Стучащие в двери бессмертия. ШАГИ

Шримад Бхагаватам книга 3, глава 31
Порядок перерождения таков, что обречённая пожинать плоды своих деяний душа входит в мужское семя, с которым попадает в женскую утробу, где созревает её будущее тело.
Питаясь соками матери, плод растет день ото дня, лишённый свободы движений заключён он в утробе точно птица в клетке.


Микроскопические частицы времени, именуемые годами, обгоняют друг друга, замыкая цепочку смерть-рождение-смерть, следующий щелчок, монета переворачивается на другую сторону, решка, таймер жизни запущен.
Первая ступенька, первый шаг, вот здесь рождение, буйство весенних красок, радуги наваждение, молочные облака, медленно проплывающие в бездонной синеве небес, маленькое, дышащее существо, называемое «мной», растворяется в спешащем неудержимом потоке времени, называемым «жизнь».
Два шага — озорное, солнечное, легкомысленное детство, дни текут беззаботно и счастливо.
Три шага — помешательство, особая форма безумия – неопытная, доверчивая и безрассудная юность, находящаяся вне зоны поражения.
Не докричаться, не догнать, не удержать, частое биение сердец, необузданная свобода, жгучий, как удар тока, первый поцелуй!
Пять шагов — молодость, она извергается в настоящем, не заботится о будущем, заставляет сжиматься сердце в упоении, она уверена, что знает всё.
Форсаж, дерзость, влюбленности, состязание на скорость, газ до пола, взлет.
На всё надеется, во всё верит, слишком стремительная, слишком молодая, слишком дерзкая, ещё недостаточно смертная.
Четкая разделительная линия – зрелость, семь шагов, схемы, чертежи, контракты, планы, деньги, карьерная лестница, дом, семья, дети, отдых за границей.
Уже погас последний солнца луч, огрызки света — испуганная старость сдается смерти, ни пощады, ни отсрочки, весь путь мой в несколько шагов, от рожденья до холодного гранита могильных плит.
Ещё пол шага, уснул мой голос навсегда под колыбель бездомного ветра, очарованного пустотой моих погасших глаз.
Я первый в очереди на сожжение на костре!



Шримад Бхагаватам, книга 5, глава 10
В плену наваждений душа мнит себя телом из плоти и крови, потому, когда тело облачается в богатые платья, душе кажется, что она высоко вознеслась над себе подобными детьми Божьими.
Полнота и худоба, болезни ума и тела, жажда, голод, страх, распри, плотские удовольствия, старость, сон, чувство обладания, гнев, скорбь, глупость и самомнение, всё это состояния плотской оболочки, что покрывает душу.
Кто не мнит себя плотью, тот не полагает себя толстым, худым, старым, больным, умным и глупым.
Он не связывает себя вещественными качествами.


Время, я исчез, растворился в языках его всепожирающего огня.
Кроваво-красное пламя проникло в мою плоть, в мою кровь, в моё сердце и испепелило их.
Погасло моё личное солнце, сгорели мосты, по которым я так быстро бежал, взорвались облака, которые я пытался достать, трагически скончался ещё один год, юность немного задержалась и незаметно перешла переодеваться в старость.
Уходит жизнь, как прозрачная капелька воды на стеклянной поверхности окна, так же незаметно, как она и пришла.
Заходящее солнце тает в сумрачных облаках, погасли свечи дня и мой пришел черед.
Стрелки старых настенных часов ещё помнят молодость, когда-то горящую, звенящую и искрящуюся в моих глазах.
Взволнованный рассвет, капризное утро, пустота растекается по венам, проникая в кости и плоть, часы, недели, месяцы и годы, всё потерял кроме земли, на которой ещё стою и на которой постепенно угасаю посреди разукрашенных обломков и огрызков моего украденного счастья.
Моё тело всё ещё дышит, моё сердце всё ещё бьется, мои глаза всё ещё видят, но я уже почти мертв.
Времени жизнь, смерти вечность!


Шримад Бхагаватам, книга 5, глава 5
Желание обладать связывает тугим узлом душу понятиями «Я» и «Моё», из которых появляются понятия — моё тело, мой дом, моё имущество, мои дети, моя родня, моё богатство.
С исходом желания обладать исчезают понятия «Я» и «Моё», а вслед за ними и тело, и дом, и дети, и прочее.
Когда рассеивается туман наваждения, душа вновь становится свободной в обители Истины.
Дети мои, поиск свободы, вот, что отличает человека от животного!


Юные и старики, всегда правые и всегда сомневающиеся, умники и глупцы, великие спортсмены и звёзды эстрады, сверкающие на сцене, а смерти всё равно какие у нас звонкие имена, места в президиуме, посты, размеры звёздочек на погонах, громкие титулы или иные разукрашенные обозначения.
Этот самый первый герой, тот великий ученый, этот отчаянный космонавт или этот главный лауреат всего мира, ну и что?
Кто их ещё помнит, где они сейчас?
Провалились в бездну вечности, не оставив за собой и следа!
Образование, положение, богатство, возраст, красота, всё это имеет значение пока ты ещё жив, пока ты дышишь, пока ты действуешь, пока ты плывёшь по поверхности.
Приходит тот самый день, начертанная на твоей руке линия жизни блекнет, стирается и исчезает, сердце твоё останавливается, и смерть обращает все эти разукрашенные артикулы и первые номера в ничто!
Дождевые капли тревожно стучат по крыше, словно крадущиеся шаги, серо-графитовое небо, тесная могила, немножко скорби, немножко фальшивых слёз, тебя уже нет, смерть избавляется от тебя как от ненужной бесполезной вещи.
Последующее рождение возмещает смерть.


Шримад Бхагаватам книга 3, глава 30
Точно гонимые ветром облака летят заключенные в бренную плоть души над бездной вечности, понукаемые всемогущим временем.
В облике времени Господь повергает в прах все усилия смертного.
Скорбью устлан путь того, кто грезит о счастье в сиюминутном мире.
Сбитая с толку игрою света и тени душа старается не думать о том, что плоть и её принадлежности: дом, земля и имущество обречены на погибель.
Великий обман внушает несчастной душе, что окружающие образы будут существовать всегда.


Шримад Бхагаватам книга 3, глава 30
В смертный час жар изнутри распирает несчастного так, что глаза его выкатываются наружу, глотка забивается слизью, дыхание сбивается в надрывный хрип.
Лежит он одинок со своей болью на смертном одре, окружённый нетерпеливой роднёй и силится выразить им свои мучения, но жизненные силы уже покинули его, и откровения слышатся родичам его невнятным стенанием.
В великом разочаровании покидает он здешний мир, порою даже не узнавая тех, ради кого отдал жизнь и свободу духа.


Вынося приговор, смерть всегда придерживается лишь одного правила: виновность всегда несомненна!
Быстрее всех забывают мертвых, я мертвец, я умер, я похоронен, я ещё один новобранец, пополнивший армию мертвецов.
Тихое, уютное кладбище, разлитая в воздухе печаль, безропотные обитатели тесных могил, полупрозрачные тени, танцующие медленный вальс меж молчаливых надгробий.
Вечная жизнь, мертвые невинные как дети, смываются черты, забываются касания рук, стираются голоса.
Здесь заканчивается полоса неудач, здесь полно очень важных и незаменимых персон, без которых мир не мог обойтись, здесь никто не строит планов на будущее и здесь никто никуда не спешит.
Добро пожаловать в никуда.


Шримад Бхагаватам, книга 5, глава 12
Блаженный Бхарата сказал: Тела наши восстают из земли, перемещаются по её поверхности или стоят неподвижно, и потом снова смешиваются с нею.
Все тела живых тварей по сути одна и та же земля, различаются лишь их названия.
Уместнее сказать, что у нас вовсе нет тел, есть только имена, кои мы выдумываем друг для друга.
Тела большие и малые, худые и толстые, тяжелые и легкие, все это одна и та же земля в разных ее видах и формах, как горшки разных размеров, возрастов, названий и способов их применений, по сути одна и та же глина.
Различия существуют лишь в воображении.


Время стирает следы на песке, я мирно лежу под землей на тесном уютном кладбище.
Сейчас я себя чувствую гораздо лучше среди покойников, чем среди живых, для меня уже нет ни сегодня, ни завтра, ни вчера.
Над моей головой мирно качаются полевые травы, по ночам на меня с состраданием смотрит печальная болезненная луна и свои песни поют сладкоголосые соловьи, неохватные липы простирают свои могучие ветви над моей могилой, а на закате для меня хрустальным переливом звенят колокола.