Глава 6. Белый Лис

Глава 6. Белый Лис.

Капитан второго ранга Филеас Нортон   с возвышения Припортовой площади с равнодушием и скукой оглядывал акваторию порта, забитую теперь всякими грузовыми, в основном, судами и баржами. По-настоящему четких очертании рей и мачт, красивых обводов корпусов среди этой бестолковой толчеи не было. Это в Эбергайле можно любоваться красавцами, построившимися вдоль причальной стенки, а здесь какое-то грузовое уродство. Стоявшие на приколе военные корабли в Скалистой бухте отсюда не были видны, и вся эта толчея вызывала у эстета Нортона только тоскливые вздохи.  Он думал теперь, что было большой ошибкой просить перевода в Морею из проклятой Вест-Индии, но малярия с её приступами рано или поздно доконала бы его, в Морее её удалось вылечить, слава богу. Он надеялся, что его после перевода оставят в Эбергайле, где было чем, а главное, с кем развлечься после походов и вахты, было где швырнуться деньгами и завести знакомства с красотками и даже с очень родовитыми красотками. И он даже обрадовался, когда его назначили старпомом к тому самому Алану Лейтону, которого Филеас или, как его звали близкие друзья Флик, помнил по кадетскому корпусу и который быстро сделал карьеру во флоте, был одним из самых молодых, но одновременно и самых знаменитых капитаны в Эбергайле. Лейтон командовал большим флагманским 52-ти пушечным фрегатом «Святой Михаил», и быть старпомом на таком, внушающем уважение любому, кораблике - это очень приличная должность и жалование.  Но, едва они успели выпить за встречу и хорошо посидеть в одном приличном заведении, вспомнить всех общих знакомы и приятелей, как был получен приказ о смене места службы, и к великой досаде Флика, и ещё большей досаде капитана Лейтона, в статусе флагман эскадры «Святого Михаила» перевели в Солон. Не помогло даже знакомство с Себастьяном Зубером – большой теперь шишкой в штабе флота. Не помогло письмо давнему приятелю по корпусу и первым годам службы, а теперь влиятельному человеку при дворе, командующему особым полком, который в народе просто называли «ночными охотниками», Артуру Лендэ. Ответ от Лендэ вообще озадачил Нортона, потому что письмо было наполнено неприкрытым восторгом от того, что Нортон будет служить под командой «самого» Альсандера. Нортон не очень разбирался в событиях четырёхлетней давности, потому что был в это время в Вест-Индии, но он успел услышать об этом человеке самые разные отзывы и сплетни, но Лендэ его немало удивил своим письмом. Потом уж ему сказали знающие люди, что Альсандер смог вползти в доверие Артуру, да что Артуру, самому ФредерикуV и пребывал в статусе фаворита при нем. Фаворитов и любимчиков морской служака Нортон не терпел и не переносил, и от мысли, что он должен будет подчинится этому…, его коробило и пропадал аппетит. Впрочем, у Лейтона тоже. Он у них надолго пропал после неудачной для Лейтона дуэли с полковником Альсандером, которую последний выиграл быстро и смог навязать свободолюбивым морякам свои сухопутные правила и приказы, от которых пропал аппетит у все эскадры сразу. Моряки в Солоне были явно не в чести, и почему только жители города испытывали странный пиетет по отношению к этим береговым крысам было непонятно. Такого безобразия не было в пору его учёбы в корпусе. Все знали, что моряки-это лучшее, что может случится с военным, а береговые службы- это сборище неудачников. Как же всё изменилось, и Филеас Нортон с тоской вздохнул.

 Он снова оглядел порт и решил пройтись по Приморскому бульвару, как вдруг внимание его привлекло трёхмачтовое судно, входившее в бухту. Нортон даже рот раскрыл. Такой красоты он никак не ожидал увидеть среди грузовых уродцев. Это был «Южный Крест». Нортон прежде не видел его в порту ни Эбергайля, ни Солона и приоткрыл рот от удивления и восторга. Его стосковавшийся по особой красоте парусных судов глаз, наконец-то нашёл объект дополнительного любопытства и восторга.  Но стоило ему вчитаться в название судна, как изумление его многократно усилилось. Да, так и есть: белоснежный корвет, судя по всему обладавший великолепными ходовыми качествами, со знакомой лет пять назад любому моряку Вест-Индии надписью на борту.
-Что за чёрт, - и Нортон даже выругался, не веря в происходящее. Сонное равнодушие спало с него, он знал этот корвет, он несколько раз видел его в Вест -Индии, когда эскадра гнала удачливого вора, но он всякий раз уходил от погони, постепенно превращаясь почти в легенду, о которой с придыханием говорили менее удачливые мореходы и военные моряки, отчаявшиеся поймать Белого Лиса.  В тавернах и кабаках на Мартинике и Кюрасо обычно шутили, что белоснежный корвет не зря назван «Южным Крестом», похоже, что Белый Лис, капитан этого быстроходного корабля, договорился и с богом, и с дьяволом. А тут вдруг в совершенно невозможной дыре, по меркам любого крупного порта Европы, во всей красе и статях перед Фликом Нортоном этот самый «Южный Крест», да ещё так близко, что он никогда его и не видел. Капитан II ранга Нортон быстро пошёл к причальной стенке, у которой солидно и неспешно швартовался трёхмачтовый красавец. Ему захотелось узнать, не обманулся ли он в своих предположениях. Он дождался того момента, когда бросили трап, и по нему сбежали матросы, свободные от вахты, а позже и несколько пассажиров, среди которых Нортон увидел трёх «береговых крыс», во главе с самым главным и самым наглым их командиром – полковником Альсандером. Только что-то сильно хромал полковник, и его даже поддерживал жидковатый и бледноватый какой-то на вид береговой капитан.  Нортон злорадно подумал о крысиной лапе, которую прищемила крысоловка, но близко подходить не стал, пусть себе ковыляет хромой гад, чтоб ему и вторую лапу так отдавило.
Флик Нортон всегда был любопытным, с самого детства, а уж сейчас, его любопытство победило даже полагающуюся при немалом чине солидность.
- Черт, - выругался он и обратился к проходящему мимо портовому служащему, - это что за чудесное явление? Откуда среди этих корыт такое великолепие?
Молодой и чем-то своим озабоченный портовый служка в потрёпанной форменной тужурке ненадолго остановился, и на его усталом лице проступило удивление:
- Как откуда? Из Эбергайля, «Южный Крест» бывает заходит сюда во время рейса, если есть пассажиры или почта. Нынче вот есть, похоже.
А вот молодой матрос оказался более разговорчивым, и из любопытной беседы Филеас Нортон узнал, что почтовый корвет «Южный Крест» приписан к королевскому почтовому ведомство Мореи и выполняет почтовые и пассажирские перевозки между портами в Янтарном море. Это так не вязалось с его одноимённым собратом из Вести–Индии, что Нортон почувствовал разочарование. Но матросик ему в завершении беседы поведал, что эта посудина, по словам их боцмана, пришла года четыре назад аж из Вест-Индии, команда почти вся разошлась, и только боцман Кельт, да старший матрос Анхель ещё и остались из тех людей. Словоохотливый оказался мальчишечка, потому что гордился тем, что попал в команду «Южного Креста» хвастал своей удачей и важничал.Значит, всё-таки тот самый. Нортон подошёл совсем близко, настолько, что борт навис над головой. Как же занесло-то сюда такой корабль. Вероятнее всего его здесь просто спрятали однажды, и зря ходили слухи в Порт-о-Пренсе, что во время сильного урагана «Южный Крест» затонул со всей командой. И он вот, стоит себе и разгружает какие-то мешки с корреспонденцией и почтой. Конечно, в этом захолустье никто о нём ничего и не знает, да что вообще знают в этом скучном Солоне. Хитёр Белый Лис, ничего не скажешь.

И раздосадованный неосведомлённость местных жителей Флик Нортон отправился по своим делам. Дел у него особенно никаких не было, если не считать посиделок в дружной компании в славящемся своей кухней «Старом дворике», недорогом, но приличном ресторанчике на окраине Верхнего Солона. Тем более, была у него сегодня подходящая байка, которая пришла в голову, едва он увидел в порту белоснежный корвет. Такой историей он точно всех заинтересует. Он пошёл до Губернаторской лестницы, единственного места в Солоне, свободного от этого проклятого строительства, его грохота, складов, суеты, неустроенности. Губернаторская лестница хороша всегда со своими ступенями, площадками переходами и кипарисами. Здесь они увиделись с Лейтоном и уже вдвоём принялись подниматься вверх, чтобы выйти на парадную главную улицу Верхнего Солона – Адмиральскую.  Начиналась она от роскошного особняка адмирала Гнетуса, жившего когда-то здесь, но уже умершего много лет назад. В доме его теперь располагался девичий пансион Святой Софии и было как-то абсурдно наблюдать как из высоких ворот, украшенных стилизованными пушками и якорями, выпархивают юные барышни в длинных светлых платьях с передниками и пелеринами. Гораздо больше этот огромный дом подходил для военного корпуса или штаба флота, но у военно-морского корпуса было совсем другое расположение в другой части города, а штаба флота отродясь здесь не было, как собственно и флота. Только в этом году по стратегическим соображениям в Солон перевели эскадру. Адмиральская улица или её чаще называли проспект выходил к Губернаторской лестнице и текла дальше к богатым магазинам, клубам, игорным домам, ресторанам и кофейням.
Нынче вечером нижняя часть парадного подъёма терялась в сумраке и почти полной темноте, резкий ветер и несильный дождь разогнали влюблённых, и лестница почти пустовала. Скамейки и ступени поблёскивали от недавно брызнувшего дождя, на площадках темнели лужицы. Только где-то вверху в светлых бликах огней маяка виднелась одинокая фигура человека, с большим трудом поднимавшегося по ступеням. Нортон присмотрелся и зло плюнул, узнав в офицере на лестнице полковника Альсандера, тот, наверное, тоже любил тишину и покой этой части Солона, но зачем со своей хромой ногой он попёрся по лестнице, ехал бы в коляске или экипаже. Тогда они смогли бы избежать этой неприятной для них встречи. И ладно бы он бодро шагал, но нет, он после каждой ступеньки останавливался и недолго стоял на месте, и встреча с ним была просто неизбежна.
- Да провалиться ему, дьяволу хромому, - пробурчал Нортон, - вот ведь прищемил ему какой-то добрый человек крысиную лапку, жаль, что не оторвал вовсе.
Но Лейтон оказался почему-то не так сердит на полковника Альсандера, хоть и имел поводов значительно больше.
- Перестань, Флик, - поморщился вдруг он, - полковник ранен был тяжело во время летней осады Солона и, похоже, рана ещё даёт о себе знать. Тут знаешь какой ад был, от крепости одни обгоревшие куски остались.
Они поднялись ещё на один пролёт, а Альсандер всё стоял на месте и при близком рассмотрении стало понятно, что больше он шагнуть не в силах. Он стоял, напрягшись и пытался удержаться на ногах, вернее ноге, потому что шагнуть на правую или даже опереться на ней был просто не в состоянии.
-Прихватили мы его, - злорадно шепнул Нортон, - никуда теперь не денется, теперь не убежит. Вот теперь можно и поговорить, вежливо и обходительно, как и положено воспитанным людям.
Альсандер в который раз проклял свою упёртость и самонадеянность. При расставании с Прусетом, на его озабоченное предложение помощи, он только махнул рукой.
 - Да, я и пешком дойду, Николя, тут же недалеко, по лестнице и сразу на площади дом, иди уже к себе, не переживай.

 Он и правда чувствовал себя неплохо, и не то что обременять никого не хотел, не хотел, чтобы видели его таким слабым, усталым и беспомощным. Он действительно довольно бойко доковылял до парадной лестницы, но дальше… Дальше началась мука. После первых четырёх или пяти ступенек в раненой ноге, которую он так неудачно в какой-то момент поставил, калёным железом вспыхнула боль и с каждой минутой только усиливалась. Но он всё же преодолел первые два пролёта, и оставшиеся четыре в теперешней его ситуации представились дорогой в ад, длинной и бесконечной. Ещё два пролета он прополз буквально на зубах, а потом встал и не мог даже шевельнуть ею проклятущей, он стоял и ругался шёпотом, вцепившись руками в широкие холодные шероховатые перила, трость была совершенно бесполезна, вот если бы костыли. Кто-то поднимался снизу, слышались быстрые шаги и разговор, а потом он увидел торжествующий блеск в глазах Флика Нортона, того самого Нортона, которого не раз в корпусе спасал от неминуемой двойки у Зица, выручал на механике и даже дрался как-то раз, защищая этого … Неужели они станут сводить счёты вот с ним таким, обезноженным, обездвиженным. Ну ладно Флик, он всегда был не очень умным, но Лейтон?!
Эти двое подошли вплотную и остановились. Развернуться? Сейчас это невозможно, как только он начнёт этот поворот, то упадёт сразу, упадёт к ногам двух флотских, которые и так считают себя небожителями, а он окажется лежащим у их ног. Нет! Поэтому Альсандер продолжил стоять, словно, не замечая этих двоих.
- Давайте, полковник, - вдруг негромко сказал Алан Лейтон, - мы вам немного поможем, не идёт же никак ваша раненая нога.
- Я сам, - хрипло ответил он, чувствуя облегчение от того, что Лейтон оказался не таким безнадёжным подлецом.
- Полноте, - Лейтон подставил плечо и помог ему сделать первый шаг, - не глупите, сами вы не дойдёте даже до утра.  Идите тихонько и резких движений не делайте, а я помогу немного. 
Так они и добрались до его комнат в пустом и гулком губернаторском доме.
- Роскошно живёте, - заметил Лейтон, - прямо в доме Равияров.
Альсандер послал Юлеша за доктором, а сам смог наконец устроить в кресле свою упрямую ногу.
-  Мой дом не готов пока, - объяснил он, - а на постоялом дворе командиру гарнизона как-то не пристало болтаться. Вот я тут пока и квартирую, с разрешения хозяев, да собственно, я сюда прихожу только спать. Спасибо, господа, вы меня очень выручили.
- Это всё ранение никак не пройдет? - Лейтону вдруг захотелось поговорить с этим человеком, отчего-то возникло чувство, что знают он друг друга очень давно.
Альсандер кивнул и сокрушённо вздохнул:
- Доктор категорически запретил мне ездить верхом, а я не послушал, да собственно в той ситуации, у меня выхода не было. А нога, она хоть и поуспокоилась, пока шли морем, а тут ступил неловко, и всё заново. Никак не отвяжусь от этой болячки.
Зачем он говорит всё это Лейтону? Наверное, потому, что в отличие от заносчивого Нортона, тот всё-таки слушает. Сидит вот и слушает. Изменился Лейтон, заматерел, стал крепким и массивным, лицо обветренное, губы сжаты в прямую линию, морщинки сбежались в уголках серых внимательных глаз, нос только всё такой же немного задран кверху, и уши немного торчат.  А может хочется ему чтобы вернулась их прежняя дружба, хотя вряд ли это можно дружбой было считать, но бывало выручали иногда друг друга и не сводили счёты по мелочам, как вот нынче получилось. Лейтон тоже не торопится уходить, словно чует что-то, то, что так тщательно он скрывает от большинства, прячет.

Стали слышны шаги и голоса, первым заскочил в комнату Юлеш, за ним так же быстро вошёл с озадаченным видом и медицинским саквояжем доктор, а потом показался и Отто. И когда только Юлеш успел добежать до него.
- Так я и знал, - громко воскликнул Отто и всплеснул руками, - только отпусти тебя паршивца одного куда-нибудь. Вот ведь, горе ты моё.
Это стариковское восклицание, когда грозного полковника, держащего в строгости и дисциплине весь Солон, называют горем и паршивцем, развеселило и Нортона, и Лейтона. И самое непостижимое заключалось в том, что полковник не рассердился на старика, а принялся что-то бубнить и оправдываться, словно ребёнок.  Моряки уже уходили, когда сквозь кряхтение и стоны, из-за медицинских манипуляций доктора, Альсандер негромко возразил ворчащему Отто:
-  Ой, не причитай, Отто, при чём тут лошади, это я на лестнице ступил неудобно, а до этого три дня просто просидел на юте, морем добирался из Альса, на «Южном Кресте».  Хода он своего, по счастью, не утратил. Пятнадцать узлов как при пассате он, конечно, не дал, да дно обросло, а такелаж-то загудел. Загудел, так, что и не догонит никто. Вот надоест мне, плюну на всё, команду свою соберу и уйду в море, и вот тогда… ищи меня… свищи меня.
Проговорил он это всё с каким-то мечтательным выражением и интонацией, словно находил какую-то прелесть в морских странствиях. Такой мечтательностью могла отличаться только речь опытного морехода или человека, любящего море и хорошо с ним знакомого. Отто опять завозмущался и стал что-то говорить про шалопая, но этого офицеры уже не дослушали. Они удивлённо переглянулись в темноте, оказалось, что береговая крыса не такая уж и береговая.

Флик Нортон после этой случайно услышанной фразы стал задумчив и рассеян. Он уже не хотел травить байки в шумной компании, кажется, он решал какую-то сложную задачу. Эта странная фраза полковника береговой гвардии, это его знание ходовых качеств корвета, эти сплетни о том, что полковник и граф на самом деле беглый каторжник, эта его жёсткость, граничащая подчас с жестокостью. Кто он? Так не похож он на обыкновенного берегового служаку, которым представился вначале. Теперь Флик Нортон хотел разгадать этого странного человека и нарочно искал с ним встречи, но она как назло никак не происходила. Вначале узнали, что у полковника открылась рана на ноге, и он вынужден оставаться в постели, потом по прошествии пары недель эскадра вышла в море и проболталась у побережья, чуть не месяц, по возвращении эскадры уже полковник уехал в Ладгейль, как сказали ему в гарнизонном штабе. И только к середине мая, ознаменовавшегося наступлением лета, пестроцветьем окрестных садов и буйством зелени, они снова сошлись во время открытых вечеров в губернаторском саду.
Эта мода на весёлые прогулки и разговоры под лёгкую музыку в парках и садах пришла из Австрии. А поскольку губернаторский дом имел в Верхнем Солоне самый большой парк, то и публику собирал соответствующую.  Ещё в апреле губернатор с супругой и внучкой приехали в Солон, и Солон наполнился пересудами в ожидании праздничного события. Впрочем, об этом ожидании мало посвящённые в местные новости моряки узнали прямо во время вечернего праздника. Там же, приглашённые на праздничный вечер узнали, что этим долгожданным событием, о котором переговаривались и барышни Гордон, и достойные главы семейств, должна стать свадьба вредного упрямого полковника, который к маю добился-таки порядка в своём пёстром гарнизоне, и красавицы Николь Равияр.
Флик Нортон стоял как громом поражённый, причём пораженный дважды. Первый раз, когда он увидел Николь Равияр в её прелестном бледно-изумрудном лёгком платье с невесомым газовым шарфом на плечах, с кистью белой сирени, приколотой к лифу и россыпью жемчужных заколок в волосах. Теперь уже она блистала, перестав быть наивной девочкой, блистала на балах и приёмах Тумаццы, а уж в Солоне, тем более, не было ей равных. Даже сёстры Гордон выглядели скромнее, хотя, и их находили милыми и изящными, и прелестными, но им не хватало лоска, того самого снисходительного лоска, которое даёт красавицам выход в высший свет. Флик Нортон был сражён, он затрепетал словно юноша, когда тронул эту изящную ручку, когда протянул наследнице Равияров бокал с шампанским и пытался добиться улыбки своими остротами. Она слушала его как-то рассеяно, беспрестанно оглядываясь по сторонам, и он понял, что Николь Равияр кого-то ждёт с нетерпением, плохо скрываемым волнением и даже лёгкой досадой, вызванной какой-то задержкой. Вокруг неё уже образовался небольшой круг почитателей и воздыхателей, главным образом из флотских офицеров, но её совершенно не трогали их чёрные роскошные мундиры, комплименты и поклоны.

Она неожиданно преобразилась, когда по дорожке от ворот двинулся человек, которого многие из моряков сразу же узнали по характерному прихрамыванию. То был полковник Альсандер. Не то, чтобы его появление было неожиданным на приёме у губернатора, его знали здесь многие, узнавали, кивали, и он их тоже приветствовал, наклоняя голову. Откуда только что взялось? Нортон видел полковника до этого, и он произвёл на него впечатление усталого, замотанного, злого и всегда куда-то спешащего, а в последний раз вообще выглядел больным и беспомощным. Но сегодня всё было иначе.  Он отметил ещё краем глаза, с каким довольным видом переглянулись адмирал Массар и полковник Клозе, расплылся в улыбке герцог Равияр. А Николь Равияр, та даже немного вперёд подалась. Но полковник не спешил и не суетился, казалось, он весь состоит из сдержанного достоинства и благородства. Он подошёл к хозяину приёма, склонился к руке герцогини и улыбаясь, кажется только глазами, заметил:
-Какая прекрасная мысль, ваше высокопревосходительство, провести приём в саду. Думается мне, что это её светлость подала вам чудную идею. Добрый вечер.
На его выходном мундире нигде не было ни складочки, ни морщинки, грудь украшали парадные варианты орденов, он был безукоризненно выбрит и причёсан. И уже теперь он приблизился к Николь, а она шагнула ему навстречу, раздвинув кольцо морских кавалеров.
- Добрый вечер, мадмуазель, - он сказал это слегка с насмешкой, скорее для всех остальных, соблюдая правила приличия и прикидывая в голове, когда бы улучить момент и остаться наедине.
Он так соскучился по ней, просто до невозможности, до зубовного скрежета. Небольшие, но регулярные её послания со всякими незначительными новостями и уверениями в любви он получал часто, реже, чем требовали приличия, писал ей ответы, на бегу, впопыхах, но писал… Но это было всё не то, всё не так. И вот позавчера он вернулся в Солон, вернулся уже в свой дом, его конечно не до конца привели в порядок, но часть комнат, а главное, пара спален уже были готовы, и он без колебаний перебрался туда.  Вернулся и, к своей великой радости, узнал, что господин губернатор с семьёй прибыли в Солон. Отто раздуваясь от радости принёс ему это известие и разумеется, никуда не пустил, потому что опять Морис устал до невозможности и едва держался на ногах.
И вот он вполне отдохнувший, прилично одетый и даже почти не хромающий стоит рядом с нею, волнуется и радостно вздыхает, слава богу, их разлука закончилась. Морис подал Николь согнутую в локте руку, и теперь они вдвоём принялись принимать поздравления с помолвкой от Солонской знати и называть дату предстоящей свадьбы.
- Ах, - вздохнула за спиной у удивлённого Нортона какая-то степенная дама, - до чего красивая пара, так они подходят друг другу. Я так рада за нашего полковника и за малышку Николь. Надеюсь, свадьба случится в срок.
Как свадьба? Флик Нортон почувствовал второй удар по собственному самолюбию за этот вечер.  Полковник Альсандер, оказывается, собирается жениться. И на ком, на одной из самых родовитых невест Мореи! Да, когда же он успел влюбить в себя эту невозможную красавицу, что она дарит этому хромому гаду такие взгляды и улыбки? И так бережно он придерживает её руку и тоже кажется больше ничего не замечает вокруг.

- Удивлён? -  Алан Лейтон подошёл сзади, - вот так вот, мой дорогой. Это тебе не пиратов в Вест-Индии гонять. Одичал ты там, а в Солоне об этом оказывается известно чуть не с самой обороны. Меня вот сейчас граф Гордон просветил, оказывается, они давно знакомы и влюблены друг в друга, а про помолвку известно аж с января.  Вот ведь чудеса.
Слова о Вест–Индии снова колыхнули в Нортоне угасший интерес и вопросы, которые появились, когда он для себя отметил имеющуюся связь Альсандера с почтовым корветом «Южный Крест». Конечно, вечерний приём не место, чтобы задавать неудобные вопросы, но другого случая может и не оказаться. И Флик Нортон решительно направился к влюблённой паре, которая в это время беседовала с адмиралом Массаром и полковником Клозе.
- Позвольте и мне присоединиться с поздравлениями, - на этот раз Флик Нортон был вежлив, он даже поклонился, в основном, красавице Равияр, - признаться, я не знал о предстоящем торжестве.
Клозе посмотрел на него снисходительно, словно на дурачка, и от этого Флику стало немного неприятно, и он начал злиться на всех на них, этих солонских обитателей.
- Вы, любезный капитан Нортон, много не знали. Но это простительно, ведь вы не только в Солоне недавно, вы и в Морее недавно и, судя по вашему виду, вы всё же жалеете о переводе из Вест- Индии, - миролюбиво сказал своему бывшему воспитаннику Массар, вам там нравилось. Отчего же вы запросили перевода?
Это был хоть какой-то интерес именно к нему, а не к проклятому полковнику и Нортон не преминул этим воспользоваться:
- Всё дело в малярии, господа, это проклятье Вест-Индии с её влажным климатом. Меня угораздило подхватить там её во время десанта в леса побережья.
- Но вы выздоровели? - в нежном голосе мадмуазель Равияр слышалось участие
- В Морее с нею справиться удалось, -  героически сообщил Нортон
- Я так рад за вас, - холодно обронил Альсандер и было заметно, что скорее наоборот.
-А вы, господин полковник, - продолжил Нортон, - не имели удовольствия столкнуться с этой неприятностью, будучи там?
Он намеренно так сформулировал вопрос, чтоб выяснить о пребывании Альсандера в Вест- Индии, но понял для себя, что все остальные хорошо знали ответ.
- Мне повезло больше, чем вам, - усмехнулся Альсандер, - но малярия чаще поражает жителей континента, а я более пребывал в море. Туда комары с побережья не долетают. Вы верно жили в Каниссе- основном морейском поселении на берегу Гвианы?
Нортон кивнул, в это время Николь Равияр извинилась и отошла поболтать со своими подругами Оливией и Франческой Гордон. Альсандер проводил её взглядом, полным сожаления и вернулся к беседе.
- Канисс-место проклятое, - заметил он, - не пойму, как могло прийти в голову заложить и город, и порт прямо на болотах. Ещё бы не подхватить малярию, да там, мне кажется, ею страдают все.
- Вы бывали в Каниссе? - удивился Нортон
- Очень недолго, проездом, можно сказать, да и то зимой, когда малярийные кровопийцы не так активны, - засмеялся Морис.
- Проездом? Это как? – удивился полковник Клозе
- Я, господин полковник, везде в Вест-Индии был проездом, - пошутил Альсандер, - для перевозчика грузов смысла нет оседать на одном месте, вот я и болтался между островами и побережьем.
- И какие же вы грузы перевозили? - деланно удивился Нортон, - признаться, я и не подозревал, что вы, дорогой полковник, имеете отношение к мореходству.
- Всякие, - туманно отозвался Альсандер, чувствуя, что Нортон попадает на нежелательные темы, но закончил фразу более правдоподобным ответом, чтобы не вызвать новой волны любопытства, и быстро перевёл интерес на Нортона, - я был матросом на английском корабле Вест- Индской компании, он назывался «Морской волшебник», если переводить дословно. Ну а вы, какой такой десант вы организовывали на побережье?
Нортон ждал именно этого вопроса и с готовностью отозвался:
- Любой десант в Вест-Индии большинство эскадр метрополий проводит с одной целью, покончить с пиратством, господа.
- Какая благородная цель! - в голосе Альсандера послышался откровенный сарказм и язвительность, - ну и как? Удачно?
- Пираты определённо не чувствуют себя теперь хозяевами в Вест-Индии, - торжественно возвестил Нортон, довольно громко, чтобы привлечь к этой беседе побольше участников, а то она рисковала быстро затухнуть. А тут такая любопытная тема, что присоединились даже дамы. И он чувствовал себя определённо на коне и мог рассказать о чем-то интересном.
- Конечно, конечно, - снова согласился Альсандер, явно насмехаясь
- Есть разумеется отдельные экземпляры, которые немного больше удачливы, чем остальные, - заметил Нортон и бросил быстрый взгляд на полковника Альсандера, одновременно замечая интерес у многих собравшихся и готовясь преподнести сюрприз. – так, уже перед моим отбытием в Европу по ротации, много разговоров велось об особенно удачливом разбойнике.
- Ну же, расскажите нам скорее, - воскликнула Николь Равияр и даже в ладоши захлопала от интереса, - так необычно узнать об этом.
 
К ней присоединились многие и потребовали продолжение рассказа с таким же нетерпением, даже мужчины. Единственный, кого казалось эта тема интересовала мало, был полковник Альсандер, он пожал плечами, но отойти далеко в силу приличия не смог и вынужден был слушать россказни болтуна Нортона. Романтическая атмосфера, неяркие огоньки, сияющие в ночи, вздохи моря и ветра, некрепкое вино, дававшее лёгкое опьянение – всё это способствовало созданию романтического ореола рассказу о далёкой Вест-Индии, казавшимся многим сказочной, волшебной землёй. Именно этого и добивался Флик Нортон, готовившийся именно сейчас вывести на чистую воду полковника.
- Он был настолько удачлив, что бывалые моряки считали его одновременно приятелем и бога, и чёрта, - начал капитан Нортон, - главной его целью были склады. Склады крупных торговых компаний. Очевидно, что у этого воришки были свои осведомители, которым щедро платили. Он всегда узнавал о большой партии товаров, скопившейся на складах почти самым первым. И прежде чем воинские соединения и морские сторожевики прибывали в нужное место, этот прохиндей успевал не только обчистить склады, но и скрыться. Его ловили долго и безрезультатно. Он брал только то, что всегда можно быстро сбыть не чистым на руку дельцам, коих там хватает. Четыре года, господа, четыре года он изводил своими кражами честных торговцев, охрану, военных. Он отлично нагрел руки на табаке, роме, кофе и ценной древесине. Но самой последней его авантюрой можно считать вынесенное под чистую серебро с одного из приисков в Мексике. Серебро переплавили в слитки, упаковали и готовили к отправке. Уже в штабели сложили. И что? В один из туманных рассветов, у берега появился его корвет, мы к тому времени знали, что это быстроходный корвет. Поверьте, мне, тягаться в скорости с ним не мог на тот момент ни один из кораблей Вест-Индии, честное слово. Он вышел из тумана прямо под носом у сторожевой эскадры, высадил команду, которая быстро и решительно обезоружила многочисленную охрану, быстро и ловко переместила это серебро в трюмы своей посудины и так же быстро исчезла в тумане. Капитаны сторожевых кораблей даже опомниться не успели, а когда бросились в погоню, то от этого пройдохи и след простыл. Отчаянный был человек, до невозможности ловок, изобретателен и храбр.
Филеаса Нортона слушали внимательно, изумление и восторг от рассказа нарастали, а Нортон поглядывал между делом на полковника, который слушал и только усмехался.
- И чем же всё закончилось? - это спросила Оливия Гордон, которая, судя по голосу, очень не хотела, чтобы удачливого разбойника изловили.
- На этом всё, - предвкушая предстоящий эффект продолжил Нортон, - больше про Белого Лиса никто ничего не слышал. Так звали этого моряка за его поистине дьявольскую хитрость. Он исчез и больше уже не терзал своими набегами острова и побережье Карибского моря, и море Кортеса. Разное болтали потом, скорее всего, полагали опытные мореходы, его корвет с солидным грузом попал в шторм и выбраться из него тяжело нагруженный не смог. Такова судьба большинства разбойников.
- Очень жаль, утонул бедняга вместе со всем своим серебром, - вздохнул Альсандер и отошёл к столику с напитками.
- А почему его звали Белый Лис? - поинтересовался кто-то
- Его корабль был белым. Корпус, реи, мачты. Это добавляло ему скрытности в предрассветных сумерках, в тумане, пугало некоторых в ночи, особенно если загорались огни святого Эльма на верхушках мачт, его порой принимали за Летучего Голландца. Да там, знаете ли много чего мистического происходит или обрастает мистическими слухами. Он действовал обычно на рассвете, Лисом его прозвали за дьявольскую хитрость. Таких хитрецов поискать. Но самое поразительное, что однажды здесь в порту Солона я увидел белоснежный корвет, с белыми мачтами, реями и корпусом.
- Это «Южный Крест» - возразил граф Гордон, - он уже довольно давно приписан к почтовому ведомству, какое отношение ом может иметь к Вест-Индии?
Все собравшиеся дружно закивали, «Южный Крест» был всем хорошо известен, многие солонцы прибегали к его услугам, если хотели быстрее добраться до Эбергайля или Альса.
- Да, - торжественно проговорил Нортон, - это «Южный Крест», именно так и назывался быстроходный корвет Белого Лиса. И это единственное, что было известно про этого скрытного удачливого разбойника.

Что тут началось, дамы не смогли воздержаться от восторженных восклицаний, мужчины, а особенно моряки зашумели, подвергая сомнению вероятность совпадения. Нортон только успел заметить, как переглянулись Альсандер и капитан Прусет, а также полковник Клозе и адмирал Массар. Но если последние переглядывались удивлённые какой-то только им ведомой догадкой, то Альсандер и Прусет понимали, судя по всему, о чём говорит Нортон.
- Выходит, - сказал господин Кирби, начальник порта, который был определённо более сведущ о почтовом корвете, - капитан Шеленн и есть Белый Лис?
- Капитан Шеленн был назначен капитаном на корвет по приказу почтового ведомства, - возразил герцог Равияр, - не будьте наивными. Корвет, скорее всего, был куплен у владельца.
-Сказка, - скептически возразил Альсандер, - это просто совпадение. Мало ли кораблей с таким названием. Во всём Янтарном море, наверно, плавает с пол дюжины и столько же в Северном. Моряки слишком верят в провидение и дают названия своим посудинам с божественным подтекстом.
Но Кирби явно заинтересовался и предположил, что если потребовать судовые документы, а он это вполне уполномочен сделать, то можно узнать фамилию продавца и привлечь последнего к ответу за незаконные действия.
- Я припоминаю, - вдруг поделился граф Гордон, - что Южный Крест впервые появился в Солоне как раз в смуту, болтали тогда, что его команда удачно и стремительно разгромила отряд «чёрных псов», но в этот же вечер он снялся с якоря и ушёл в Эбергайль.
Снова все зашумели, припоминая события четырёхлетней давности. Равияр перешёл к фуршетному столу и негромко сказал Альсандеру:
- Кажется, кто-то из присутствующих тоже появился в Морее четыре года назад. Словно из ниоткуда, дорогой мой полковник, вы не знаете, о ком может идти речь?
- Я просто в растерянности, ваше сиятельство, даже и не знаю, на кого думать, - так же серьёзно ответил Альсандер, и Равияр увидел в его глазах насмешку.
Истории, рассказанной Нортоном, хватило, чтобы весь вечер велась оживлённая беседа, строились предположения и догадки. Между тем, Нортон продолжил наблюдать за Альсандером, который был совершенно невозмутим и даже о чём-то перешучивался с полковником Клозе в тени раскидистого каштана. Полковник Клозе и адмирал Массар тоже всё прекрасно поняли, потому что когда-то у них был хитрющий и отчаянный воспитанник, склонный ко всевозможным авантюрам.

Нортон возвращался к себе на квартиру в одиночестве, окрылённый вниманием и успехом у публики. Он так же с некоторым сожалением и восхищением думал о красавице Николь Равияр, которая доставалась этому… Нортон был почти уверен в своём предположении. Авантюрист и беглый каторжник, затесавшийся к королю в доверие, получивший благосклонность Равияра и Лендэ, преступный вор, который ходит по улочкам Солона, облечённый немалой властью, а должен уже давно болтаться на виселице за свои пиратские похождения. Он выведет его на чистую воду, пусть все знают, что Альсандер далеко не паинька… Он…
Нортон полагал, что после того, как он, практически открытым текстом, дал понять Альсандеру, что тот раскрыт и опознан как пират, тот начнёт нервничать или попытается скрыться. Но ничуть не бывало, Альсандер оказался нагл до невозможности и по-прежнему бывал в доме губернатора на правах жениха, иногда его можно было увидеть на Приморском бульваре вместе с Николь, и никаких признаков беспокойства этот авантюрист не выказывал. Тогда Филеас поделился своими догадками с Аланом Лейтоном, тот всё же был человеком неглупым и мог посоветовать, как быть. Но Лейтон неожиданно не поддержал своего старпома в его погоне за Белым Лисом.
- Глупости какие, Флик, - Алан даже рассердился, - что ты взъелся в самом деле на него. Он занят важными делами, в отличие от нас с тобой, болтающихся по Солону и от безделья выдумывающих разные басни, чтобы развлечь скучающую публику.
-Это не басни, - воскликнул Нортон, - если это он, то его надо судить и…
- И что, - насмешливо спросил Лейтон, - даже если это он, где доказательства? Что ты ему предъявишь. Полковник, вы ограбили серебряные рудники Мексики? Да он расхохочется тебе в лицо. Здесь в Европе его никто и никогда не видел, да и насколько я знаю в твоей хвалёной Вест-Индии тоже, это сказки.
Ну сказки так сказки.