Неблагоприятный расклад

О-хо-хо! Нехорошая карта ложится. Одни пики на крестового короля выпадают. А сверху червовая дама. Ну ясно, от Надьки всё зло! А ведь она сына предупреждала. Наплачешься с этой фыцкой. Вот он, вот, бубновый валет рядом с дамой крутится. Карты не врут. Всё так и есть. Ничем клятую Надьку не удержишь. Ради неё Котька в котельную работать пошёл. Чтоб зарплата хорошая была, а главное, чтоб из развалюхи-времянки в новую квартиру переехать. Только ничем Надьку не удержишь. На развод подала и двое детей не удержали.

Надо сыночку помочь, поддержать.

Ульяна сгребла карты, повязала платок и двинулась в путь.

Как же хорошо жить стало. Села в автобус, полчаса подремала и приехала. Не то, что раньше — полдня пёхом, да через мост.

Ульяна Харитоновна вышла из автобуса и направилась к дому сына. Хорошую квартиру Котьке дали, двухкомнатную на четвёртом этаже в новом доме, в новом жилом районе. Жить бы да радоваться. Нет же. Когда во времянке ютились, с клопами спали — расходиться не думали.

Большая грузовая машина перекрыла проход к дому. Ульяна не сразу поняла, что это за машина, пока не увидела Надьку. Красивая дородная невестка улыбалась и кивала усатому шоферюге, который поедал похотливым взглядом обтянутые шёлковым платьем формы.

Из подъезда вышел не совсем трезвый мужик, на плече он нёс скатанный в рулон ковёр. Ковёр, даренный Котьке на новоселье Есенией.

Следом за мужиком из подъезда вышла внучка Ирка. Ирочку все жалели. В три года она заболела скарлатиной. Чтобы её спасти врачи ставили девочке уколы. В вену на голове. Ирку спасли, но последствия, как думала Ульяна, всё-таки сказались — до семи лет она не говорила, произносила только отдельные звуки, которые с трудом складывала в слоги. Ульяна переживала больше всех, ну как останется девчонка немой. Но худо-бедно Ирочка стала говорить, красноречием, конечно, не блистала, но пару слов в предложение складывать научилась.

Ирка прошла мимо бабушки, даже не взглянув в её сторону. Ткнув в кузов пальцем, скомандовала грузчику:

— Вонь, туды лож.

Все сосуды, что до этого смирно покоились в голове Ульяны, набухли от прилива крови. В глазах потемнело.

— А ну стой! — заорала Ульяна и вцепилась в ковёр мёртвой хваткой. — Ты что это делаешь, лярва такая?! Ты куда это вещи похватала?

Надька измерила свекровь надменным взглядом.

— А вам чего надо? Мы с Костей развелись. Я имею право на половину имущества. Не лезьте не в своё дело.

— Не моё дело, — задохнулась Уля, — ах ты... не моё дело. Ты сколько лет во времянке жила, которую мой муж с Котей выстроили?

— Ах, боже мой, облагодетельствовали. Времянку я вам оставила, живите в ней теперь сами. И не лезьте туда, куда вас не звали. — Надька повернулась сначала к шофёру, кивнула, потом к дочери. — Лезь в кузов. — Сама запрыгнула на подножку кабины.

— А ну… — Ульяна дёрнула за ковёр так, что нетрезвый грузчик не устоял и упал на колени, получив ковром по макушке, — дай сюда.

— Пошла вон отсюдова, — взвизгнула Ирка, влезая в забитый мебелью кузов. — Твоё место на кладбище.

В воздухе кончился кислород, дыхание перехватило, и глаза налились желтизной.

— Смотри-ка, немая заговорила. Ну, спасибо, внученька! Я-то пойду, а вот ты. Ты… — Ирка, нагло хмыкнула и отвернулась. Зрачки гюрзы сузились. — Чтоб ты никогда замуж не вышла. — Последние слова потонули в грохоте бурлящей выхлопными газами машины.

Она ещё долго стояла с ковром в руках, глядя вслед скрывшемуся за поворотом грузовику.

Вы прочли отрывок из книги Елены Касаткиной "Змея подколодная". Полностью книгу читайте на Литрес, Ридеро и Амазон.