Сэр Антонио, как это по-русски?

Ритейл, пранк, сэйл, промоушн, гейм, тинейджер… В переводе - торговля, розыгрыш, распродажа, продвижение, игра, подросток. Или ещё более новомодное: хаб. Узел чего бы то ни было: узел связи, транспортный узел, пересадочный узел, узловой аэропорт, По делу и без дела проскакивает в нашей речи : хаб-хаб, хаб-хаб… Не считая специфических «компьютерных» терминов, бесчисленные чужие словечки глубоко вонзаются в русский обиход. Много красивых по-славянски ёмких названий заменяют эти шамкающие звуки…
Я, собственно, не только об англицизмах. Интервенции чужих языков в наш были всегда. Чего стоили одни монголы, после которых появился хозяин со своей халвой и даже лошадью, немцы да голландцы, потом французы, и снова немцы. «Сидя на диване в халате и без галстука, хозяин кушал бульон»… Все слова внедрённые, но давно уже русские-прерусские. Великий и могучий легко перемог-переварил и присвоил иностранные заимствования.
Англицизмы же – особая статья… Они беззастенчиво зашли к нам не абы когда, но в тот переломный момент, когда страна, как корью, страдала перестройкой. Хлынули с офисной техникой, электронными гаджетами и ИТ-технологиями. Нанесло вслед за бытовыми прибамбасами и смарт-оснащением, вместе с инструкциями к игрушкам и надписями на обувных ярлыках. Визуальное и ауди-пространство страны зашуршало-заиграло чужими звуками, словами, понятиями. Оглянуться не успели, как витрины гастрономов и магазинов украсились инородными маловразумительными вывесками. Исчезли простодушные «Булочные» и «Столовые», их место заняли Файзеры, Буше и Макдоналдсы. Дольше всех новым веяниям сопротивлялась глубинка, но и она пала под напором латиницы.
Дальше-больше.
Принялись усиленно учить детей англо-американской грамоте (надо же уметь понимать все эти надписи, этикетки и инструкции!). Похвально. Полезно. Для жизни за границей архи-важно. Но в угоду моде мало-помалу забросили обучение родным слогам. В школьных программах русской литературе отвели минимум часов, сочинения и вообще сочли ненужным баловством. И вот уже молодь толковее пишет-читает по-иноземному, чем на своём природном языке. Языковая безграмотность становится поголовной. Ходить далеко не нужно, стоит лишь взглянуть на комментарии под сообщениями в соцсетях. Ошибка на ошибке ошибкой погоняет, а их авторы даже кичатся этим: мне, мол, ваши запятые жить не мешают. И так происходит совсем не потому, что русский – язык сложный. Просто теперь мало на нём письменно изъясняются, не ходовой и не деловой он. Не английский, одним словом.
А вслед за отступлением из повседневности литературного общения пропадает тяга к чтению. Вся народная лингвистика сводится к птичьему языку писулек в чатах, да, на худой конец, к узкоспециальным книгам и периодике.
Слава Всевышнему, показавшему тропочку к спасению главного средства национального общения! Ленивым россиянам теперь дадены аудио-книги. Эрзац, по большому счёту, но все ж лучше, чем ничего, хоть какое-то приобщение к литературе.
Увлечение иностранщиной упорно теснит и русскую песню. Разумеется, не в угоду итальянскому бельканто. И речь даже не о живущей пока ещё в народе любви к протяжному застольному пению. В глубинке, особенно сельской, по праздникам до сих пор «спивают», а в городах какие застолья? Нынче не принято звать друзей домой, шуметь на квартирах большими компаниями. По моде, впитанной со страниц заботливо продвигаемых на первые роли англоязычных книг, тусуются теперь по ресторанчикам и кафе. А там затяни «По диким степям Забайкалья», так, чего доброго, полицию вызовут.
Но главное – этих песен, а заодно с ними божественной русской музыки, не слышит и не воспринимает юное поколение. Да что там народный фолклор! Мелкота наша теперь не знает ни детских куплетов про качели и солнечный круг, ни «Подснежника» или «Осенней песни» Петра Ильича. А зачем знать, если сегодня даже на вокальном конкурсе распоследней водокачки жюри требует исполнения произведений исключительно на иностранных языках?! Читай – на английском. А то! На верх с русскими текстами и мелодиями не подняться, ведь продюсеры-то все или на американский пошиб, или сидят на американском рубле.  Твердят: английская-де речь (не итальянская, заметьте!) лучше всего оттеняет музыкальный материал. Это только тупые наши предки, не знаючи песенных законов, тянули на своём лапотном какую-нибудь «Лучинушку» или «Дубинушку».
Про кино и вспоминать нечего. Пуды переговорены, что Голливуд смертельно оседлал наш кинопрокат, замутил-засорил немало юных мозгов.
Круг замыкается. Пробравшись с компьютерным слэнгом и лейблами-этикетками в потребительскую толщу, навязнув в глазу латинскими шрифтами и киношным ширпортебом, превратив царственную русскую литературу в падчерицу и заперев слух для родимых напевов, англицизмы помимо нашей воли, но по воле чужой, исподволь выхолащивают многовековую русскость.
К чему, спросите вы, такой выход из-за печки?
А к тому, уважаемые мои сограждане, что нейдёт у меня из головы, как это вдруг в нашем вполне себе благоденствующем королевстве вдруг обнаружилось такое количество господ, ни во что это королевство, то бишь Россию, не ставящих. Получилось, мы очнулись и осознали, что невзначай (или умело!) расставленные силки безобидных, казалось, англицизмов, обернулись зубами дракона, которые дали дьявольские всходы. Кое-где они уже заколосились махровой внутренней русофобией и предательством, кое-где пока несмело шелестят нечистой чешуёй и пробуют плеваться в сторону земли, давшей жизнь. Некоторые до более подходящих времён затаились в русской почве или приняли невинный образ.
Это вам происки не средневековых вполне себе толерантных к русскому миру чингисидов. Не смирных голландских трубочникови-корабелов, занавесью языка охранявших тайны своих рукомёсел. Даже не тараторящих итальянцев с их архитектурными сказками. И уж тем более не французов, прогулявшихся через барские гостиные по ледяным дорогам. Тем дела не было до покорения и развращения русской ментальности, хотя российской землицей и не брезговали.
А генералам современной англо-саксонской экспансии есть дело и до нашего духа, и до буквы, и до земли, и до богатства. И придумали они взорвать Россию исподволь, изнутри, незаметно, но наверняка. Веками оттачиваемая коса колонизации дело знает. Будут русаки говорить по-нашему – будут думать, как мы. Будут думать – станут подражать. А там и слушаться, и преклоняться, и боготворить…Многое этим захватчикам удалось, что и показал масштаб обнаружившейся «пятой колонны».
Сегодня сама жизнь заставила прозреть нас, добродушных и безалаберных. Теперь срочно принимаются новые законы против разрушения российской ментальности, метлой выметаются крепко насаждённые чужие «ценности». Меняются школьные и вузовские программы, меняются подходы к идеологии СМИ. Переосмысливается суть кино, ТВ-вещания и культурной жизни, в целом сфера «человек-человек» срочно очищается от пошлости, пустобрёхства и копирования подсовываемых западными недругами шаблонов.
Много чего меняется в мире, поставленном ребром. Гигантский плуг поднимает новые сущностные пласты России. Неудивительно, что под его напором выпугиваются на поверхность, корчуются те самые драконьи зубы, которые, ещё немного, и съели бы Русь-матушку. Надо ждать, что распылятся по ветру и заселившие речь бесчисленные англицизмы. Ну, или самая нарочитая и бесполезная их часть. Многие, уже прижившиеся, - останутся. Хочется думать, что всяческие тренды, брэнды, френды и прочие хабы недолго будут засорять красоту родного говора. Подобно прежним пришельцам, скоренько утекут или обкатаются, обрусеют, и перестанут быть главными колючками на острие англо-саксонских планов.
А вот когда мы перестанем ходить на шопиг, а пойдём за покупками, когда вместо треков зазвучат мелодии, а, закинув Гарри Поттера, мы с детками и внучатами начнем зачитываться пушкинской поэмой о витязе Руслане и княжне Людмиле, - вот тогда и посмотрим, много ли останется среди нас ненавистников собственного отечества.



Воспитательница Виолетта Валерьевна к концу первого рабочего дня в детском саду согласилась, что её зовут Фиолетовое Варенье.