Включи мозг! продолжение 8

В общежитии Маша пристроила кроссовки в сушилку и решила выспаться. Она могла спать сколько угодно в любых условиях. Самое главное – залезть под одеяло с головой. Она оставляла маленькую дырочку для дыхания и моментально засыпала.
Разбудила ее Чашкина. Она плаксивым голосом гудела над головой:
– Маша, вставай. Ну сколько можно спать? Я тебя пять дней не видела.
Маша высунула голову из под одеяла и, улыбаясь, смотрела на Наташу.
– Соскучилась что ли?

Они пили чай, когда в комнату ворвались две старосты Алка Захарова и Алька Егорова и направились к Маше.
– Ты сегодня пол не моешь?
– Нет. Обувь вся мокрая. Сохнет. Завтра с утра вымою. А что случилось?
– Димка Назаров в окно упал. С третьего этажа. Из триста восьмидесятой аудитории.
– Когда?
– Сегодня. После занятий. У нас в триста восьмидесятой аудитории была последняя лекция по правоведению, на весь поток. После лекции мы пошли на старостат. Сидим, и вдруг секретарша прибегает и сообщает эту новость.
– Так он жив?
– Жив. Но поранился сильно. В реанимации. Без сознания.
Алка и Алька говорили одновременно. Все девчонки собрались вокруг них. Спрашивали. Переспрашивали. Уточняли.
– Маша. Он тебя искал. В первый раз он с Вовкой Морозовым приходил. А потом один приходил, телефон твой спрашивал.
– А зачем я ему?
– Говорил, что ты должна передать ему письмо.
– Я?
Алька Егорова кивала головой и вопросительно смотрела на Машу.
– Очень странно. Никакого письма никому я не должна передавать. Ты ему дала мой номер? 
– Не дала. У меня телефон сел. Он пошел искать твой телефон у других девчонок. Но это было уже после лекции. Почти все уже разошлись.

Маша не могла уснуть.
 – Димка. Димка. Как же так?
Димка тоже занимался боксом и часто, вместе с Вовкой Морозовым, подсаживался к Маше с Наташей в столовой.
– Разрешите, нашему вагону с маленькой тележкой прицепиться к вашему локомотиву.
Маленькой тележкой он называл себя, так как ростом был, как и Маша, метр шестьдесят пять. А локомотивом называл Наташку, так как она была неудержима на спортивной площадке и любила командовать. Димка называл себя ботаником и всем рассказывал, что пошел в бокс, так как его били пацаны во дворе. Потом он из всех побил, но остановиться уже не может. Постоянно ощущает желание кого-нибудь побить. Димка был весельчак и балагур. Наташка его обожала, за то, что он постоянно пел ей дифирамбы.
– Натали – ты фурия, – говорил он ей. Ты вчера так мочила всех на площадке, что твои соперники скоро будут выходить на площадку в касках. Ты торнадо, ты тайфун, ты смерч.
Машу он называл – «Моя молчаливая собеседница…» и спрашивал: – И зачем ты накрутила у себя на голове такую высокую кичку? Я люблю девушек с распущенными волосами.
Сон не приходил. Мысль перескочила на воспоминания о Юре который, почему-то не нравился ее брату. Маша улыбалась и память возвращала ее к знакомству с Юрой.

Танцы – это единственное, что вспоминалось из жизни – ДО. Родители отвели их с братом в танцевальный коллектив  при Доме офицеров, когда Маше было пять лет. Каких только танцев они со Степаном не танцевали. Участвовали во всех конкурсах и концертах. Пока были живы родители.
В детском доме они не танцевали. Совсем. В первый год нахождения в детдоме Маша не могла танцевать, сразу начинала плакать. А потом Степан поступил в университет и о танцах они не вспоминали.
О танцах Маша вспомнила на картошке, куда их, первокурсников, привезли на три недели в сентябре. Картофелекопалка выбрасывала картофель ровными полосами, а девчонки собирали его в ведра и ссыпали в мешки. Мальчики старшекурсники переносили эти мешки, забрасывали их в грузовичок, который ездил по  полю, помогали девочкам. Маша сразу обратила внимание на высокого блондина, который всякий раз оказывался поблизости, когда надо было найти новый мешок, или высыпать в мешок очередное ведро. И очень удивилась, когда он однажды спросил, почему она не ходит на танцы. Она слышала, как девчонки обсуждали местный клуб и местные танцы, но предпочитала лишний час поспать. Оказалось, что Юрик сразу заприметил Машу, потому что они в детстве ходили в один танцевальный коллектив. Маша Юрика не помнила, и вдаваться в подробности своей жизни не стала, но на танцы с ним пошла в тот же вечер. Основная публика подтягивалась в клуб после восьми вечера, а Юрик привел Машу в клуб сразу после ужина. Оказывается, он там уже все знал, со всеми был знаком. Врубил музыку, и Маша вернулась в волшебный мир танцевального детства. Родители почему-то не вспоминались. А вот ощущать его руку у себя на талии, чувствовать его уверенные движения было так приятно и волнительно, что Маша обо всем забывала. У Юрика на флешке были записаны все танцы. И вальс, и танго, и самба, и румба. Они самозабвенно танцевали все подряд. Сталкивались, наступали друг другу на ноги, начинали движение не с той ноги, смеялись и продолжали танцевать. Их сразу заметили. Зрители выстраивались в круг, хлопали, восхищались. Когда начинались танцы для всех, Маша и Юрик танцевали еще два - три танца «как все» и уходили. Гуляли в кромешной темноте, о чем-то болтали и поцеловались в первый раз за три дня до отъезда в город.
Еще до отъезда на картошку, бабушка положила в Машину сумку два рюкзака, со словами: - Узнай, можно ли там картошки  купить, или капусты подешевле. На зиму. Маша узнала. Овощами не торговали, но можно было пойти вечером на убранное поле и, если повезет собрать рассыпанный или пропущенный картофель. Несколько раз Маша сходила на ближайшее поле и кое-что собрала. Но темнело вечером быстро, ходить одной было страшно, да и танцевать она стала по вечерам. Юрик придумал приносить в карманах по две картошины в каждый день, но Маша стеснялась и боялась. Тогда Юрик договорился с бригадиром что они будут оставаться на поле после работы и быстро наполнил картошкой оба рюкзака. Потом студентов стали на грузовичке возить на дальние поля. Однажды, они увидели опрокинутый в канаву прицеп с капустой. Прицеп уже стоял на дороге и местные женщины по цепочке перекидывали капусту обратно в прицеп. На обратном пути Юрик уговорил водителя остановиться на этом месте, попросил ребят ему помочь и за пятнадцать минут парни накидали в грузовичок целую кучу грязных, вывалянных в глине кочанов. Юрик балагурил, уверял всех, что он очень любит пироги с капустой, что он очень запасливый и не может проехать мимо погибающих овощей. Девчонки смеялись, устроили волейбол с капустой при разгрузке, а Юрик выпросил на кухне сетки от овощей, заполнил их грязной капустой, уверяя Машу, что сейчас отрывать грязные листья не рентабельно. Когда пришло время ехать обратно, он загрузил все овощи в багажное отделение автобуса и договорился с водителем, чтобы тот становился на первой же троллейбусной остановке при въезде в город. Машу встречал Степан. Увидев Юрика, он нахмурился, но пожал ему руку и поблагодарил за помощь. В машине спросил у Маши: – Влюбилась? Маша кивнула головой.
– А что, других ребят не было?
Маша засмеялась.
– У меня такое ощущение, что тебе можно показать любого, тебе все-равно никто не понравится.
Степан молчал, а у Маши испортилось настроение.
– Лене сколько лет было, когда вы с ней жить вместе начали? Девятнадцать!  Мне сейчас тоже девятнадцать. Я ни с кем ни влюблялась, ни целовалась. Я что, ущербная?
Степан молчал и только у самого дома произнес: – Юрик не лучший вариант. Поверь мне. Он на курс или на два позже меня учился, потом академку взял. Не торопись. Посмотри вокруг. Вокруг полно хороших ребят. Влюбляйся. Встречайся. Но не торопись. Ты самая лучшая сестра на свете и я не хочу, чтобы ты была несчастлива.