С любовью, мама...

В окно кто-то довольно настойчиво и очень противно скребся. Такое было чувство, что неизвестный визитер водил по стеклу кусочком пенопласта, от чего внутри все начинало неприлично трястись. Самые разные мысли, вплоть до самых невероятных, забились в голове. Прекрасно зная, что мир материален, и никаких потусторонних сил в нем  присутствовать не может, Лера приказала себе успокоиться.

Гипотезу с вором отмела сразу. Вряд ли будет специально подниматься на седьмой этаж!  Если только какая-нибудь чрезмерно любопытная  птица захочет поживиться чем-нибудь вкусненьким...  Однако эта мысль особого успокоения не принесла. Какая может быть птица поздно ночью?  Все пернатые давно спят в своих гнездах.  И тогда, желая доказать себе, что все шум просто мерещится, с замиранием сердца подошла к окну. Сердце от страха билось где-то в горле и того гляди могло выскочить.

Однако действительность оказалась еще невероятнее, чем можно было предположить. На подоконнике стоял маленький человечек в бордовой бархатной курточке и  берете с белым пером, рубашечке с огромным бантом и клетчатых штанишках. На его плече лежала кисть для рисования, больше его в два раза,  а в руках был небольшой этюдник, видимо, с рисовальными принадлежностями.

Незваный гость энергично подпрыгивал на месте и знаками показывал, чтобы его немедленно впустили в квартиру. Страх куда-то сразу улетучился и Лере впервые за столько времени стало весело. Она приоткрыла створку и предложила войти. Человечек уверенно  сделал несколько шагов, потом прыгнул на стол,  церемонно поклонился, сдернув головной убор с головы и пискляво представился:

—  Арман!

При этом смешно шаркнул ножкой, обутой в кожаный башмачок, украшенный огромной костяной пуговицей, и замер, выжидающе поглядывая веселыми круглыми глазками. Девушка надула щеки, стараясь сдержаться и не рассмеяться.

— Ничего смешного не вижу, — строго сказал он, — могла бы назваться в ответ.

Лере ничего не оставалось, как изобразить  нечто похожее на реверанс, и произнести:

— Очень приятно, Валерия!
 
***

На этом церемония знакомства закончилась. Гость повел себя так, словно сотни раз бывал у нее дома. Каким-то волшебным образом перед ним оказался лист бумаги для рисования акварелью. Человечек достал карандаш и быстрым движением принялся творить. Из-под острого грифеля выходили кавалеры и  дамы, которые толпились в большом зале.

Незнакомец оказался довольно неплохим художником. Ибо эти фигуры на его рисунке смотрелись словно живые, того и  гляди склонятся в низком поклоне или закружатся в старинном танце,  тем более, что где-то на балконе увидела оркестр и застывшего с палочкой в руках дирижера. Наконец, он остановился передохнуть и знаком предложил Лере продолжить творить. Она отрицательно покачала головой.

— Нет, нет и еще раз нет!

Слезы мгновенно выступили на ее глазах. Как объяснить этому невероятному существу, что она больше никогда не станет рисовать? После того, как матери не стало, мир потерял краски, стал скучно серым и однообразным. Но человечек никак не хотел отступать и вновь настойчиво требовал свое. С трудом удерживаясь от желания выкинуть назойливого гостя в окно, Лера отправилась на кухню налить себе чая. Она была уверенна все это просто чудится и когда вернется, в комнате  уже никого не будет…

***

Жаль, конечно, что не оправдала материнских надежд, которая очень хотела вырастить из дочери великого художника. К сожалению, рисование не стало для нею частью жизни, как родительница не старалась. Девушка в какой-то момент неожиданно осознала: второй Ангелики Куафман или Фриды Калло из нее вряд ли получится, а быть посредственностью  никак не хотелось, потому и выбрала работу финансиста. Помнится, мать довольно нехотя согласилась с ее доводами и всегда радовалась, когда заставала, пусть и редко, дочь за мольбертом.

Когда матери не стало, Валерия совершенно забросила эти творческие занятия. Ведь все эти краски, бумага, холсты да кисточки вылетают бюджету в копеечку! Но как это все объяснить гостю, который явно ни о чем  подобном не имел представления, не знала. Она отхлебнула большой глоток сладкого чая из глиняной кружки, немного подумав, налила  благородный напиток в маленькую кофейную чашечку, положила на блюдечко печенюшки и  двинулась обратно в комнату, тайно надеясь, что Арман исчез, словно его и не было.

Но, переступив порог, сразу поняла — ошибалась. Более того, пока отсутствовала, маленький художник успел окончить свою работу и теперь  с удовлетворением любовался своим творением. Лера подошла поближе и вынуждена была признать: акварель смотрится довольно неплохо. Пропорции соблюдены, перспектива присутствует...


***
Арман с благодарностью принял чашку, которая в аккурат доходила ему до пояса, и принялся пить, как из ведра, с громким прихлебыванием.  Стало даже удивительно, как такое маленькое тельце способно издавать  столько шума. Лера раздраженно сморщилась, но высказать вслух неудовольствие постеснялась.

Дабы отвлечься, подошла поближе и взяла в руки работу гостя. Совершенно неожиданно для себя, девушка почувствовала, как этот рисунок ее затягивает. Она взлетела  и понеслась куда-то по длинному-длинному тоннелю и неожиданно для себя, оказалась в центра зала, где проходил этот самый бал, созданный маленьким художником. Вокруг семенили дамы, шаркали ногами кавалеры. От пудры, что сыпалась с их париков, очень хотелось чихать.

— Посмотрите, посмотрите, — шумели вокруг, — иноземная принцесса! Как она смешно одета!

— На себя бы посмотрели, — немного раздраженно подумалось Лере. Хотя, справедливости ради, она и верно была одета не для бала. Старые тренировочные штаны, черная водолазка, сверху накинут вязанный матерью жилет, одевая который, всегда казалось, что родительница рядом.

      Будь она на месте распорядителя бала, просто вышвырнула бы ее прочь. А он не только не выгнал, но даже склонился в уважительном поклоне. Только сделал это куда изящнее, чем постучавшийся в окно Арман. Лере стало очень неудобно за свой простецкий вид и она жутко покраснела. Но тут к ней подлетела какая-то сухопарая дама в высоком парике, который поддерживал вилами арапчонок, и предложила немедленно следовать за ней.


***
Публика в зале собралась довольно интересная. Например, дирижер на хорах, явно принадлежал роду эльфов, о чем свидетельствовали его странные уши. Официанты, которые с подносами, скользили по натертому до блеска мраморному полу, скорее всего были из племени гномов. Несколько слов стоит сказать о представителях слабого и сильного пола. Лера не очень хорошо разбиралась во всех этих сказочных и волшебных существах, но было совершенно очевидно: здесь присутствовал не совсем обычные люди.

Некоторые из присутствующих были молодыми  красавицами и при этом имели хвост, на котором лихо передвигались. А у кое-кого из них зоркий взгляд Леры рассмотрел лягушачьи перепонки между пальцами и о, чудо, изумрудные зубы!

Не менее странно смотрелись и мужчины. Девушка готова была поклясться, что в толпе присутствовали мужчины-кентавры, одетые в бархатные камзолы и шляпы-треуголках. Но ей ли смеяться! Сама она в шароварах выглядела не лучше..
.
С замиранием сердца Лера последовала за дамой и оказалась в небольшой комнатке, стены которой покрывали огромные, в резных рамах, зеркала. Создавалось впечатлением, что ее изображение повторяется бесчисленное количество раз.  К ней подбежало сразу несколько служанок. Ее затянули в корсет, да такой тугой, что не могла ни дохнуть ни выдохнуть. На фижмы накинули одну тонкую юбку, другую, третью… Потом подали бархатное платье, обшитое кружевами… Дольше всего пришлось повозиться  с прической.

       А когда парикмахер,  здесь его все называли смешным немецким словом «кауфер», закончил работу, из огромного зеркала на Леру смотрела незнакомая особа  с черной мушкой над верхней губой, насурьмленными бровями, набеленным лицом и нарумяненным щеками… Самое удивительно, что эта новая Лера с голыми плечами ей очень понравилась. Она сразу почувствовала себя если не принцессой, то герцогиней точно! Правда, вместо короны на голове у нее были камелии, которые так обожала ее мама.

Девушка, величественным кивком поблагодарив помощниц, отправилась в зал, откуда уже доносились звуки музыки. Она плохо представляла, как будет танцевать старинные танцы. Подобное видела только на экране телевизора да  читала в книгах.

Лера плохо представляла, как станет танцевать менуэт или   павану, но когда еще доведется присутствовать на настоящем балу! Она вошла в зал и замерла. Только сейчас обратила внимание, как здесь все  смотрелось  тускло  и бесцветно. Ведь бал это прежде всего яркие наряды, фейерверки, драгоценные украшения. А уж когда гостей присутствуют нимфы, дриады и прочие сказочные герои, тут и вовсе должен быть просто взрыв красок! Здесь же никаких других цветов, кроме серого не наблюдалось...

И тут вдруг все вокруг зашевелилось, зашумело. Придворные выстроились в два ряда и склонились в низких поклонах. В зале появилась королева. В том, что это была именно она, сомнений не имелось — на голове у нее виднелась высокая, украшенная драгоценными камнями, корона. Но не это удивило Леру. В статной даме она узнала свою маму, которую ни с кем и никогда в жизни бы не перепутала. А за ней, держа в руках края горностаевой мантии , с важно надутыми губами шествовал Арман...

***

Лере очень хотелось кинуться матери на шею. Но понимала: этого делать никак нельзя. Поэтому она вместе со всеми склонилась в низком реверансе. Повелительница на какой-то миг остановилась и посмотрела в ее сторону. Этот взгляд девушка узнала бы из тысячи. Ах, как же это было здорово увидеть родительницу в добром здравии!  Меж там королева прошла на небольшое возвышение и уселась на трон, который поначалу гостья не заметила.

Арман встал рядом и, подчиняясь  легкому взмаху ее руки, достал этюдник, взял в руки кисть и принялся размахивать ею в воздухе. И случилось чудо! Наряды у дам и кавалеров мгновенно изменили цвет, на стенах и потолке стали появляться яркие росписи. Даже каменный пол стал иным, не говоря уже о разноцветных огнях, что засверкали в небе за окнами дворца. Ох, как же все это смотрелось необыкновенно!

Лера посмотрела на свой наряд и тихонько ахнула. На ней оказалось голубое платье, вышитое белыми и розовыми цветами. Как же это замечательно, мелькнуло в голове, что мир вновь заиграл красками!

***
И только было собралась танцевать, тем более, что зазвучала музыка и перед ней в низком поклоне склонился какой-то иноземный принц, как вдруг где-то вдали раздался звонок, перепутать который было сложно. Так мог звонить только противный будильник, заведенный на семь утра. Лера открыла глаза и с сожалением вздохнула. Все вокруг было как прежде — привычная квартира, старенькие обои на стенах и вышедшая из моды мебель. Как жаль, что это был только сон!

Утро прошло как обычно: утренний туалет, завтрак и сборы на работу. Но когда она собиралась выходить из квартиры, то взгляд случайно упал на свернутый лист бумаги, лежащий на тумбочке в коридоре. Лера была готова поклясться: ничего ранее подобного здесь не наблюдалось и замиранием сердца развернула. На ярком, полном жизни и красок рисунке, увидела уже знакомый зал, королеву-мать, дам и кавалеров и себя в бальном уборе. В уголке виднелась легкая подпись: Арман…

— Значит мне все это не приснилось, — подумалось ей… 

***

В обеденный перерыв ей впервые вновь захотелось взять в руки кисть и начать рисовать.  Она просто физически ощущала, как разложит лист акварельной бумаги, достанет краски и начнет творить! Лера еще плохо представляла, что нарисует, но не сомневалась: это будет гениально!

Каково же было изумление, когда в большой коробке акварельных художественных красок она обнаружила записку, написанную таким знакомым и бесконечно родным почерком. В ней было всего три слова: «С любовью, мама...».

И тут случилось невероятное. Лера хотела только одно: рисовать, рисовать и еще раз рисовать. Что только не возникало на ее полотнах: пейзажи, натюрморты, какие-то невероятные миры и, конечно, тот памятный бал, с которого все началась новая жизнь.

А вскоре к ней обратился представитель известного издательства и предложил проиллюстрировать сборник сказок. Вполне понятно, Лера, не раздумывая, согласилась. А когда книга вышла из печати, на своем авторском экземпляре с удивлением обнаружила знакомую подпись «С любовью, мама…»