Загорянка, 18. Часть четвёртая -2

 Рано утром Андрей Жигулин позвонил на квартиру полковнику Егорову и попросил отложить свою поездку в Высоково, куда его посылали собрать данные про Леонидова, опросить друзей и знакомых, сослуживцев, а так же соседей по дому.
- Ночью у мамы было плохо с сердцем, неотложку вызывали, - говорил в трубку взволнованный Андрей. - Я сегодня не смогу быть на работе, должен остаться с мамой дома. Она лежит, вся бледная. Я ей лекарства по часам даю, даже боюсь отойти из квартиры.
- Конечно, Андрюша, какой может быть разговор! Может быть тебе нужна помощь? Может Наташу к тебе прислать? - спрашивал Алексей Михайлович.
- Нет, не надо, я сам всё сделаю, спасибо. У Наташки и так сегодня дел хватит по самую макушку. Вы, тогда, кого-нибудь туда пошлите, кто не сильно загружен. Там надо посерьёзнее поработать, одним словом, на целый день поездочка.
- Хорошо, Андрей, мы подумаем, кого послать. Тут уже звонили насчёт Леонидова с его работы, не могут понять, почему он у нас в КПЗ сидит. Как объяснишь? Мы не можем сейчас распространять никаких данных на этот счёт, следствие ещё не окончено.
- Он молчит, а раз так, то пусть посидит, пока и про жизнь подумает, а мы будем собирать на него материалы. Но тут не знаю за что зацепиться, всё чисто пока.
- Ладно, Андрей, после всё обсудим, сейчас лечи маму. Кстати, а почему это так всё случилось-то? Что врачи говорят? - спрашивал полковник.
- У неё уже давно наблюдалась сердечная недостаточность, а теперь весна, говорят, обострение у таких больных весной чаще всего и бывает. Нельзя лишний раз напрягаться, волноваться, а у неё на фабрике работа не из лёгких.
  Поговорив с Андреем, Егоров стал собираться на работу, но настроение уже изменилось, у него и самого последнее время пошаливало сердце, только он никому об этом не рассказывал, даже дочери. Наташа будет волноваться, а это ни к чему, считал он.
 А Наташа сегодня сидела одна в кабинете, майора не было, он отправился в школу с утра по вызову учительницы и, что-то задерживался.

  Терещенко стоял в широкой рекреации куда выходили двери кабинетов начальных классов поджидал конца первого урока. Прозвенел звонок и сотня горластых учеников, как бисер рассыпались по коридорам и этажам. Среди этих бегающих голов, он едва разглядел своего пострела Алёшку, махнул ему рукой. но тот не обратив внимания на папашу, полетел сломя голову в женский туалет пугать девчонок самодельной брызгалкой, что он смастерил вчера из мягкой бутыли из под шампуня. В этот момент из класса вышла учительница, увидела майора, стоявшего у окна и позвала его жестом руки. Александр вслед за ней вошёл в кабинет.
- Ну, что, папаша? - начала она весело улыбаясь, - Не справляемся мы с вашим сынком, хотим попросить доброго совета, как быть с его поведением...
 Во время их недолгой беседы на перемене Александру пришлось здорово покраснеть. Он и сам себя чувствовал, как нашкодивший школьник в кабинете у директора. Ну, что тут скажешь, оправдываться он не привык. Да, тяжело даётся воспитание без материнского глаза. Он целый день на работе, сестра на фабрике, работа сменная у неё, приходит домой поздно, мальчик на продлёнке до пяти вечера. Что уж тут хорошего? Но и мальчишка добрый, не злой, просто неуравновешенный, очень подвижный и озорной. Что делать, такой характер!
  Разговор был, конечно, не приятный, но учительница не напирала на семейные разборки, не спрашивала лишнего, отнеслась по-человечески к ситуации в которой оказался Терещенко и его сын. Когда класс уже заполнился маленькими учениками после звонка, учительница, оставив их на несколько минут, увела майора в учительскую. Там она подвела его к столу на котором были разложены макеты выпускных альбомов с фотографиями третьеклашек.
- Это вот прошлогодние, - сказала она, - красивые, правда? Вот и нам бы такие сделать в нашем классе. Александр Константиныч, вы у нас единственный влиятельный мужчина из всех пап и дедушек, может быть есть у вас на работе какой-нибудь недорогой фотограф? Мы всех спрашиваем, вы извините. Наш бывший очень дорого запросил в этот раз, а выпускных третьих классов - аж четыре. Директриса за голову взялась. Ищем кого подешевле. Может быть у вас есть кто-то на примете, тогда пожалуйста, помогите нам в этом. Вот мой телефон запишите или в школу можете сразу позвонить директору.
  Терещенко выслушал Татьяну Павловну, потоптался на месте, а потом в голове его мелькнула одна интересная мысль и он пообещал:
- Да, я постараюсь вам помочь, знаю одну женщину фотографа. Думаю, она согласится, - и взял со стола бумажку с номером телефона.

  Терещенко решил не откладывать в долгий ящик эту просьбу и сегодня же вечером пойти в Дом Быта. Окончив текущие дела по работе, опросив ещё несколько свидетелей по делу на Отрадной, он стал собираться на выход. Наташа краем глаза видела его суетливые движения, раскрасневшееся лицо и какие-то неуверенные жесты, хотела спросить о его дальнейших планах на сегодня, но он слишком быстро покинул кабинет, бросив на ходу короткое : - Пока!

  Он вышел быстрым шагом из УВД, буквально за пару минут долетел до остановки трамвая, влез в красный вагон и тут понял, что весь пыл его на этом иссяк. Майор выпрыгнул на следующей же остановке из этой железной громадины и направился к ближайшей телефонной будке.
На столе у Наташи раздался звонок, такой неожиданный и странный.
- Слушай, Наташ, ты там не очень сейчас занята? - спросил Терещенко.
- Нет, а что?
- Ты не могла бы мне помочь? Сходить со мной сейчас в Дом Быта к Массальской?
- К Массальской? Зачем? - не поняла Егорова и даже от удивления округлила глаза.
- Очень нужно, я тебе дорогой всё объясню. У меня к ней дело, а один идти, почему-то, робею, - признался Александр.
- Ну, хорошо, я сейчас... А, куда подходить-то?
- Я тут стою у телефонной будки на углу Азовской и Сазонова. Жду тебя!

 Примерно через двадцать минут Наташа была уже на месте. Они шли по булыжной мостовой вдоль двухэтажных домов у Центрального парка, моросил мелкий весенний дождик и Терещенко тихо и монотонно рассказывал девушке о своём утреннем визите в школу.

  В фотолаборатории сегодня вечером было тесно. Второй фотограф Петренко вышел на работу.
Елена Сергеевна крутила плёнку в бочках, а Петренко этот вечно на всё наталкивался, вот и сейчас, пролил фиксаж для цветных плёнок и ползал по полу, подтирал свой косяк. Нет, так не годится работать, на сегодня хватит. Вот завтра она останется одна с утра и начнёт делать заказы с пластинок, а сейчас достаточно, решила Массальская и промыв последний бочок вытащила плёнку сушиться. Сама же, отодвинув чёрную шторку, вышла в рабочий кабинет собирать и укладывать в шкафы рабочий антураж.
В этот момент в открытую дверь, кто-то заглянул к ней из коридора, но Массальская была слишком занята своими сборами, чтобы обратить внимание на посетителя.
- Елена Сергеевна, к вам можно? - спросила Наташа и застыла у порога.
  Неизвестно почему оробевший и покрасневший Терещенко, остался стоять на бетонных ступеньках, ведущих в секции второго этажа.
Женщина обернулась на этот вопрос и сразу узнала Егорову.
- Здравствуйте, Наташа! - и тут у Массальской перехватило дыхание. Она видела перед собой девушку-следователя, а с тех пор, как после выздоровления её дочь Светлана уехала с приёмной матерью в Симферополь, она заскучала, оставшись совсем одна в этом городе, а теперь появление Наташи снова натолкнуло на нехорошие мысли о дочери и она с волнением спросила:
- Что-нибудь случилось? - и оставив свои дела, быстро подошла к девушке.
- Нет, что вы! Мы, просто с коллегой зашли к вам... сфотографироваться. Я же помню, что вы отличный фотограф, а тут вспомнила, что обещала моей московской тётушке прислать свежую фотку, давно у неё не была и решила, что пошлю ей свой новенький портрет. Сделаете?
- Ой, конечно, Наташенька! Какие разговоры, проходите, раздевайтесь, плащ на вешалку можете повесить, - свободно выдохнула Елена Сергеевна.
Наташа сняла свою верхнюю одежду и Массальская увидев на ней форму, спросила:
- А, вы так вот фотографироваться будете?
- Да, хочу тётушке свою форму показать.
- Ну, что же, так даже пикантнее!..- отозвалась на это женщина и рассмеялась, - У вас очень миловидная внешность и форма её только подчеркнёт. Проходите в студию, я сейчас! - и Елена Сергеевна, минуту назад собиравшаяся уходить домой, снова засуетилась у фотоаппарата.

  Терещенко на негнущихся ногах от неловкости, всё-таки поднялся на этаж и подошёл к фотомастерской. Он мельком заглянул в открытую дверь, а потом снова отошёл подальше, чтобы его не могли увидеть из кабинета. Что на него вдруг напало, он и сам не мог понять. Он хотел увидеть Массальскую, поговорить с ней по школьному делу, но отчего-то не смог себя преодолеть. Ему всё казалось, что эта женщина больше не захочет с ними разговаривать, слишком тяжелы для неё оказались те дни расследования, связанные с её дочерью Светланой. И Наташа тут очень кстати решила ему помочь, и нашлась что сказать ей при первом разговоре. А Егорова в этот момент садилась под зонтик, поправив перед этим причёску с непослушной чёлкой. Большой тёмный зонт, приготовленный специально для фотопортретов, равномерно оттенял сейчас овал её лица. Девушка села полубоком, как указала ей Елена Сергеевна и задорно улыбнулась.
 Потом весело беседуя они вышли из фотозала и Наташа села за столик заполнять квитанцию об оплате.
- А со мной майор Терещенко ещё пришёл к вам, - произнесла она, ставя свою роспись на бланке.
- Он тоже хочет фотографироваться в форме? - с улыбкой спросила Елена Сергеевна.
- Нет, у него к вам дело, но он стесняется.
- От чего? - и Массальская опустилась рядом с Наташей в кресло, взглянув на девушку с удивлением.
- Его попросили в школе найти фотографа для съёмок на школьный выпускной альбом, а все знакомые фотографы нам отказали, говорят, что это большой объём работы, и вот боится, что и вы откажете. Ну, впрочем, он сам всё расскажет сейчас. Саша! - позвала девушка.
 Майор в ответ заглянул через открытую дверь и бочком вошёл в фотокабинет.
 Массальская поднялась к нему на встречу:
- Ребята, я очень благодарна вам за всё, что вы сделали для моей Светки! Вы нас от такого кошмара избавили, поэтому, я выполню любую вашу просьбу, не сомневайтесь и не бойтесь - отказа с моей стороны не будет.
- Я, понимаете, знаю вас как хорошего мастера, - начал майор, глядя куда-то в сторону, - и порекомендовал вас директору нашей школы, где у меня сын учиться... Ну, что вы поможете нам с альбомом на выпуск. Это можно сделать?
- Да, я когда-то занималась подобным, делала выпускные папки, хорошо получалось. А, когда нужно? - спросила Массальская, глядя на майора. Она тоже заметила его некоторую растерянность и немало этим была удивлена, вспоминая его бойкий язык и буйный нрав.
- Вот тут телефон директора школы. Она будет завтра ждать вашего звонка и согласия поработать школьным фотографом, - и Терещенко протянул записку с номером телефона.
- Хорошо! Так значит, там ваш сынок учиться, в каком классе?
- В третьем "Б", и вот учительница попросила сегодня... Ну, в общем вы поняли, - оборвал он себя на полуслове.
- Ну, что вы так робеете, Саша, всё в порядке! Я обязательно вам в этом помогу. Даю слово, что сработаю быстро и хорошо! И спасибо, что именно ко мне обратились! А то у нас выездной фотограф Петренко: и дома отдыха и турбазы обслуживает, как говориться, вся романтика ему достаётся, а я тут просиживаю с утра до ночи и никаких подвижек.
  Масальская, вопреки прогнозам майора, очень тепло и радушно их встретила. Наташа, конечно, сперва взяла весь удар на себя, может быть у него и ничего бы не вышло, а тут договорились сразу и Терещенко ушёл из Дома Быта очень довольный. Он шёл сейчас по тёмным переулкам рядом с Наташей и говорил о всяких мелочах, но мысли - упрямая вещь, они всё ещё крутились вокруг этого симпатичного фотографа, которая тоже будет за сегодняшний вечер не раз вспоминать этот странный визит.

  Поздно вечером Егорову позвонили на домашний телефон из Приморско-Ахтарска. Его коллега, работник местного УВД, сообщал тревожную информацию:
- Алексей Михайлович, помните мы уже звонили вам по поводу нападений на частные дома в одном из наших крупных посёлков? - спросили на том конце провода.
- Да, кажется, посёлок Подольский там фигурировал, - ответил полковник.
- Так точно, Подольский. А теперь есть данные опасаться и вам. Есть сведения от наших агентов, что эти подонки планируют теперь взяться за ваше Шатрово.
- Да, не весело, тем более, что я недавно туда жену отправил к матери. Очень тревожный момент, спасибо, что предупредили. Я теперь свяжусь с их местным отделением, будем на чеку.
 Когда Егоров повесил трубку, Наташа стоявшая рядом, всё поняла. Она обещала на выходные бабушке приехать к ним в Шатрово, но теперь забеспокоилась не на шутку. Все были наслышаны о частых нападениях на жилые дома в Подольском. Это продолжалось уже почти пол года, но взять эту банду так и не удалось, к тому же, они не оставляют живых свидетелей. Обычно, они выслеживают жильцов и лезут в те дома, где никого не бывает на момент нападения, но случается и по другому. Вот недавний тому пример, когда ночью грабители влезли в дом, предполагая, что он пуст, а там, как в анекдоте, муж вернулся из командировки, что было очень не смешно и не вовремя. Мужчину ударили молотком по голове с целью убить, но он чудом выжил, пришёл в себя, дал показания, но узнать в лицо никого не смог бы, так же как и составить фоторобот. Всё произошло ночью в тёмной комнате, нападавших было четверо, они сразу его скрутили прямо на постели и ударили по голове. Очнувшись, он какое-то время ничего не помнил, единственно, что он мог точно сказать - это то, что слышал молодые голоса. Всем четверым было не более двадцати лет.

  Яркое, голубое утреннее небо было покрыто тонкой паутинкой из лёгких белых облаков. Наташа подошла к окну, села на подоконник и не могла наглядеться на эту весеннюю красоту. Вот так сидела бы до вечера и смотрела на высокий небесный свод и восхищалась им, как князь Андрей. Ну, да, Андрей - он звонил вчера отцу, его мама заболела, надо пойти проведать, навестить их сегодня после работы. Она сладко потянулась, развернула плечи и поняла, что только сейчас проснулась до конца. Было около семи утра, отец уже возился в кухне с бутербродами, гремел чайником и чашками и вдруг, неожиданный телефонный звонок оборвал эту домашнюю идиллию.
 Наташа подняла трубку, звонили из дежурной части... Через минуту она уже бежала в кухню к отцу:
- Пап, там этого Леонидова из КПЗ сегодня ночью в больницу увезли с гипертоническим кризом. Переволновался мужик, а теперь он просит, говорит дежурный, чтобы кого-нибудь прислали прямо сейчас. Хочет что-то рассказать.
 Егоров повернулся на её слова и произнёс:
- Это кстати, что сразу позвонили. Поедешь прямо туда, в больницу к нему. Раз просит, значит что-то серьёзное. Может быть надумал рассказать про пропавшую женщину с ребёнком?
Наташа пожала плечами.

 Она вошла в палату, пропахшую лекарствами и микстурой, поглядела на кровать, которую ей указал дежурный врач и прошла к дальней стене.
Леонидов лежал с открытыми глазами и тревожно поглядывал по сторонам. Он не удивился, когда Наташа подошла к его кровати и села на стул. Он повернул к ней голову и без вступления произнёс:
- Я дам вам номер московского телефона. Позвоните в Текстильщики, позовите Раису и скажите ей, что я задержан по делу о пропавших отдыхающих. Если она сочтёт нужным, то поговорит с вами по этому поводу. Больше я ничего не могу вам сказать, простите, но это не моя тайна, - и больше Леонидов не сказал ни слова, он снова надолго замолчал.
 Егорова поняла, что этот номер их единственный шанс, хоть на что-то выйти, раз уж больше ничего нет. Но чей это телефон, Леонидов тоже ничего не объяснил.
 Придя в УВД, она в первую очередь пошла к Султанову. Из его кабинета они связались с московскими коллегами, а те в свою очередь, обещали всё выяснить на месте.
- Чтобы не звонить в Москву по автоматике, это не очень надёжно и не уверен я, что сразу дозвонимся, а ребята из Москвы доложат о проделанной работе, - уточнил полковник.
  Ближе к вечеру из Москвы раздался долгожданный звонок, капитан милиции Бондаренко докладывал Султанову о состоявшемся разговоре с гражданкой, какую удалось застать дома. Она была не разговорчива, и судя по интонации голоса, чего-то сильно испугалась, потом попросила по этому номеру ей больше не звонить. Она не поверила, что её беспокоили из милиции и через несколько минут это перепроверила, позвонив дежурному по району. Он подтвердил этот звонок, тогда гражданка на другом конце провода сразу без объяснений повесила трубку и больше с того момента, дозвониться до неё уже не могли, трубку никто не брал. По номеру телефона капитан Бондаренко узнал адрес этой квартиры в Текстильщиках. Там на Волгоградском проспекте номер был записан на Полину Демидову, пожилую женщину, ветерана труда.
- Больше ничего нам узнать не удалось. Но то, что женщина, говорившая с капитаном, была совсем не ветеран, это подтверждается её очень молодым голосом. И по интонации - Леонидова она знает. Но как это может всё быть связано с нашим делом - не понятно. Будем ждать выздоровления самого подозреваемого, - говорил полковник своим сотрудникам, заполнившим вечером его кабинет, которые пришли обсудить итоги дня.

  А в это время у себя на квартире Жигулин тоже не мог никак дозвониться до своего родственника, маминого родного дядюшки по отцу, проживающего в скандально-известном посёлке Подольский. Он метался по комнате в суматохе понимая, что надо незамедлительно действовать. Дядька, ветеран войны, пожилой человек жил в доме один, а теперь ещё эта история с бандой, которая орудует на их местности и держит в страхе всю округу. Андрей волновался, что уже несколько дней подряд не было связи с их родственником. Как участнику войны деду бесплатно поставили домашний телефон и он время от времени позванивал своей племяннице, а она в ответ ему, но теперь звонка уже долго не было. Мама была дома, она ещё болела и тоже переживала за дядьку:
- Андрюша, а может быть поедешь к нему, а? Боюсь я его теперь одного там оставлять. Предложи ему, пока к нам переехать, - попросила мама.
Андрей кивнул в знак согласия. Эта мысль и ему засела в голову ещё вчера, когда пришли плохие известия из Подольского. Завтра как раз будет суббота, туда пойдёт электричка выходного дня в восемь утра и он обязательно на ней поедет.
В прихожей раздался звонок. Андрей пошёл открывать. Пришла Наташа.
Вместе они обсудили тему поездки сперва в Подольский, потом в Шатрово.
- Ну, в Шатрово отец едет завтра сам забирать маму и Мишку с бабушкой к нам домой. Его Терещенко сегодня напугал. Как налетел на него, говорит, чего, мол, ждёшь, пока на дом нападут? Там у вас в доме одни бабы! Но ты, знаешь Терещенко! И прекрасно понимаешь, как он может гаркнуть и припугнуть. Забирай, кричит, своих оттуда. Тебе что, зря из Подольского вчера звонили?
- Ну, это он прав, конечно! - вставил Андрей.
- Разумеется! Ну, а мы с тобой к вашему деду тогда поедем, я за компанию. За одно зайдём к местному участковому, отец просил, он его давний приятель, ещё со школы. Надо ему кое-что от моего Егорова передать.
  На этом и порешили. Наташа вернулась в УВД, чтобы закончить работу с экспертами и взять у них отчёт, ничего не оставляя на завтра. Пришла домой очень поздно вечером, а утром следующего дня они с Андреем отправились в посёлок Подольский.

  В терпком весеннем воздухе витала вечерняя прохлада. Низкая деревянная платформа станции Подольская была пустынна. В свете фонарей висела туманная дымка. Технический шум железнодорожной станции дополняли дальние гудки электровозов. У высоких перил, на которые низко свисали ветки шелковиц и белых акаций, на влажном скользком настиле стояли двое.
Андрей и Наташа после неудачных переговоров с дядюшкой Жигулина покидали этот славный уголок, но судя по всему, электрички в родной Приморск им сегодня не дождаться. Наташа посмотрела на станционные часы со светящимся круглым циферблатом - было уже половина одиннадцатого.
- Ну. что делать-то будем? - не весело спросила она у своего понурого спутника.
- Не знаю, видимо, отменили этот вечерний поезд. Тут так часто бывает. Тогда надо попутку искать, такси, вряд ли поедет в такую даль.
- Тут расписание висит на будни, где указано, что в 23:10 электричка последняя идёт. Подождём? Может и в субботу прикатит?
- Подождём.

 Андрей подошёл к краю платформы и посмотрел вдоль линии на тёмные силуэты низких построек и маленьких старых поселковых домиков. Габаритных огней электрички было не видно.
- Мама расстроится, что дядя Коля с нами не поехал.

  Когда сегодня утром они прибыли в посёлок, дядюшка очень обрадовался их визиту, но узнав цель их поездки, стал ругаться на глупую молодёжь.
"Ты что Андрюха? С кем думал? Чтобы я на старости лет, а мне уж за восемьдесят, куда-то из дому уехал, только потому, что какие-то молодчики могут меня ограбить!.. Что у меня тут брать-то? Старую железную койку и дырявый гардероб? Телевизора даже нету, один вон, патефон, и то с надтреснутым корпусом, скрипит, как несмазанная телега, когда его крутишь. Медали, вот только из ценного остались, да ордена..."
 А ведь за орденами и могут залезть, Андрей и Наташа это знали, по долгу службы, но переубедить старика не смогли. Они пробыли у него до вечера, в посёлке очень красиво, на набережную даже сходили. Рядом с домом всё уже расцвело и морем пахнет, а временами слышно, как оно шумит и волнуется, как вдоль берега густыми обвалами шарашит по песку прибой.
- А может останемся тут, на выходные, а? - в шутку предложила Наташа, - очень здесь хорошо для отдыха.
- Можно было бы, но мама болеет, боюсь её надолго оставлять одну.
А, вот что делать теперь, если электричка не придёт сегодня совсем?
- Андрей, - обратилась девушка к Жигулину, - может быть вернёмся в дом к дяде Коле, переночуем, а утром и поедем в город, что ждать-то тут?
- Не знаю, - парень пожал плечами.
- Там твоя мама одну ночку-то переночует? Ничего не случиться?
- Нет, она уже встаёт. Думаю, что ничего страшного не случиться. Но, давай ещё подождём немного?

 Они ждали почти до полуночи, и всё-таки им пришлось вернуться...

 Домик дядюшки стоял почти у станции, поэтому добрались быстро, толкнули скрипучую калитку и вошли во двор.
  Николай Сергеевич был бесконечно рад такому повороту сюжета, благодарил всех станционных богов за такой субботний подарок. Ведь не каждый день выпадает старику такое счастье - у него в доме сегодня ночуют гости из Приморска, да какие!
 Дядя Коля за вечерним чаем суетился без меры, старался повкуснее угостить своих ночёвщиков.
- Вам где стелить ребята, в зале или возля печки в моём закутке?
Наташа поперхнулась чаем после этих слов.
- Мы, дядь Коль, пока не расписаны. Нам вместе стелиться не положено, - ответил на это Андрей, краснея, так же, как и Терещенко тогда, у Дома Быта. Наташа это про себя отметила с ухмылкой.
- Короче, я на диване лягу, - сказала она, - а вы оба. как хотите. Здесь в большой комнате мне воздуха больше, ага?
- Чего хочет женщина, того хочет Бог! - откликнулся на её замечание дядюшка.
Андрей пошёл стелить себе постель к Николаю Сергеевичу в закуток возле кухни и увидел на письменном столе у него разложенные детали пистолета.
- Что это? - спросил он, не мало удивившись.
- Это, паря, мой наградной! Я его раз в неделю разбираю, да чищу. Привожу, так сказать, в порядок. А, как же? Всё должно иметь своё место, вот и сегодня этим занялся, да вы назад вернулись, не успел закончить. А, ну-ка, молодые милиционеры, - обратился к гостям дядя Коля, - посмотрим, кто из вас быстрее его соберёт! Смогёте?
  Наташа, которой всегда не хватало такой романтики кинулась первая в комнатушку, ухватилась за оружие и за несколько минут собрала готовый пистолет, вставила пустую обойму и, довольная, продемонстрировала мужчинам свою маленькую победу.
  Ей захлопали в ответ в ладоши.
- А теперь, прощай оружие! - скомандовала она, вложила пистолет в кобуру и спросила у дядюшки, куда его убрать.
 Николай Сергеевич подошёл к серванту в зале, открыл стеклянную дверцу и положил своё сокровище на верхнюю полку. И тут она задала спасительный для сегодняшней ночи вопрос про патроны.
- Пустую обойму я вставила, а где настоящие? - спросила она.
- Только вам, ребята, по секрету, покажу, - и дядя Коля пошёл к печке.
 Он принёс заряженную обойму боевыми патронами, завязанную в носовой платочек.
- Вот тут и храню, на всякий случай, - ответил он и снова унёс патроны, спрятав их в припечке за выдвижным кирпичом.

  Улеглись спать около двух часов ночи, всё никак не могли наговориться, не часто в доме у ветерана бывает такое развлечение.
  Наташа разморилась за день, скинула с себя верхнюю одежду, но до конца не разделась, комната не отапливалась, печка стояла в дальнем углу ближе к веранде и сырая прохлада забиралась под тонкое одеяло и под накинутый сверху плед. Она не помнила. как провалилась в глубокий сон. Перед глазами мелькали картины сегодняшнего дня, солнечный берег, букеты весенних цветов, потом всё заслонили какие-то посторонние шумы и голоса. Рядом что-то скрипнуло и затрещало, потом задребезжали стёкла и, тут только она поняла, что уже не спит. Эти звуки разносятся в пространстве дома на яву. И громкий крик дяди Коли:
- Ребята, вставайте, к нам влезли! - вытолкнули её из сна окончательно.

 Она села на диване, замотав головой и скидывая с себя остатки сна. Неужели это была явь? Точно, на светлом фоне окна в зале, где она спала, появился чёткий мужской силуэт. Высокий ростом человек тянулся рукой к открытой форточке.

 Егорова не могла до конца поверить в реальность происшедшего. В её голове не укладывалось понятие - старенький домик одинокого ветерана и этот ночной налёт оголтелых бандитов. Неужели, это та самая банда, которая орудует тут в этих краях уже почти год? Она ещё раз потрясла головой и вскочила на ноги. Андрей стоял в коридоре и прислушивался к тому, что происходило в кухне, где явно уже были посторонние. Они взломали ночные ставни и влезли с подоконника на маленький столик. Дальше спрыгнули вниз и стали шариться в кухне и на веранде. Свет было решено не зажигать. Андрей стоял в засаде у притолоки ведущей от печки в дядькин закуток, руками он пытался отодвинуть дядю Колю, как можно дальше от кухонной двери. Тот, кто лез в форточку в зале, кинулся обратно, когда понял, что в доме дед был не один.
  Было слышно, как в сенях ломали входной замок на терраску. Потом раздался грохот и дверь вылетела с петель. Жигулин бросился в коридор. Послышался звон и грохот сдвигаемой мебели, началась драка. Понятно, что нападавших было несколько и Андрей вряд ли справится сам. И тут, услышав стон из кухни, Егорова мгновенно приняла решение, хотя особо думать тут было некогда. Она метнулась из комнаты к печке, нащупала подвижной кирпич и достала боевую обойму в носовом платке. В этот момент уже загремела дверь в большую комнату, жигулин, как мог, старался удержать бандитов в притолке. Дядя Коля схватил в руки стул и занёс его над головой, когда один из налётчиков опрокинул Андрея на пол и вскинул над ним большой нож. Раздался треск отлетевших ножек, несколько мужчин клубком сцепились в темноте на полу у дивана.
  Наташа в этот момент уже шарила рукой за стеклянной дверцей серванта. Именно туда Николай Сергеевич убрал свой наградной пистолет. "Только бы не потерять обойму, - шептала она, когда трясущимися от напряжения руками, пыталась всунуть её в пистолет, - Господи, помоги!" Обойма не хотела заходить до конца, а в её сторону уже кралась высокая тень от стены... Наконец раздался долгожданный щелчок от затвора. Егорова вытянула руку вперёд к нападавшему бандиту. Ни секунды не сомневаясь нарушить милицейский устав, Наташа нажала на курок.
Раздался оглушительный выстрел, пространство комнаты озарилось голубоватым светом. Потом ещё один и ещё!.. Девушка бросилась к входной двери, где скорчившись от боли лежал Андрей на вязаном половичке. И тут на неё бросился третий нападавший. Он буквально завалился на неё из кухни и попытался выхватить пистолет, но она шарахнула его в челюсть наотмашь и, уперев дуло в его грудь - выстрелила дважды. Этот здоровяк стал сползать по стене на пол, вытягиваясь вперёд к двери. Егорова перешагнула его и кинулась за четвёртым во двор, но тот задал такого стрекача, что догнать его было просто не возможно. Наташа вытянула дрожавшую руку и выстрелила ещё раз в убегавшего в темноту бандита.

  Вернувшись в дом, она зажгла свет в прихожей. Андрей продолжал лежать на полу у стены. Он был уже без сознания. Она опустилась возле него на корточки, попыталась перевернуть на спину. Он откинулся головой к порогу и тут из-за занавески от своего закутка появился дядя Коля.
- Нет, он не успел его пырнуть, просто сильно ударил в живот задвижкой, которую с двери сорвал, - сказал дядюшка и опустился на колени рядом с девушкой.
Она пыталась поднять Андрея, когда в дом на выстрелы прибежали соседи. Охая и ахая они вошли в дом и пытались протиснуться в большую комнату, где произошло настоящее побоище, но Наташа не дала им этого сделать.
- Следы затопчете, - медленно проговорила она. - Помогите мне лучше, парню очень плохо!
Молодой мужчина и женщина средних лет наклонились над Жигулиным.
- Скорую надо быстрее и милицию вызывать! - кричали со двора голоса.
Николай Сергеевич, поднявшись с пола, прошёл к себе в зал и сел на диван, возле которого лежал труп налётчика. Второй находился прямо у окна, головой к тому самому легендарному серванту с полочкой для пистолета.

  Когда приехал милицейский наряд из местного УВД, начинал брезжить рассвет. Во дворе дома Николая Сергеевича толпился народ. Скорая помощь уже была на месте. По ухабам и кочкам влажной, неровной поселковой дороги, из всех переулков неслись неравнодушные соседи к месту ночного происшествия.
Андрей бледный лежал на полу в коридоре. Его не решились сразу перекладывать на носилки, пока не будет ясна причина повреждения. Наташа вся выжатая и сразу осунувшаяся лицом, сидела в кухне у столика и продолжала сжимать в руке пистолет.
В дом прошла милиция. Осмотрев место происшествия за работу взялись эксперты-криминалисты. Пока они там фотографировали каждый уголок и осматривали трупы убитых бандитов, приехавший с группой местный следователь пытался разговорить Наташу. Он понимал её состояние, но формальности были превыше всего, тем более такой случай.
 - Да, надо же, год их искали, бегали за ними, выставляли патрули, выслеживали, а они тут так нелепо попались, - говорил молодой следователь, разглядывая Егорову и не веря своим глазам, - сразу видно, на профессионалов нарвались, - заключил он и повернулся к старику.
- Это мой пистолет, наградной, - ответил на его реплику дядя Коля. - Они с собой из города ничего не привозили.
- Что значит, ничего? Не хотите ли вы сказать, что и у них, этих ребят, оружие имеется? - округлил глаза следователь.
- А, как же? Как им на службе без оружия-то? Токма с собою нельзя им брать, в сейфе, небось, держат.
Следователь поднялся и уставился на старика строго и не понимающе.
- Ну, что смотришь-то? - напирал на него дядя Коля. - Милиционеры они, как и ты, работают в Приморске... Понял теперь, голова с ушами?
- Ну, да, как не понять, - вздохнул следователь с облегчением, - а то меня, аж холодный пот прошиб.
 И он снова взглянул на Егорову, но теперь уже по другому, с уважением.

  После всех формальностей Андрея увозили в местную больницу.
- Я с ним поеду, дядя Коля. Надо потом, матери его сообщить оттуда, чтобы быстро не ждала. Как вы, сами то? Ничего? Я оттуда приеду к вам домой, как всё с его состоянием проясниться. Приготовьте ваши вещи. Я вызову служебную машину и мы уедем в Приморск, сегодня же, понятно? И не возражать.
- Слушаюсь! Теперь ты мне приказывай, что угодно, всё исполню, - ответил Николай Сергеевич и смахнул с глаз набежавшую слезинку.

  В больницу к Андрею и Наташе приехали сотрудники местного УВД. Они требовали объяснений и формального отчёта о событии, в связи с которым пришлось применить оружие на поражение. Девушка не расположена была много разговаривать и попросила связаться с Приморском, на что ей ответили отказом.
- Пока не разберёмся сами, что произошло, никого больше оповещать не будем, - ответил ей сотрудник местного отделения.
- Вы не имеете право. Вы должны сообщить нашим коллегам, что тут произошло сегодня ночью. Вы же не хотите меня, прямо сейчас, арестовать?
- Нет, но мы обязаны во всем разобраться. Тем более, что такой случай...

  Жигулин долго не приходил в себя, потом к полудню он открыл глаза. Наташа сидела в палате, с волнением смотрела на него, теребила тесёмки белого халата, что ей дали нянечки и, как ребёнок, плакала. Он видел, как она закрыла лицо ладонями, потом нажала пальцами на глаза, потёрла их, пытаясь прийти в нормальное состояние. а потом опустила голову ему на грудь. В этот момент он подумал с ужасом, что если бы не она, не её хладнокровие, в эту ночь их никого бы уже не было в живых.

  Следователю посёлка Подольский, всё же пришлось доложить высшему руководству о происшедшем. Те, в свою очередь, связались с начальством города Приморска, откуда и были сотрудники, устроившие весь этот шухер - двое убитых и один тяжело-раненый бандит!

 Основной состав сотрудников Приморского УВД был дома в воскресный день. Терещенко сидел у открытого балкона и заклеивал футбольный мяч, который его сынишка с ребятами гоняли вчера на пустыре и изрядно потрепали. В коридоре затрещал домашний телефон.
- Пап! - раздалось из-за двери. - Тут тебя хотят к трубке, поговорить. Какой-то дяденька дежурный!
  Александр положил мячик на стол и подошёл к аппарату.

  Мишка кричал весь вечер. Наташа носила его по комнате и никому не давала подойти к себе. Она, как завороженная, качала его на руках, целовала в щёчки и, не останавливаясь, ходила взад и вперёд от окна к двери, глотала наворачивающиеся слёзы, иногда смахивая их рукой, и отталкивала всех локтями. Родные люди были рядом. Мама с бабушкой, отец и Султанов следили за этим её безумием и не знали, что можно предпринять.
- Наташа, дай его сюда! – говорил Егоров и пытался взять у неё братишку.
В ответ – слёзы и истерика.
- Ну, что делать-то? – в растерянности спрашивал он окружающих.
  Светлана Ивановна наблюдала за дочерью, но ничего не предпринимала, она знала, что даже в таком состоянии Наташа ничего плохого Мишке не сделает. Это был эмоциональный срыв от пережитого ночного кошмара и ношение ребёнка на руках – защита от чего-то, что пугало и тяготило душу. Ведь ей пришлось стрелять и убить... Убить! Приехав под вечер из больницы Подольского посёлка, Наталья села на диван и обхватила голову руками. Она упорно молчала и лишь под утро от работников Подольской милиции стали известны кое-какие факты.
В срочном порядке было созвано совещание, приехало руководство из области по факту ЧП.
 Сперва было много непонятного, но когда разобрались в чём дело, то разговор пошёл по двум направлениям: это нападение на частный сектор организованной банды и превышение должностных полномочий при задержании.
- Ведь оружие у них при себе не нашли. Нападавшие имели молотки и ножи, что можно расценивать, как орудие для проникновения в жилище. В ход они не успели их применить, и поэтому использовать против них огнестрел – это сверх меры. Судя по всему, Егорова стала стрелять без предупреждения, без предварительных выстрелов в воздух, а сразу на поражение, - говорил майор Родимцев, приехавший вместе с генералом Лазаревым. – Такие действия со стороны сотрудника правоохранительных органов не допустимы.
- Да, это если бы она была в этот момент на задержании по вызову потерпевших, - парировал Терещенко, - а то она сама оказалась в роли пострадавшей стороны. Так как на дом, где Егорова вынуждена была в эту ночь остаться, напали четверо бандитов. И, как тут ещё-то действовать можно было - не понимаю! С ними был пожилой мужчина, который нуждался в помощи, участник войны, сам бы он не справился с этой озверевшей толпой, останься в эту ночь один. И ведь они шли не в карты с ним играть, а убивать – поймите вы это! Следствием установлено, что убитые – это судимые ранее рецидивисты Косулин и Ставродин. В живых остался, хоть и Наташка стреляла в него в упор дважды, некий Сергей Засекин. Он уже пришёл в себя и допрошен следователем из Подольского. Тот, который сбежал, это его брат Засекин Степан. Оба брата живы и тоже имеют условную судимость. По молодости лет там возбуждаться по серьёзным статьям не стали, а вот теперь братья занялись более интересными для себя делами, после того, как с отсидки пришли Косулин, сосед Жигулинского дедушки и Ставродин, кстати, трижды судимый.
- Это ничего не опровергает и не доказывает. Егорова должна была действовать сообразно своим должностным полномочиям, раз уж она работник милиции. Это уже налагает на неё ответственность в принятии подобных опрометчивых решений, - не успокаивался Родимцев. – Жигулин, я полагаю в результате проверки, получит строгое взыскание, а Егорова с сегодняшнего дня от работы отстранена, до полного выяснения причин и действий.
- Что ты заладил, майор! – не выдержал, наконец Султанов. – Давайте-ка мы сами тут своими силами разберёмся, что произошло. Андрей, тоже пострадавшая сторона, он до сих пор в больнице.
- На разбирались уже! – заключил Родимцев и посмотрел на генерала, который молча сидел и слушал весь этот балаган.
- Превышение полномочий, говоришь?! Молоток и нож - это не оружие по твоему? – вскипел Терещенко и подскочил к приехавшему проверяющему, - Тебе показать на груди шрамы, которые остались от той ночи, когда моих стариков, бабушку и деда забили на смерть под Бердянском, тоже молотком, а я чудом выжил в том аду? Я, почему ты думаешь, в милицию работать пошёл? Вот по этой самой причине, чтобы таких уродских гадов обезвреживать и давать жить нормальным людям. Мои родители в ту ночь, тоже меня ночевать у них в доме оставили, а мне и восьми лет не было… - и голос его сорвался. Майор умолк, но яркий румянец на щеках продолжал играть и указывать на сильное раздражение. Напряжение каждой мускулы на лице выдавало сейчас в нём весь гнев, который он готов был обрушить на несчастного проверяющего.
  Когда шло это совещание Егорова была дома у матери Жигулина, как могла она объяснила произошедшее этой женщине, а так же то, почему и дядюшка, привезённый в Приморск, оказался в больнице – не выдержало старое сердце такого удара. Но к счастью, там всё обошлось благополучно. А вот теперь – в помощи нуждалась она сама.

  Егорова продолжала ходить по комнатам с Мишкой на руках, прижимала малыша к себе, качала, баюкала. И казалось – не слышала никого из присутствующих, будто бы их не существовало.
  Алексей Михайлович, глядя на её странное состояние, ушёл к себе в комнату и поднял телефонную трубку. Звонить психиатру? Кто может ей сейчас оказать помощь? Он покрутил трубку в руке, потом опустил её обратно на аппарат, и тут сам вздрогнул от неожиданного звонка. Егоров быстро подскочил к телефону:
- Саша?... Нет, дома она, дома… Но, не в порядке всё, совсем не в порядке. Не знаем, что и делать… Если можешь, приди пожалуйста.

 Терещенко весь взмыленный и взлохмаченный прибежал на третий этаж к Егоровской квартире. Открыл сам полковник.
- Что такое? Случилось чего? – взволнованно спросил он.
- А ты сам посмотри, - тихо произнёс Алексей Михайлович и указал майору на плачущую женщину, это была бабушка Наташи, которая в очередной раз пыталась отобрать у неё малыша и положить его отдыхать в кроватку.
  Девушка опять закричала, а потом увернулась от бабушкиных рук и убежала с мальчиком в дальний угол комнаты, прижимая его к себе и продолжая баюкать. В глазах её по прежнему стояли слёзы, но, похоже, они никого не видели и не воспринимали.
  Александр замер сперва, наблюдая эту необычную картину. В таком состоянии он никогда свою коллегу ещё не видел. Потом он смело шагнул к девушке, крепко обхватил её руками за плечи, развернул и прижал к себе, погладил по голове, по плечам и, когда почувствовал, что тело её немного обмякло, попросил:
- Дай сюда, теперь я подержу, - и осторожными движениями стал высвобождать ребёнка из её напряженных рук.
  И тут, как не странно, она перестала сопротивляться, отдала Мишку майору, а сама посмотрев на него, стала заваливаться на бок. Терещенко передал мальчонку матери и ловко подхватил Наташу, не дав ей окончательно упасть, отнёс на диван. Он молча сел рядом, а все остальные члены семейства поняли, что, наконец, в доме сегодня воцарится покой и равновесие. Но тишина была не долгой, рано утром за Егоровой приехали сотрудники областного УВД и увезли с собой на допрос.

  Её привезли на территорию военного городка в Первый Особый отдел. Наташа неуверенно вошла в рабочий кабинет следственных групп. Судя по всему, здесь только что закончилось совещание сотрудников военного ведомства и ВАИ. Молодые ребята в дорожных формах, оглядываясь на Егорову, выходили по очереди из кабинета. На улице под окнами стояла машина Военной Автоинспекции, видимо собиравшаяся выезжать в свой очередной рейд.
- Ну, здравствуй, героиня известных событий! Об тебя, вчерась, все копья обломали, - произнёс с порога весёлый голос.
Наташа обернулась. В светлый, солнечный кабинет входил высокий седой мужчина в больших очках с затемнёнными стёклами - это был генерал Лазарев.
- Садись к столу и не обижайся, так нужно для формальностей, - пригласил он к разговору Егорову.
Наташа опустилась на предложенный стул и положила руки перед собой на папку для бумаг.
- Ничего, девочка, всё пройдёт! Я вижу какое у тебя сейчас настроение, - с улыбкой произнёс Николай Павлович, - но у всех в практике был подобный случай и у меня тоже.
Наташа посмотрела на генерала вопросительно.
- Это было давно, сразу после войны, когда я совсем юным лейтенантиком пришёл работать в милицию после демобилизации. Тогда многих направляли на эту работу, кадров не хватало, послевоенная разруха, голод, разбой, бандитизм... Одним словом, всем досталось с лихвой. И вот в это время в Ростове орудовала банда подростков, очень жестокая и беспощадная. Тоже грабили квартиры, совершали налёты на рестораны, кафе, нападали на улицах на прохожих. И я, как-то раз возвращаясь с работы, зашёл к своей родственнице, она просила починить ей керосинку. Поднимаюсь по тёмной лестнице на последний этаж, а лампочек тогда нигде не было в пролётах, все вывернуты. Понятное дело, дефицит и ничем люди не гнушались. Иду, а темень зверская, видны только белые дверные косяки, как вдруг на меня будто сверху упал кто-то. Кинулся я в сторону, а этот парень на меня рухнул и подмял под себя, а сам локтем норовит меня придушить и ногой к полу придавливает. Чувствую, что дышать уже нечем и сейчас кровь из носа хлынет, последнее усилие предпринял, высвободил из под себя правую руку и достал до кобуры, ну и выстрелил ему прямо в лицо. Так что, тоже не было времени и у меня на предупредительный выстрел.
  Генерал снял очки, протёр слезящиеся глаза, один из которых не видел совсем и многие в управлении об этом знали, что в результате несчастного случая во время задержания опасных преступников, Лазарев почти что лишился зрения.
  Наташа немного успокоилась и сосредоточенно, молча слушала Николая Павловича.
- Ты всё правильно сделала, девочка! По другому и не могло быть. Когда там было рассуждать и предупреждать? Силы были слишком не равны. Четыре крепких мужика, бывалых подонка, против девушки с парнем и больного старика. Но, как видишь, законы у нас не пишут в наших рабочих кабинетах по обстоятельствам, они у нас написаны в другом месте. И правильно, по большому счёту, написаны. И потом мы несём ответственность побольше, чем в других подобных городках на нашем морском побережье. Сама понимаешь и знаешь, что в вашем Приморском УВД сидят чины не ниже майора в начальниках следственных групп, полковники, а не лейтенанты, как обычно. И это потому. что тут у нас статус военного городка, а это разговор особый и особый контингент проживает. Поэтому и контроль со стороны областного руководства, вот он, на уровне меня, генерала! - и Лазарев снова улыбнулся. - А я помню тебя очень хорошо, ещё по прошлому году по делу Маслова, которое вы замечательно и в короткий срок раскрутили с Жигулиным. Хорошо знаю твоего отца, давнего и опытного работника следственного комитета. Поэтому уверен в твоей правоте и в честности при даче показаний. А сейчас прочитай протокол и распишись, что возражений не имеешь в отношении начатого против тебя служебного расследования.
 Егорова подняла глаза на генерала и вопросительно посмотрела на него.
- Наташа, это всё повторяю, формальности военного городка, - пояснил он, - как начали это расследование, так его сегодня и закончили. Я закончил! Понятно тебе? Раз уж я сам сюда к вам приехал, то известно, что времени нет долго тут у вас заседать, сегодня же и закончу начатое вчера.
 И Лазарев открыл свою рабочую папку, чтобы достать протокол.

  Наташа сидела на лавочке Центрального парка и разглядывала окружающих, спешащих по своим делам, отдыхающих на лавочках и в открытых беседках, гуляющих по мощёным серым дорожкам. Ей сейчас было легче после беседы с Николаем Павловичем. Он умел расположить к себе собеседника так, что тот никогда не испытывал при нём неловкости или страха. Вот и она теперь была спокойна относительно своего положения. Но все эти рабочие моменты Егорову мало заботили, внутри стояла особняком моральная сторона. Постоянно всплывали картины той ужасной ночи, и раз за разом она пыталась представить, что всё пошло по иному сценарию, но каждый раз натыкалась на осознание того, что по другому поступить было нельзя, не имела она на это права.
  Рядом раздались бойкие голоса подвыпивших мужчин, которые шумной компанией усаживались на соседнюю лавочку. Наташа повернулась к ним и услышала такой разговор:
- Ну, ты, курилка, что ты об этом слыхал-то? - спрашивал у своего приятеля маленького роста мужичок в серой кепке с большим козырьком.
- Про бандитов-то энтих? А то, что орудовали они уже давно, грабили и убивали, и долго взять их не могли. А нарвались по глупому, случайно. Там, говорят, дед один живёт, а к нему племянник из города приехал, а они, наблюдали за ним, что ли, воры-то? Ну и думали, что этот парень со своей кралей уехал вечером-то от деда. А те на электричку опоздали и вернулись заночевать. Ворюги-то к ним ночью в окно полезли, а она, девка эта, что осталась с ночёвкой, милиционерша оказалась! Прикинь... Ну и положила всех прямо на месте из пистолета. Оружие-то при себе имелось, вот она их там и оприходовала, - рассказывал длинный и тощий подвыпивший мужик в тёмной куртке со сломанной молнией.
  Все разом вокруг загоготали, некоторые с прибавление матерных ругательств стали выражать своё мнение о случившемся происшествии.
- Вот это, да-а! Вот даёт, девка! Молодец. не растерялась!... - долетали до Наташи их слова.
  Нет, она не чувствовала себя героиней сейчас, ей снова хотелось зареветь и спрятаться головой в песок. Но рядом были только парковые дорожки и весенняя грязь под ногами.

  Леонидов Олег Николаевич, он молча сидел в кабинете у Терещенко и ждал своей участи. Его срок пребывания в КПЗ был уже дважды продлён и сегодня, по обстоятельствам дела, мог быть продлён в третий раз, так как имелись основания для содержания его под стражей. Был целый ряд свидетелей, в том числе и из его посёлка Высокое, которые показывали, что пропавших жителей Ленинграда Лидию Тимофееву и её дочь отвозил с турбазы в неизвестном направлении именно Леонидов. Но он на эту тему упорно молчал.
  Наташа сегодня после своего временного отстранения работала у Султанова и майор был в кабинете один с подозреваемым, который ему уже порядком надоел молчанием и неуважением к следствию. Конечно, этот мужик, сидящий напротив, думал Терещенко, знает всё о пропавших. Не хочет давать показания против себя, потому что виновен в случившемся и это ясно, как день. Но в чём виновен? Не похож был Леонидов на серийного убийцу и на обычного мелкого жулика - тоже не похож. Вот сейчас должен был подойти Егоров, тогда вместе и нажмут на него по полной. На это и рассчитывал майор, прежде чем передать дело прокурору.

  За минуту до появления в кабинете Алексея Михайловича, раздался телефонный звонок.
- Товарищ майор, - звонили с проходной, - тут женщина у нас внизу стоит, требует пропуск на вход. Как быть? К кому её направить?
- По какому она вопросу?
- К следователю, говорит, надо, по очень срочному делу о пропавших туристах.
- Что, что?! - Терещенко даже вскочил на ноги. - Я сейчас позвоню дежурному, пусть пройдёт.
Он сел обратно за стол и уставился на Леонидова, потому что почувствовал близкую развязку.
Вошёл Егоров. Он заложив руки за спину, прошёлся мимо шофёра, внимательно его изучая и, когда остановился у него за спиной в дверь постучали. Потом она скрипнула и тихонько приоткрылась, в кабинет заглянула молодая высокого роста женщина.
- Можно? - вежливо спросила она и вошла бочком за порог.
  В этот момент Леонидова, как током пронзило. Он весь побледнел с синевой на губах, вытянулся на стуле, положил руки на колени и заметно напрягся.
- Слушаем вас, гражданка, - обратился майор к вошедшей.
- Меня зовут Раиса Фёдоровна Леонидова, бывшая Тимофеева Лидия Ивановна - я его жена, - и женщина указала на Олега Николаевича кивком головы.
Возникла неловкая немая сцена. Терещенко сидел за столом приоткрыв губы от изумления, а Егоров застыл с вытянутой вперёд рукой.
- Значит, вы и есть, Тимофеева Лидия - пропавшая без вести два года назад? - переспросил полковник, тыкая от растерянности в женщину пальцем.
- Ну, да - это я, - повторила вошедшая и с жалостью посмотрела на Леонидова.

 Потом была долгая беседа со следователями, неловкое объяснение её побега и смены имени. Женщина рассказала, что уже приехала в Приморск на отдых с целью скрыться от бывшего мужа, который вышел из тюрьмы и постоянно преследовал её и дочь.
- Я была с ним в разводе, но он мне не давал покоя. Избил моего брата, пырнул ножом малолетнего племянника и мы все его очень боялись. Родня меня пыталась укрывать, я переезжала, меняла свой адрес, но всё оказалось бесполезным. Он каждый раз находил и избивал меня и свою дочь, которая была ему совсем не дорога. Ведь и сел он в тюрьму когда-то за убийство женщины, с которой жил, уже после нашего развода. Он, буквально, размазал её по стене в кухне. Там потом долго остатки её тела счищали. Очень страшная история, и я не хотела, чтобы и со мной он такое же проделал, а он мог. Это страшный человек. И вот тогда и созрел этот, может быть, коварный и не совсем этичный план, - рассказывала Леонидова.
  К моменту её исповеди в кабинет пришли Наташа с Коломийцевым, который и вёл сегодняшний протокол допроса.
- Дальше я собрала вещи, самые необходимые, лишнее не стала брать, вызвала такси и уехала из пансионата в самый дальний посёлок. Что к подруге еду, это был лишь предлог на случай, если кто-то будет мною интересоваться и искать. На самом деле, я к ней не поехала, зато в дороге познакомилась с очень порядочным человеком, который, после моего рассказа, привёз меня домой к своей дальней престарелой родственнице в Кобзино, а потом решил помочь мне со сменой фамилии и заключил со мной в Ростове-На-Дону фиктивный брак. После чего я уехала в Москву и устроилась на один крупный завод контролёром ОТК.
- А имя, как поменяли? - поинтересовался Егоров.
- При смене фамилии. Захотела. мол, взять имя своей бабушки, Раиса, а отчество маминого отца, и мне разрешили. Когда это семейное - так, оказывается, можно. Ну, доплатила, конечно, за это...
- Понятно! А ваш благоверный, молчал, не выдал тайну своей фиктивной жены, хотя бы даже ценою собственной свободы, - восхищался Терещенко, но как-то с неприязнью поглядывал на эту пришедшую женщину.
  Потом он поднялся из-за стола и взял фотографию из розыскного альбома.
- Да, это точно вы! - утвердительно произнёс майор и ещё раз окинул взглядом жену Леонидова.
- А то, думаешь, подлог? - с ухмылкой переспросил его Коломийцев.
- А я здесь и предназначен, для того, чтобы думать и сомневаться, и посажен тут не в бирюльки играть, - со злой иронией произнёс Александр, сверкнув недобрым взглядом. Очень уж не симпатичны ему были все эти хитрые дамочки, на которых уходило столько много драгоценного розыскного времени.

  Окно было открыто настежь. Егоров, как он говорил, впускал в кабинет весну.
- Конечно, состава преступления здесь нет, хотя, скрыться вот так вот, от всех, плюс смена документов - это тянет на административное нарушение, но тут есть оправдательный и очень сильный мотив, - говорил полковник, подставляя лицо весенним солнечным лучам, бегущим в оконное стекло и расплавляющимся на подоконнике.
 Наташа пожимала плечами:
- Надо проверить ещё, все эти её аргументы, а вдруг всё это не так? Говорить можно, что угодно в своё оправдание, - произнесла Егорова, после того, как выпустили на свободу Леонидова и они с женою медленно побрели в сторону Центрального парка.
- Да, всё проверим и очень тщательно, - пообещал Терещенко и посмотрел на часы.
- Куда-нибудь торопишься, майор? - ухватился своим цепким взглядом за него Коломийцев.
- А тебе, чего? - запихивая папку в портфель рявкнул Александр, потом повернулся к Егоровой:
- Наташка, пойдём со мной в Дом Быта сходим, а? Мне сегодня там фотки забирать, я не только на школьный альбом Алёшку приводил сниматься, но и сам с ним сделал портрет на домашнее фото, а сегодня пора забирать. Кстати, и твои фотки возьмём тоже, - и он таинственно подмигнул своей коллеге, а встретив её ответное согласие кивком головы, подскочил к ней, схватил за рукав и потянул за собой на выход.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.