Верба в подарок

               
     Аннушка уселась на кровать, опираясь на стенку, подтянула к себе ноги, обвела глазами комнатку и вздохнула. Ей отчего-то стало грустно. Жалко комнатку, которая осиротеет после их ухода с Лилей. Конечно, здесь будут жить другие студентки. Но ей придётся меняться, приспосабливаться к другим. А может, себя пожалела. Из-за того, что приходит пора проститься с комнаткой, с которой они за эти годы сроднились. Она, уютная и тёплая, видела их слёзы и слышала смех, целых три с половиной года была их единственным пристанищем.  Это она встречала их, озябших и голодных, усталых и счастливых, согревала и утешала. Вместе с ними она не спала ночами, когда они готовились к экзаменам, встречала их дни рождения и поздравляла с пятёрками после каждого курса медицинского колледжа. Это она встретила их тогда, когда девчонки были никому не нужны, гостеприимно распахнув перед ними дверь. Аннушка достала из-под подушки куцую веточку вербы, отломила маленький кусочек, чтобы только почувствовать её вкус, и задумалась, вспомнив, с чего всё началось. Как она оказалась здесь, в этой комнатке, где познакомилась с замечательной девчонкой Лилей Перовой, которая стала её подругой. Нет, скорее, сестрой. Все эти годы они почти не расставались. А началось всё с … 
     Началось всё с детства. Я, Нюрка Васильева, сижу на печке и мечтаю, чтобы скорее прошла зима и пришло Вербное воскресенье. Именно пришло, а не наступило. Я всегда считала, что в Вербное воскресенье приходит волшебница, которая очень похожа на мою маму. Волшебница приходила и поздравляла меня от имени мамы с наступившим Вербным воскресеньем. Мама никогда не называла меня Нюркой, а звала Анечкой, доченькой, Аннушкой и Анютой. И только, когда сердилась, называла меня Нюшкой-непослушкой. Но произносилось это так ласково, что я никогда не обижалась, а только весело хихикала. В семье мачехи с её лёгкой руки все зовут меня даже не Нюрой, а только Нюркой. И мачехины собственные дети, Петька и Танька, и мои родные братья Толька и Ванька. Да и вечно недовольный отец тоже стал меня называть как все. Но попробуй, она братьев и сестёр так назвать, сразу же получала тумак, а то и два. И старших, и младших полагалось называть только ласковыми именами, как их звала сама мачеха.
     Сейчас мачехи не было дома и ко мне никто не лез. Пока оставили в покое, я решила помечтать о Вербном воскресенье.
-Вот придёт оно, и я получу подарок. Самый ценный, какой только знаю, - думала я. Он был единственным в этом доме за весь год. Мне домашние никогда не дарили подарков ни на какие праздники. А когда отец как-то заикнулся об этом однажды, мачеха как отрезала:
-Смешно такой здоровой кобыле даже думать о подарке. Да и дети растут, а с ними вместе и расходы. Я там Танечке платье присмотрела. Она красавицей растёт. А Нюрке чего зря подарки дарить. Всё равно эта дылда краше не станет. Отец сразу же открестился:
-Ладно. Это ваши бабские дела. Решайте сами.
-Да и не хочу я от мачехи никаких подарков! Постепенно образ волшебницы слился с образом моей крёстной. Перед Вербным воскресеньем я от крёстной получаю самый лучший подарок, какой   только знаю. Веточку вербы. Крёстная знает, что мамочка очень любила вербу.
- Этот подарок от твоей мамочки, - говорила она мне. – Твоя мамочка каждый год даёт мне поручение передавать тебе от неё веточку вербы. Я ставила веточку в стакан и каждый день меняла воду, чтобы к Вербному воскресенью верба расцветала. Разве могла мачеха подарить такое чудо? На веточке сидят такие смешные пушистые шарики. Как жёлтенькие цыплята! Кажется, они подмигивают ободряюще чёрными глазками и шепчут:
-Потерпи, Анечка! Тебе уже 12 лет. Совсем скоро ты вырастешь и убежишь далеко-далеко, чтобы не видеть противную мачеху. И не забудь хоть одну веточку вербы. С собой обязательно возьми. Она принесёт тебе удачу. Мы никогда не врём. Верь нам!
-Я верю. Верю! – горячо говорила я мысленно. В позапрошлом году, когда цыплятки на веточке должны были проклюнуться, братья, сговорившись, тайно вытащили веточку из стакана и куда-то унесли. Скорее всего, сломали и выбросили. Когда я рыдала над пустым стаканом, вошла мачеха и спросила:
-Что за рёв? Чего воешь, как собака, у которой украли сладкую кость? Я показала пустой стакан. А она засмеялась:
-Тебе что, на улице веток мало? Иди да наломай! Хоть целый веник.
-Не хочу веник! – зарыдала я ещё громче. – Эта веточка – мамочкин привет! Услышав такое, мачеха побелела и зашипела:
-Дурында стоеросовая! Всё в сказочки веришь! Нет твоей матери! Поняла? Нет её! Она умерла! И не смей больше в этом доме вспоминать её! Ещё раз вспомнишь – выдеру вербой твоей любимой так, что тебе и не снилось. Я с плачем выскочила из дома и понеслась к крёстной. Та сразу всё поняла и скорым шагом направилась к нашему дому. Что она там говорила мачехе, я не знаю. Но с этого времени ребятишки не трогали мои веточки.
Правда, мачеха запретила своим детям подходить ко мне вообще, только каждый раз жаловалась на меня отцу, чаще всего придумывая мои грехи. Вскоре он уверовал в то, что я самая плохая дочь на свете, и стал всё реже и реже общаться со мной. Я никогда никому, кроме крёстной, не жаловалась на своё житьё-бытьё. Она не раз мне предлагала жить у неё, но я всё-таки любила отца и не хотела предавать его. Классный руководитель Сергей Петрович, как будто чувствуя что-то, постоянно расспрашивал, как мне живётся в такой большой семье, но и тут у меня был готов стандартный ответ: у меня всё хорошо. Училась я на «отлично». Сложностей никаких не доставляла, поэтому Сергей Петрович отставал от меня на время, хотя после разговора со мной недоверчиво покачивал головой.
     А у меня появилась мечта: после девятого класса, как мне обещали мои «цыплятки», уехать из дома и стать медсестрой. Нет, лучше фельдшером как Игорь Петрович, наш сельский фельдшер. Чтобы мамочка мною гордилась. Сдав экзамены в школе, я тайком от всех подала заявление в медицинский колледж и, когда меня приняли, об этом объявила дома. Несмотря на вопли мачехи, что я должна отдавать долги и идти работать, и на молчание отца, как будто ему всё равно, останусь или уеду, я собрала свои нехитрые пожитки, купленные в основном крестной, отправилась в общежитие, где познакомилась с девочкой-сиротой из детского дома. Это как раз и была Лиля. Мы стали жить в одной комнате, устроились на работу нянечками в больнице по особому разрешению директора колледжа и стали учиться. Было трудно. Очень трудно. Когда становилось совсем уж невыносимо, я доставала сухую веточку вербы, отламывала малюсенький кусочек и долго жевала его. Становилось легче. Как будто в меня вливалась живительная сила, которую передавала мамочка. Однажды Лиля застала меня за этим занятием. И я, страшно боясь, что она посмеётся надо мной, всё-таки рассказала ей о мамочкиных приветах, которые она мне передавала с веточкой вербы. Лиля сразу же поверила мне и в силу вербы. Я стала делиться с ней, так как свою маму она не помнила совсем. Шло время. Мы уже доучивались. Вот-вот получим диплом и отправимся по новому месту учёбы. Нас как отличников направили в медицинский университет на бюджетное отделение.
    В этом году Вербное воскресенье будет особенным. Крёстная пообещала приехать. Со своей семьёй связи я не поддерживала, а с крёстной часто разговаривала по телефону. Она мне помогала как могла. Но устроившись на работу, я сразу отказалась от её денег. У неё самой было трое ребятишек. Но каждый год к Вербному воскресенью она с оказией присылала мне теперь уже две веточки вербы, когда я ей рассказала про Лилю. В записке, приложенной к веточкам, крёстная написала: «Твоя мама, Анюта, была очень добрым человеком и никогда не отказывала в куске хлеба голодному. Поэтому она сразу же передала подарок и твоей подружке Лиле.» Лиля тогда очень обрадовалась будто получила подарок от своей мамы и потом тоже в трудных случаях брала кусочек вербы в рот. Верила, что эта веточка приносит удачу и ей.
     Я так увлеклась воспоминаниями, что даже вздрогнула, когда
распахнулась дверь и в комнату влетела Лиля, размахивая какой-то бумажкой. Я с улыбкой посмотрела на неё. Она никогда не ходила, она летала. И только когда уставала, переходила на бег.
-Ура! Ура! Ура! Нам верба и в этом случае помогла! Я соскочила с кровати:
-Давай сначала чаю налью, торопыга! Замёрзла, небось? Где бегала? Но ей не терпелось рассказать о чём-то настолько важном, что она, чаёвница, забыла про чай и начала трещать:
-Представляешь! Мы отсюда поедем не в общежитие, а в свою собственную квартиру. Однокомнатную! Представляешь! Веточка вербы помогла! Я же взяла с собой всего малюсенький кусочек. И он принёс удачу. Она сообщила это таким ликующим тоном, что я не посмела прервать её.
- Нам дали квартиру! Целую однокомнатную квартиру! Тогда я даже не задумалась, откуда эта квартира выскочила. И только позже узнала, что Лиле её дали от государства как сироте. И она сразу же оформила дарение половины этой квартиры на меня. А когда я хотела поговорить об этом с Лилей, она мне серьёзно сказала:
-Знаешь, Аня, ты мне дала больше, чем эта квартира. Ты мне дала веру в дружбу. Веру в счастье. А это стоит намного больше, чем вся квартира.
                2022 год