Неудачливый охотник

Сидим вечером около палатки, пьем чай, смотрим на костер. Тут из темноты подходит к нам старый знакомый из Парабели Славка Иванов. Налили мы ему чаю. Славка выпил кружку и стал рассказывать.

— Иду я, значить, по берегу вдоль Калыша, глядь: утка. Подхожу поближе — нет, кочка. Эх, думаю, была бы утка, и ружье на всякий случай сымаю. А она поднялась и полетела. Ни хрена себе, думаю, кочка, а полетела, как утка. Ну я как пальнул и промазал - не достал. Она далеко уж была, пока я думал, утка это или кочка. Дурак, думаю, надо было двустволку брать, тогда бы я её с еквого-то и достал бы. Иду дальше, думаю, что, может, где-то еще кто сидит. Полные сапоги начерпал. Думаю, дурак, надоть было болотные с высокими голяшками брать, на десятку всего-то дороже. Нет, дурак, взял с короткими голяшками, в них только что по двору грязь месить.

Иду, значит, дальше, а впереди еще болотина. Думаю, дурак, зачем поплелся на Калыш. Здесь и уток-то путевых сроду не было. Надо было идти на Дальнее, ведь сроду оттуда пустой не приходил. Нет, дурак, поперся на Калыш, да еще в этих гандонах и, дурак, с этой одноствольной берданкой. А та утка круг дала и хлесь…, где-то сзади шлепнулась. Думаю, дурак, и на хрена я оттель ушел. Сейчас бы эта утка прямо у меня перед мордой была бы. Я бы её и с одностволки шлепнул. Да крякашь-то был хороший, здоровый. Но поворачивать я назад не стал и так полные сапоги начерпал. Двинул дальше, вперед, думаю, как ни говори, все ближе к дому. Да хрен с ней, с этой уткой, в ней мяса-то на одну похлебку, только что заряд лишний тратить, дроби и так мало осталось.

Спохватился под вечер закурить, руку-то сунул в карман — спички промокли. Дурак, думаю, надо было зажигалку взять, ведь на полке перед мордой лежала, нет — взял этот коробок. Да где там зажигалку, кусок хлеба в карман не сунул. Пока из болота вылез, глядь, а огни от деревни уже далеко заиграли. Эх, думаю, дурак, надо было в армии на сверхсрочную остаться. Сейчас жил бы на всем готовеньком, получка — два раза в месяц, а тут хрен дождешься этой сотни, да и та почти вся на комбикорм улетает. Надо было гусей да овечек завести, они вон за огородом ходят да траву едят себе. А к осени готовое мясо, и никуда с этой палкой ходить не надо. А баба: «Давай свинью, давай свинью». Да и баба-то попалась дура дурой. Да сам, бля, дурак, надо было брать медичку из санчасти да на сверхсрочную оставаться, да и деревенских путевых было сколь хошь. А теперь они все в город подались, одни старухи остались. Мужики-то у них все спились да давно поперепомерли. А им кто будет сено косить да дрова на зиму готовить? Опять же мужик. Дык нет же, бля, привез из Колпашева невидаль костлявую. А лучше бы в город уехал, сейчас бы на заводе работал, а то вот на кочке с мокрыми муд*ми сижу.

Пока я, значиться, из того болота-то вылез, пара крякашей опять: плюх…, и в то же место. Поворачиваюсь я, значить, и туда махом. Думаю, хрен с ним, с домом, завтра приду. Но парочку эту сейчас сшибу. Не зря же я с собой эту палку таскаю. Да и патроны расстрелять надо. Все равно в субботу по новой заряжать надо. А дроби у Васьки киномеханика попрошу, у него её много. Он в город каждую неделю за фильмом ездит и там себе еще купит сколь хошь. А когда на сухое место вышел, глядь скрозь кусты, а там кто-то в озерке барахтается. Ну, я и давай палить скрозь кусты. Когда почти все патроны расшмалял, то гляжу, а никто не крякает, не поднимается, не летит. Думаю, что это за едри твою за ногу. Поближе подошел, а это кто-то сети с черными наплавьями поставил, а шшучата запутались в сеть и дергают их. А я всю сеть кому-то и размандярил.

Ну, тут вышел я из этой болотины, до дому далеко, и поздно уже. Костер увидал, думаю, дай к вам загляну, может, заодно и переночую, а то весь промок, и спички промокли, а в кармане хоть бы хрен. Если кто подойдет и будет спрашивать, кто ему всю сеть размандячил, то молчите.