уканье, означающее полное удовольствие. Но вся беда в том, что ничего не понимающая в языке морских свинок Клеопатра, приняла это за угрозу для себя и начала в ответ на него шипеть, рассмешив всех «зрителей». А потом забилась под диван, посчитав там более безопасное для неё место. Пришлось Маринке посадить свинок в аквариум с опилками, чтобы котёнок вылез из своего укрытия и попил молочка из предложенного ему Наталкой блюдца.
           – Ату его! Ату! – закричал из своей клетки голубой волнистый попугайчик  Кешка. – Свистать всех наверх! Полундра-а!
   – Кто его этому научил? – спросила рассмеявшаяся Анка.
           – Да это работа Наталки! Начиталась книжек о пиратах, и теперь мечтает о морях и океанах, либо самой стать женой моряка. А мечтать, как известно, не вредно! – ответила старшая сестра.
          – А ты сама мечтаешь о богатом принце, – выпалила Наталка в ответ и показала сестре язык.
     – Ну ка быстро в свою комнату уроки учить. А старшим не грубить и не мешать.
          – А я в школе четвёрки и пятёрки получаю, а ты в школе круглой двоечницей была, как тётя Ира тебя называла.
     –  Ну, ты меня уже достала, вот я тебе сейчас дам подзатыльник.
        Может быть, Наталке и досталось бы сейчас от Маринки. Она, как часто младшие братья и сёстры, любила делать Маринке назло, зная что ей это всегда сойдёт с рук по малолетству. Но в это время в дверях зазвонил звонок, и их мама пошла открывать дверь. Наталка, убегавшая от Маринки, случайно задела ногой блюдце с молочком, которое та поставила около дивана, под которым спрятался котёнок и, поскользнувшись на разлившейся лужице, упала на пол и проехалась по «молочной реке» в коридор, и влетела головой в пришедшего к ним в гости Алёшку. Он свалился на пол, уронив кулёк с львовскими конфетами и кулёк с травой, которую он нарвал по дороге для свинок. В это время Маринка догнала сестру и схватила за руку. А избалованная Наталка подняла такой отчаянный крик, словно Маринка её уже колотила. В одно мгновение, поднявшись с пола, Алёшка схватил обеих за шеи и растащил, словно дерущихся пацанов.
           – Не люблю, когда девушки дерутся! Оставьте эту привилегию за нами, мужчинами, – рассмеялся он. Дуэли – это мужские игры, а женщины вне игры.
        Анка быстро притащила из кухни половую тряпку и вытерла разлившуюся по полу дорожку от молока, по которой минуту назад проехала «вредная» Наталка. А Наталка, достав из другого аквариума спящего ангорского хомячка, побежала с ним поиграть в другую комнату.
         – Быстро положи его на место! – прошипела Маринка, погнавшись за ней вслед. – Чип – ночное животное, и днём ему спать нужно.
         – Вот когда Серёжка в гости приходил, ты сама его схватила и за пазуху ему сунула, а мне нельзя с ним поиграть? Я его хочу расчесать, а то вся его шёрстка запуталась в опилках! – возмущённо парировала Наталка и кинулась навстречу к Алёшке за защитой.
            – Если не прекратите сориться, то я всех зверей за окно повыбрасываю! – раздался из кухни строгий голос тёти Люды. – Прямо не семья, а сумасшедший дом какой-то. Что большая, что малая, а ум у них одинаковый. Если одна хватает хомяка или свинку, то другой в этот момент нужен именно этот же самый зверь.
           – Позвольте  мне с хомячком поиграться! – детским голосом сымитировал Алёша просьбу, рассмешив при этом всех присутствующих и разрядив тем самым обстановку.
        И Наталка передала ему в руки хомяка вместе с зубной щёткой, которой собиралась его причёсывать.
          –  Слушай, Маринка, а почему ты не пошла в ветеринарный техникум, ты же так зверей любишь? – рассмеялась Анка.
          –  Она – двоечница, поэтому и не пошла! А вот я в институт поступлю и буду ветеринаром. – выкрикнула Наталка, находясь рядом с защищавшим её Алёшей, который хохотал до слёз из глаз над их перепалкой.
     – А как же моря и океаны? – не сдавалась Маринка.
     – А я там буду тигров и львов лечить.
     – А китов и акул тоже?
        Хомяк-виновник спора, из-за которого произошла вся эта буча, тем временем залез через рукав к Алёшке под свитер и, свернувшись на груди калачиком, решил спокойно доспать свою дневную норму. Для того чтобы помирить всех присутствующих, тётя Люда принесла из кухни тёплый испечённый пирог и поставила его в гостиной на расставленный для этого стол, покрытый импортной цветной скатертью. На ней уже стоял расставленный сервиз и чайник с заваренным в нём зелёным чаем. Уже было не до росписи матрёшек, да и Анка торопилась домой, предчувствуя в доме что-то неладное, а что именно, не могла понять. Клеопатра тем временем вылезла из-под дивана и начала дальше обследовать комнату. Новое блюдце поставили уже не около дивана, а в углу и котёнок с удовольствием вылакал всё предложенное ему снова молочко. Маринка поставила в углу маленькую мисочку, в которую насыпала немножко опилок – туалет для котёнка.
       Когда все расселись за столом и принялись кушать свежеиспечённый пирог с творогом, Чип почувствовал вкусный запах своим розовым носиком. Как только Алёшка поднёс свой кусок пирога ко рту, Чип вылез у него из-за пазухи и ухватил своими крепкими зубками пирог с другой стороны. Все за столом подняли хохот, а Маринка взяла хомяка рукой, вместе с его «законным» куском и посадила в аквариум. Довольный Чип побежал вместе с отвоёванным кусочком в свой домик, так как боялся, что у него его кто-то отнимет, и больше не высовывался из своего дома до вечера.
       Алёшка всё время не сводил глаз с Анки. Такой красавицы он ещё не встречал в своей жизни. А как художник он умел оценить женскую красоту. И всё представлял Анку на своих полотнах то в роли Клеопатры, то в роли ласковой Аспазии. А может нарисовать её Семирамидой на своём царственном троне в Вавилоне? А захочет ли она ему попозировать? Как будто она не походит на тех глупых натурщиц, которые являются в мастерскую к его друзьям, опытным художникам со стажем. Ему батька тоже обещал добиться разрешения на собственную мастерскую, через своих богатых и влиятельных клиентов, работающих в верхних эшелонах власти. И у Алёшки в голове созрел план:
           – Послушайте, девчонки. Меня пригласил к себе на дачу один крупный продвинутый адвокат, для работы у него. Хотите поехать вместе со мной? Можем и Олесю с собой взять.
     – А мы что там делать будем? – спросила Маринка.
         – У него дача, что вам и не снилась. Батька мой там у него из дерева скульптуры вырезал. А теперь этот жук захотел, чтобы у него весь винный погреб был обит чеканками. Так батька решил меня к делу пристроить. Мы уже все работы дома исполнили, и нужно их теперь прикрепить к стенкам. Он за нами в воскресенье машину с шофёром пригонит. Так я ему скажу, что со мной приедут мои коллеги-дизайнеры, чтобы оценить и что-то ещё посоветовать, если нужно. Вот вы и будете моими коллегами.
          –  А я тоже хочу с вами поехать, – раздался Наталкин голос.
          –  А тебе что там делать со взрослыми? Возьми в руки верёвочку и пойди с Клеопатрой поиграй, а то ей тоже скучно одной сидеть, – огрызнулась Маринка
   –  А пусть Алёша меня тоже нарисует!
        Алешка поперхнулся пирогом, а у Анки по сердцу прошла какая-то непонятная иголка, вроде сладкого предчувствия.
      –  Подрасти сначала и поумней! – буркнула Маринка
           –  А почему всё только тебе. Твои краски, твои звери и твой Серёжка. А я хочу с Алёшой играться. Он не такой вредный, как ты.
     –  А хочешь, я тебя в Зоопарк поведу? – предложил ей растроганный Алёшка.
     – Смотри только не покусай его по дороге! – рассмеялась Маринка.
       Дело было в том, что у Маринки с Наталкой в детстве были постоянные перепалки. Особенно, когда к Маринке приходили друзья, то Наталка, как нарочно, не давала им покоя. А если Маринка не выдерживала и могла её хорошенько отлупить, когда рядом не было мамы, то мстительная Наталка уходила в другой конец комнаты и около часа тихо сидела и выжидала удобного момента. А когда беззлобная Маринка забывала о её существовании и начинала заниматься своими делами, то Наталка могла тихо кинуться на неё исподтишка, и со всей силой вцепиться зубами ей в руку, иногда даже до крови. Конечно, Маринка после этого её снова лупила, но Наталке на этот раз было не так обидно, коли она уже успела сестре отомстить. Да, самое сладкое – это месть, как говорил в своё время Иосиф Виссарионович. 
          – Вот что, друзья, с вами хорошо, а дома лучше, – сказала Анка. – Наверное, матрёшки в другой раз порисуем, что-то меня сильно домой потянуло, боюсь, с Олесей что-то приключилось. Да и котёнка нужно отвезти.
         – Знаешь что, если дома Клеопатра не приживётся, отвези тогда обратно к нам, – предложила Маринка. – У вас, всё-таки, коммуна с подселением, с одной стороны собака, а с другой этот мухомор старый живёт.
         –  Могу его к себе забрать. У нас в мастерской с ним тоже весело будет. Натурщиц наших веселить во время перерыва будет, – засмеялся Алёшка.
         А Клеопатра тем самым временем спокойно обследовала кухню, и, обнаружив на полу сумку со старым головчатым луком, принялась их вытаскивать из корзины и гонять по кухне. Ей тут явно понравилось.
         – Хорошо! – сказала Анка. – Если она у нас не припишется, верну её вам на воспитание.
        Усадив котёнка в сумку, она заторопилась домой. А тётя Люда протянула ей в другую руку пакет с пирогом на дорожку.
          –  Алёша, проводи Анку домой! – предложила неожиданно Маринка к его большому удовольствию.
        Да, Анка не напрасно спешила домой. Около дома она с Алёшкой попрощалась, пообещав сходить с ним в другой раз в кино. Когда она повернула дверным ключом дверь, ей навстречу кинулся сосед с криком:
            –  Безобразие какое! Пожар решили устроить в квартире.
сейчас милицию вызову!
       Анка, действительно, почувствовала запах горелым. Когда она забежала на кухню, то обнаружила там пустую кастрюлю, стоящую на только что выключенной соседом горелке. Следы выкипевшей воды, и лежащий на дне сваренный бурак, говорили о том, что в этой кастрюле несколько минут назад ещё была вода. А нарезанная на кухонном столе капуста, морковка, лук и стоящий в банке томат-паста подтверждали, что Олеся собиралась варить овощной борщ, как её Анка учила. Открыв комнату, Анка увидела валявшиеся на полу погрызенные конспекты. А на столе сидел Ларсик и спокойно грыз книгу «Анжелика – маркиза ангелов», которую Володька перед отъездом подарил Олесе.
           – Что же случилось с Олесей и где она сейчас? – мелькнуло в испуганной Анкиной  голове.
        Посадив недовольного Ларсика в клетку и выпустив из сумки на пол Клеопатру, Анка снова вернулась на кухню, чтобы понять куда же исчезла Олеся. Среди всех компонентов, полагающихся класть в борщ, Анка не обнаружила картошки.
         – Неужели Олеся пошла в погреб за картошкой и там с ней что-то приключилось? – мелькнуло у Анки в голове.
        И она стремглав побежала в погреб. Общая дверь во все дворовые подвалы была закрыта. А в дверях висели Олесины ключи. Открыв дверь, Анка обнаружила там плачущую, замёрзшую Олесю. Оказалось, что когда Олеся начала варить борщ, и обнаружила, что у неё нет картошки, пошла за ней в погреб, оставив пока на плите вариться полную кастрюлю воды, в которую она положила пока только один бурак. Открыв ключом общую дверь, она по своей рассеянности оставила общий ключ в двери и пошла открывать свой погреб, в которой они с Анкой хранили овощи, варенья, соленья. Но, набрав картошки, бедная Олеся не смогла выйти из погреба, так как общая дверь, закрывавшая все погреба, захлопнулась с оставшимися в ней снаружи ключами. И Олеся осталась взаперти, в надежде на то, что кто-то тоже пойдёт за чем-то в погреб и выпустит её из этой темницы. Но, к сожалению, в выходной день все поехали отдыхать и никому этот злополучный погреб не понадобился.
        Анка отвела замёрзшую подругу в дом и поставила на плиту чайник. Когда он закипел, заварила чай чабрецом и сушёным кипреем, и предложила с чаем поесть пока пирог, который им передала тётя Люда, а сама пошла на кухню доваривать этот весёлый борщ.
        Когда все кухонные дела были закончены и комната была убрана после художеств крысёнка Ларсика, подружки снова выпустили его на пол, и он пошёл знакомиться с прибывшей к ним в дом Клеопатрой. Правда Клеопатра этой уборкой осталась недовольна. Отгрызенные клочья конспектов и книг ей явно нравились. И она начала гонять их по комнате, как прежде у Маринки гоняла луковицы.