С любовью, мама...

В закрытое, разрисованное морозными узорами, окно кто-то довольно настойчиво и очень противно скребся, от чего внутри все начинало неприятно трястись. Создавалось впечатление, что неизвестный визитер водил по стеклу кусочком пенопласта. Ничего хуже Лера себе представить не могла. От этих звуков даже зубы разболелись. В довершение всего в голове забились самые разные мысли, вплоть до самых невероятных. Не давая страху овладеть собой, Лера приказала себе успокоиться:

— Ты — взрослая девочка и прекрасно знаешь, что мир материален. Никаких потусторонних сил в нем  присутствовать не может! Даже в новогоднюю ночь! Глубоко вдохни, а потом выдохни и спокойно подумай: кто это может быть?

Гипотезу с вором отмела сразу. Вряд ли грабитель рискнет подняться на девятый этаж!   А вот версия с птицей, которая решила  поживиться чем-нибудь вкусненьким, можно было рассмотреть... 

Однако эта мысль особого успокоения не принесла. Во-первых, чем? У нее нет привычки подкармливать пернатых. Во-вторых, какая птица прилетит поздно ночью?  Все они давно крепко спят в своих гнездах. Желая доказать себе, что все от слишком большого нервного напряжения ей просто мерещится, затаив дыхание подошла к окну. Сердце от страха билось где-то в горле и того гляди могло выскочить. Валерия с опаской отодвинула штору и громко ахнула:

—  Тебе все это только кажется —  немного растерянно произнесла девушка и замерла.

С противоположной стороны на подоконнике стоял маленький человечек в бордовой бархатной курточке, рубашечке с огромным  бантом и клетчатых штанишках. На кудрявой головке был лихо одет берет с белым, скорее всего, куриным пером. Но самое удивительное было не это! На правом плече у незнакомца лежала больше его в два раза кисть для рисования, а в левой руке держал небольшой этюдник с рисовальными принадлежностями.

Незваный гость активно гримасничал и энергично подпрыгивал на месте,  всем видом показывая, что холодно на морозной улице и его следует немедленно впустить в квартиру. Лера приоткрыла створку и знаком предложила войти. Человечек уверенно  сделал несколько шагов, потом спрыгнул на стол. Немного постоял в задумчиво, оглядываясь по сторонам, словно проверяя, туда ли он попал. Убедившись, что не ошибся адресом, церемонно поклонился, сдернув головной убор с головы, и пискляво представился:

—  Арман!

При этом смешно шаркнул ножкой, обутой в кожаный башмачок, украшенный огромной костяной пуговицей, и замер, выжидающе поглядывая такими же круглыми глазками. Девушка надула щеки, стараясь удержаться от смеха.

— Ничего смешного не вижу, — строго произнес гость, — могла бы назваться в ответ.

Ей ничего не оставалось, как изобразить  нечто похожее на реверанс, и произнести:

— Очень приятно познакомиться. Меня зовут Валерия! Для друзей просто Лера!
 
***

После короткой церемонии знакомства все условности были отброшены. Гость повел себя так, словно сотни раз бывал у нее дома.  Он удобно устроился на столе, предварительно сбросив на пол чашку, что там стояла. Затем последовало блюдце с засохшим бутербродом.

На освободившемся пространстве перед ним каким-то волшебным образом оказался лист бумаги для рисования акварелью. Человечек достал карандаш и быстрым движением принялся творить.

Незнакомец оказался довольно неплохим художником. Из-под острого грифеля выходили кавалеры и  дамы, которые толпились в большом зале. Ибо эти фигуры на его рисунке смотрелись словно живые, того и  гляди склонятся в низком поклоне или закружатся в старинном танце. За их спинами где-то на балконе Валерия увидела небольшой оркестр и застывшего с палочкой в руках в полупоклоне дирижера.

Арман сопел от напряжения, его лобик покрылся потом и он даже снял свою береточку и положил ее рядом. Чувствовалось, маленький художник немного устал, но останавливаться не собирался. В какой-то момент, заметив Лерин интерес,  предложил  продолжить рисовать вместо него. Она отрицательно покачала головой:

— Нет, нет и еще раз нет!

Слезы мгновенно выступили на ее глазах. Как объяснить этому невероятному существу, что она больше никогда не станет рисовать? И вообще, после того, как матери не стало, мир потерял краски, стал скучно серым и однообразным.

Но человечек никак не хотел отступать и вновь настойчиво требовал свое. Краска с кисточки испачкала стол, руки и лицо хозяйки, но она не сдавалась. Наконец,  с трудом удерживаясь от желания выкинуть назойливого гостя в окно, через которое он пришел, Лера отправилась на кухню налить себе чая. В душе она по-прежнему была уверенна: все это просто плод ее больного разума, а когда вернется, в комнате  никого не будет…

***

Заваривая чай, немного успокоилась. Что сейчас говорить… Жаль, конечно, что не оправдала материнских надежд, которая очень хотела вырастить из дочери великого художника, тем более предпосылки имелись. Девочка с детства рисовала очень неплохо, о чем говорили абсолютно все, кто видел ее работы. К сожалению, рисование не стало для нею частью жизни, как родительница не старалась. В какой-то момент Лера неожиданно осознала: второй Ангелики Куафман или Фриды Калло из нее не получится, а быть посредственностью  не хотелось, потому и выбрала работу скромного бухгалтера. Но матери клятвенно пообещала: для себя буду рисовать!

Помнится, родительница довольно нехотя согласилась с ее доводами и всегда радовалась, когда заставала дочь за мольбертом. С удовольствием рассматривала ее картины, критиковала, хвалила и даже однажды  помогла организовать выставку в соседней библиотеке.

Когда матери не стало, Валерия совершенно забросила эти творческие занятия. Но как все объяснить гостю, который явно ни о чем  подобном не имел представления, не знала. Она отхлебнула большой глоток сладкого чая из глиняной кружки и застыла статуей. Потом очнулась и смутилась. В конце концов, ее учили быть приветливой хозяйкой! Опять же, новогодняя ночь и следует быть доброй. Немного подумав, налила  благородный напиток в маленькую кофейную чашечку, положила на блюдечко печенюшку и  двинулась обратно в комнату, тайно надеясь, что Арман ей просто привиделся. Так сказать, плод больной фантазии.

Но, переступив порог, сразу поняла — ошибалась. Более того, пока отсутствовала, маленький художник успел окончить свою работу и теперь, слегка склонив голову к плечу,  с удовлетворением любовался созданным творением. Увидев Леру, он тут же нетерпеливо подпрыгнул и знаком попросил поставить чашку, которая в аккурат доходила ему до пояса, рядом с ним.

Когда девушка выполнила просьбу, обхватил ее обеими руками и принялся пить с громким прихлебыванием.  Стало даже удивительно, как такое маленькое тельце способно издавать  столько шума! 

***
Лера раздраженно сморщилась, но высказать вслух неудовольствие постеснялась.

Дабы отвлечься, взяла в руки работу гостя и стала внимательно рассматривать. Лера вынуждена была признать: акварель смотрится довольно неплохо. Пропорции соблюдены, перспектива присутствует… Да и сюжет получился интересный. В огромном зале вокруг украшенной новогодней елки кружится хоровод.

Автор явно бывал на балах, раз настолько точно все сумел изобразить. Даже странно, как это у него получилось за такое короткое время!

Совершенно неожиданно для себя, девушка почувствовала, как этот рисунок ее словно затягивает во внутрь. Она попыталась сопротивляться, но тщетно! Створка окна, что  по неосторожности не закрыла, распахнулась. Порыв сквозняка приподнял и понес куда-то по длинному-длинному тоннелю, внезапно перед ней открывшемуся. От неожиданности Лера даже не смогла позвать на помощь. Да и кого было просить? Не Армана же, который, в чем не имелось сомнений, все это затеял!

Казалось, это странное перемещение длится целую вечность. Наконец она, абсолютно неожиданно для себя, оказалась в центре зала, где проходил этот самый новогодний праздник, несколько ранее изображенный маленьким художником. Вокруг семенили дамы в роскошных нарядах, шаркали ногами кавалеры во фраках. От пудры, что сыпалась с их париков, очень хотелось чихать.

— Посмотрите, посмотрите, — шумели вокруг, — иноземная принцесса! Как она смешно одета!

— На себя бы посмотрели, чучела огородные, — немного раздраженно подумалось Лере.

Хотя, справедливости ради, она и верно была одета не для новогоднего бала. Старые тренировочные штаны, черная водолазка, сверху накинут вязанный матерью яркий жилет. С этим предметом гардероба девушка никак не хотела расставаться. Одевая его, ей всегда казалось, что родительница рядом.

***

Публика и верно в зале собралась довольно интересная, причем вовсе не ряженная. Например, дирижер на хорах, явно принадлежал роду эльфов, о чем свидетельствовали его странные уши. Официанты скользившие по натертому до блеска паркетному полу, скорее всего были из племени гномов. Несколько слов стоит сказать о гостях. Лера не очень хорошо разбиралась во всех этих сказочных и волшебных существах, но было совершенно очевидно: здесь присутствовал не совсем обычные гости.

С огромным изумлением она обнаружила, что некоторые из присутствующих красавиц имели рыбий хвост, на котором лихо передвигались. А у кое-кого из них зоркий взгляд Леры рассмотрел лягушачьи перепонки между пальцами, загнутые ногти и острые клыки.

Не менее странно смотрелись и мужчины. Девушка готова была поклясться, что в толпе присутствовали мужчины-кентавры, одетые в бархатные камзолы, что смотрелось очень смешно. Но ей ли смеяться! В своих вытянутых на коленках шароварах  она выглядела не лучше.

По крупному счету,  будь на месте распорядителя бала, просто вышвырнула бы ее за порог. А он стремительно подбежал, расшаркиваясь на ходу, и склонился в уважительном поклоне. Причем сделал это куда изящнее, чем постучавшийся в окно Арман. Вот теперь Лере стало по-настоящему неудобно за свой простецкий вид и она жутко покраснела. Но тут к ней важно приблизилась какая-то сухопарая дама.

Все было бы ничего, даже ее обнаженные костлявые плечи, да только не ее голове высились невероятно высокая прическа, увенчанная трехмачтовым корабликом. Дабы сооружение не рухнуло,  сзади его поддерживал золоченными вилами запыхавшийся арапчонок в зеленых атласных шароварах и алой рубашонке навыпуск. Женщина властным жестом предложила немедленно следовать за ней.


***

С замиранием сердца Лера подчинилась и оказалась в небольшой комнатке, стены которой сверху донизу покрывали огромные, в резных рамах, зеркала. Создавалось впечатлением, что ее изображение повторяется бесчисленное количество раз. Девушка бросила на себя взгляд и тоскливо вздохнула. Какой ужас! Без слез просто не взглянуть. Даже эта морщинистая старуха смотрится на порядок лучше ее.

Только долго печалиться не получилось. К ней приблизилось сразу несколько служанок, которые что-то щебеча, кинулись одевать в старинный наряд. Ее затянули в корсет, отчего талия стала тонка, а грудь обольстительной. На фижмы накинули одну тонкую юбку, другую, третью… Потом подали шелковое платье, обшитое кружевами… Дольше всего пришлось повозиться  с прической.

А когда парикмахер,  здесь его все почему-то называли смешным немецким словом «кауфер», закончил работу, из огромного зеркала на Леру смотрела незнакомая особа  с кокетливой черной мушкой над верхней губой, слегка насурьмленными бровями, набеленным лицом и нарумяненным щеками…

Самое удивительно, что эта новая Лера с голыми плечами  очень понравилась. Она сразу почувствовала себя если не принцессой, то герцогиней точно! Правда, вместо короны на голове  были камелии, которые так обожала ее покойная мама. Но зато какие красивые! Просто сказочные!

Девушка, величественным кивком поблагодарив помощниц, отправилась в зал, откуда уже доносились звуки музыки. При этом она плохо представляла, как станет танцевать менуэт или   павану, но когда еще доведется присутствовать на настоящем балу! Подобное видела только на экране телевизора да  читала в книгах.

Она вошла в зал и замерла. Только сейчас обратила внимание, как здесь все  смотрелось  тускло  и бесцветно. Ведь бал да еще в новогоднюю ночь это прежде всего зеленая елка, блестящие игрушки, яркие наряды, фейерверки, драгоценные украшения.  А уж когда гостей присутствуют нимфы, дриады и прочие мифические герои, тут и вовсе должен быть просто взрыв красок! Здесь же никаких других цветов, кроме серого не наблюдалось… Скукота! И девушка огорченно вздохнула.

И тут вдруг все вокруг зашевелилось, зашумело. Придворные выстроились в два ряда и склонились в низком поклоне. На пороге появилась Королева. В том, что это была именно она, сомнений не имелось — на голове у нее виднелась высокая, украшенная драгоценными камнями, корона. Но не это удивило Леру. В статной даме она узнала свою маму, которую ни с кем и никогда в жизни бы не перепутала. А за ней, держа в руках края горностаевой мантии, с важно надутыми губками шествовал Арман...

***

Лере очень хотелось кинуться матери на шею. Но  что-то внутри подсказало: подобного делать никак нельзя. Поэтому она вместе со всеми склонилась в низком реверансе. Меж там Королева прошла на небольшое возвышение и уселась на трон.

Арман встал рядом и, подчиняясь  легкому взмаху руки своей повелительницы, достал этюдник, взял в руки кисть и принялся размахивать ею в воздухе. И случилось чудо! Наряды у дам и кавалеров мгновенно изменили цвет, на стенах и потолке стали появляться яркие росписи. Даже паркетный пол стал иным, не говоря уже о разноцветных огнях, что засверкали в небе за окнами дворца.

Как же все это смотрелось необыкновенно! Лера посмотрела на свой наряд и тихонько ахнула. На ней оказалось голубое платье, вышитое белыми и розовыми цветами. Ох, оказывается мир вокруг удивителен и прекрасен. И как это только она посмела забыть обо всем этом?

Зазвучала бравурная музыка и перед ней в низком поклоне склонился какой-то иноземный принц. Лера протянула ему руку и только было собралась сделать первое па, как вдруг где-то вдали раздался звонок, перепутать который было сложно. Так мог звонить только противный будильник, заведенный на семь утра. Лера вздрогнула, прикрыла глаза, а когда их вновь открыла,  с сожалением вздохнула. Никаких тебе чудес! Все вокруг было как прежде — привычная квартира, старенькие обои на стенах и вышедшая из моды мебель. О празднике напоминала лишь маленькая елочка, которую она почему-то забыла украсить.

— Размечталась, — с ехидством сказала себе девушка, — принцессой себя вообразила. В этой жизни ты обычный бухгалтер и никто более!

***
Первый день после праздничных выходных начала как обычно. Подъем, утренний туалет, завтрак и сборы на работу. Но когда Лера собиралась выходить из квартиры, ее взгляд случайно упал на свернутый лист бумаги, лежащий на тумбочке в коридоре.  Она была готова поклясться: в прошлом году ничего ранее подобного здесь не наблюдалось!

— Что это? — спросила сама себя, и тут же ответила, — ничего особенного! Наверняка, сама положила и забыла!

Разворачивать и смотреть не стала. К чему? Ведь чудес не бывает. Однако находка не давала покоя, и весь день, подбивая дебет с кредитом, ругала себя, что не проявила любопытства. Вернувшись домой, первым делом, даже не сняв туфли, развернула огромный лист. На ярком, полном жизни и красок рисунке увидела знакомый зал, новогоднюю ель в центре,  королеву-мать, дам и кавалеров и себя в бальном уборе. В уголке рассмотрела легкую подпись: Арман…

— Значит мне все это не приснилось, — с какой-то легкой грустью подумалось ей… 

Впервые за столько времени ей вновь захотелось взять в руки кисть и начать творить.  Лера плохо представляла, что нарисует, но теперь не сомневалась: это будет гениально!

Каково же было изумление, когда в большой коробке акварельных художественных красок, которые пылились на антресоли, обнаружила записку, написанную таким знакомым и бесконечно родным почерком. В ней было всего три слова: «С любовью, мама...».

И тут случилось невероятное. Теперь Лера хотела только одного: рисовать, рисовать и еще раз рисовать. Она готова была стоять у мольберта сутками, забыв обо всем на свете! Что только не возникало на ее полотнах: пейзажи, натюрморты, какие-то невероятные миры и, конечно, тот памятный бал, с которого  началась ее новая жизнь.

Прежде девушка очень стеснялась показывать свои творения посторонним людям, если только на этом настаивала мать. Сейчас  же, наоборот, хотела, чтобы их увидело как можно больше людей. Несколько своих акварелей даже принесла в ближайший художественный салон, где на них мгновенно нашелся покупатель.

А вскоре к ней обратился представитель известного издательства и предложил проиллюстрировать сборник сказок, среди которых было много тех, что когда читала в детстве мама. Вполне понятно, Лера, не раздумывая, согласилась.

Через год, в аккурат к очередному новому году, книга вышла из печати и художница на своем авторском экземпляре, который ей пришел по почте, с удивлением обнаружила знакомую подпись «С любовью, мама…»