Аттракцион неслыханной щедрости

      
    Я не знаю ни одного студента, который бы хоть раз в жизни не сбегал с лекций. Особенно весной, когда травка зеленеет, солнышко блестит, кровь играет, в попе шило и все стоп-краны сорваны.

    Мы,  студенты первого курса филологического факультета Ташкентского государственного университета, погожим апрельским утром решили слинять с занятий, чтобы… приобщиться к прекрасному.
    Я и две моих сокурсницы отправились смотреть работы скандально известного фотографа Пи Сюна, которые он показывал лишь узкому кругу избранных у себя дома.

   «Маэстро» сделал большую серию снимков великовозрастных женщин.
   Дамы позировали ему почему-то исключительно на крышах зданий, демонстрируя свои пышные формы на фоне печных труб, телевизионных антенн и чердачных окон.
   В те годы подобные художественные изыски властями, мягко скажем, не одобрялись. «Извращенец», которого эксперты Министерства культуры предали анафеме, даже мечтать не мог выставляться в публичных местах. 
   Как известно, запретный плод сладок. Наверное, поэтому узкий круг желающих познакомиться с творчеством «мастера эпатажа» со временем становился все шире. В основном за счет тех, кто пытался постичь непостижимое.
   
   Получив изрядную порцию адреналина, мы почувствовали, что сильно проголодались. Решил пригласить «коллег» в ресторан «Ташкент», где готовили великолепный мампар.  Днем цены там «не кусались».

   Я сразу же приобрел в глазах подруг ореол эдакого мачо, завсегдатая дорогих кабаков, который сорит деньгами направо и налево. То есть умеет красиво жить.
 
   Нам достался последний свободный столик у огромного окна  в пол. Заказав слоенную самсу, мампар, чай с лимоном, мы приготовились «шиковать».   

    Тут  подошел метрдотель и спросил, не буду ли я против, если к нам подсадят   еще одного посетителя. Он указал на пожилого человека, опирающегося на костыли.

    В конце-то концов, у меня же не был заранее заказан столик для романтического ужина, - подумал я. - Да и просто невежливо отказывать в такой малости инвалиду, который зашел пообедать.

    Нашим соседом оказался квадратный дядька с седым ежиком на голове, кожей цвета гаванской сигары, губами-пельмешками и глазами-щелочками.
    Мужчина был одет в безукоризненно сидящий на его мощном торсе френч. Брюки галифе, одна штанина была подшита по колено, и до блеска начищенный сапог дополняли картинку.

    Я поднялся, чтобы помочь одноногому сесть, но сразу же был блокирован, выросшим будто из-под земли, низкорослым типом. 
    Он был в странном одеянии. Шальвары, рубаха навыпуск, жилетка, туфли на босу ногу, через плечо перекинут цветастый хурджун.
    И скроен этот дядечка по - особому. Непропорционально большая голова ну никак не соответствовала его фигуре. Будто башку эту сняли с какого-то гиганта и на живую нитку пришпандорили на чужие плечи. То же сделали и с руками - кулачища были величиной с большой арбуз.
    Рот у этого «Лошарика» оказался скошенным набок. Сразу нельзя было понять,  смеется он или плачет.
    Чудище, нежно взяв инвалида на руки, плавно опустило его на стул и, забрав костыли, застыло в полупоклоне.
  - Ну, ребятки, принимайте меня в свою кампанию, - отдышавшись сказал наш новый сосед. – Обещаю, не пожалеете. Меня зовут Джура-ока, для девушек - просто Жора.
    Он повернул голову в сторону официанта и, взяв на себя роль распорядителя, стал диктовать заказ.
  - Значит так, баранина, запеченная в тандыре, казы, отварной говяжий язык, фаршированные перепела…
  - У нас нет этого в меню, - испуганно перебил его подошедший   метрдотель, чувствуя, что имеет дело с важной птицей.
  - Севрюгу с хреном, икру черную, маслины, чтоб покрупнее, - как ни в чем не бывало продолжал Жора. – Лепешки «Патыр» на курдючном сале с луком. Коктейль «Кровавая Мэри» для мужчин, шампанское для дам, шоколад, виноград и цитрусовые.
    Поиздевавшись еще немного над «халдеями», гурман раздраженно махнул рукой и рявкнул:
   -Давайте побыстрее!.

   «Дамы» и я только лупали глазами, как придурковатые.
    Все было словно в кино. Даже не верилось, что мы будем не только свидетелями, но и участниками этого пира.
    Лишь один вопрос мучил меня в тот момент: кто будет платить?

   «Квадратный» моментально снял все сомнения:
   -Я угощаю!
  - А по какому поводу банкет?- поинтересовались девчонки
    Подпольный миллионер будто ждал этих слов.
  - Дети мои, - проникновенно сказал Жора, - вы не представляете, какое счастье видеть вас здоровыми, красивыми, умными, добрыми, воспитанными! У меня прямо душа поет. Я вырастил трех сыновей. Они подарили мне семерых внуков. И, дай Бог, чтобы мои наследники были такими, как вы – достойными гражданами нашей любимой Родины.

    Мы будто присутствовали не на ланче в ресторане, а на встрече с ветераном в Ленинской комнате воинской части.
    Оратор изрекал прописные истины, но с таким пафосом, что я сразу же вспомнил слова героя романа «Отцы и дети» Базарова: «Друг мой, Аркадий, не говори красиво!»

    Перебивать старшего было неудобно и, чтобы не зевнуть, я устремил свой взор на «Лошарика».
    Тот пристроился позади хозяина на широком подоконнике, обняв свой хурджун и его костыли. Слуга явно не был немым, но за все время не проронил ни слова. Только смотрел верным собачьим взглядом на повелителя, ожидая его команды.
     А  Джура-ока продолжал свою пламенную речь.
     Казалось, сейчас весь ресторан встанет и начнет скандировать: «Ленин, партия, комсомол!»
     Я уже стал думать, под каким бы благородным предлогом завершить этот «форум». Мне не нравилось, что незнакомый человек бесцеремонно влез в нашу компанию.

    Вдруг краснобай осекся на полуслове, посмотрел внимательно на меня и воскликнул:
  - А ты что скуксился?
    Ну, началось! - подумал я. – Сейчас он спросит: «Ты меня уважаешь?» А ведь мы еще не выпили ни рюмки!

    Тем временем Жора, вопреки моим ожиданиям, вытащил из кармана кителя пачку рублевых купюр, артистично разорвал банковскую упаковку, сложил деньги веером и стал размахивать ими перед носом девушек.
    Тем бы обидеться, а они –дурехи  мерзко заблеяли, демонстрирую свой восторг.
  - Вы небось столько бабла отродясь не видали! – сказал новоявленный Корейко и небрежно бросил купюры в услужливо подставленный Лошариком хурджум.
    В ответ я достал из кармашка спортивной сумки четыре пятидесятирублевые ассигнации, которые накануне выцыганил у родителя на магнитофон и, нарочито зевнув, положил их обратно. Мол, и мы не лыком шиты.
    Мой трюк подействовал на Джуру, как красная тряпка на быка. 
    Он поднял руку, в которую услужливый нукер тут же вложил пачку сторублевок, и тяжело засопел.
    Так как крыть мне было нечем, то я предложил тост «За дружбу!»
    Миллионер разлепил свои пельмешки и изобразил на лице улыбку. Правда, она у него получилась похожей на оскал алабая.
    С этой минуты Жора переключил все свое внимание на моих однокурсниц.
    Расспросив, где девушки учатся, с кем живут, кем будут работать после окончания университета, помогают ли родители и все в таком духе, говорун вновь принялся рассуждать о том, что старшее поколение может быть спокойно за будущее страны. 
  - Мы передаем эстафету в надежные руки! – сказал он и выразительно взглянул на своего помощника.
    Тот вскочил, как ужаленный, и принялся разливать «дамам» шампанское.
    Выпили.
    И опять пошли сентенции Джуры, о долге, чести, совести и славе.
   
    Нукер откупорил уже вторую бутылку шипучего напитка, когда «пламенный оратор» неожиданно сменил тему.
  - А хотите, доченьки, я вас замуж удачно выдам? Как сыр в масле будете кататься, подружки обзавидуются! Я такой, я все могу! Уж больно вы мне понравились.

    Захмелевшие «доченьки», хихикнув, не сговариваясь хором ответили: «Нам об этом думать еще рано».
    На что доморощенный Цицерон возразил словами товарища Саахова из «Кавказской пленницы»: «Об этом думать никому не рано и никогда не поздно!».
    Они еще почирикали немного о замужестве и девчонки намылились « попудрить носики».
    
  - Ну, что, мой юный друг, будем прощаться! - ласково сказал Джура-ока, наконец-то обратив на меня свое внимание.
  = Вам уже пора уходить? – спросил я
 -  Ты не понял. Это тебе пора проваливать. И как можно быстрее! – в его голосе послышалась неприкрытая угроза.
  - Пп-простите?- от неожиданности я стал заикаться.
    Мой собеседник ощерился и, понизив голос, с придыханием произнес:
   -Слушай сюда, щенок! С твоими бл**ями мы как-нибудь договоримся, а ты вали отсюда по-хорошему. Ну!

    Его верный слуга приподнялся и, приняв воинственную позу, недвусмысленно дал понять, что в случае, если я вздумаю взбрыкнуть, то мне не поздоровится.
    Слишком много потрясений для одного дня. Сначала Пи Сюн со своими фотопортретами, теперь вот этот половой пират.
    Напряжение возрастало.  В такие моменты во мне обычно просыпался дух противоречия.
  - А если откажусь, вы что, бить меня будете? – от волнения мой голос сорвался на фальцет.
    Сидящие за соседними столиками перестали жевать и повернулись в нашу сторону.
    Жора, подняв руки, наигранно рассмеялся, давая понять окружающим, что все в порядке, не стоит волноваться.

 -  Ну, подумай сам, - уже более миролюбиво стал рассуждать он, наклонившись к моему уху, что тебе выгоднее, просто слинять или расстаться с сумой, равной шести твоим стипендиям?
  - Это каким же образом? – я старался заговорить ему зубы, лихорадочно соображая, что предпринять.
    Старый потаскун повернулся и принял от своего адъютанта мою спортивную сумку, в которой лежали зачетная книжка и деньги.
  - А ты уже губу раскатал, надеялся за мой счет нехило подхарчиться и баб своих ублажить, - съехидничал гад.
   Черт! И как  только «Лошарик» умудрился незаметно стибрить из-под носа мою сумку? От досады на самого себя у меня засосало под ложечкой.
    Впрочем, решать этот ребус было уже поздно - время пошло на секунды. Девчонки вот-вот должны были вернуться и тогда ничто не смогло бы спасти меня от позора.
 -  Сумку! – сказал я, давая понять, что согласился на условия мерзавца.
  - Ответ верный, - с издевкой произнес одноногий бандит, возвращая мне мое имущество. – Поторопись, пока твои цыпочки не вернулись. Я скажу им, что у тебя живот прихватило, обожрался с непривычки деликатесами. - И он прыснул от смеха.
    По-видимому, этот боров был настолько уверен в успехе своего плана, что и помыслить не мог об ином исходе «операции», которую затеял.

    Проверив на месте ли мое богатство, я кинулся к туалету, чтобы перехватить девчонок.
    В холле кроме швейцара в ливрее никого не было.
   
    И тут кто-то забарабанил с улицы по толстенному витринному стеклу.
    Это были мои сокурсницы.
 -  Что так долго? Мы тут уже полчаса торчим,- перебивая друг дружку принялись они верещать. – Неужели ты не понял с кем дело имеешь? Этот гад то и дело пытался лапать нас под столом. Так страшно было, просто ужас! Мы специально вышли будто бы перекурить. Думали, ты следом за нами выскочишь, а ты там с ним разговоры разговаривал. Бежим скорее! К черту ресторан! 
    А они не такие уж и дурехи! – подумал я. -По крайней мере, быстрее меня этого извращенца раскусили.


    Недели две спустя счастливый случай привел меня в Молодежную редакцию радиокомитета и познакомил с замечательным редактором Мариной Черновой - крестной мамой многих ныне известных журналистов.
    Марина вручила мне магнитофон «Репортер», показала, как им пользоваться и …отправила в свободное плавание.
    Вместо напутствия, «для примера», она включила запись своего интервью под рубрикой «Беседа с интересным человеком».

    После короткого вступительного бла-бла-бла, послышалась знакомая песня «акына».
  - Дорогие мои юные друзья, какое счастье видеть вас здоровыми, красивыми, умными, добрыми, воспитанными. Я вырастил троих сыновей. Они подарили мне семерых внуков. Даст Бог, мои потомки станут достойными людьми, в чьи надежные руки мы сможем передать эстафету своих добрых дел.

    Я замотал головой, что за наваждение!
    Чернова отреагировала на это по-своему.
  - Конечно, слова про Бога мы вырежем. Они не для наших слушателей. А в остальном - можешь смело ориентироваться на этот  материал. Если найдешь такого же положительного героя, будешь большой молодец!