Изгои

Он — не такой как все.
Он чем-то отличается от остальных.
Он выделяется в толпе.
У него более тёмная кожа.
Он носит очки.
Он одевается не по моде.
Он — свободный художник.
Он не так мыслит.
Он — не стандартен.
Он — ИЗГОЙ.
Некоторые на таких не обращают внимания, другие их просто терпят, а кто-то их открыто ненавидит. Он отвечает им тем же. Что посеешь, то и пожнёшь. Но если ты стал его другом, он тебя никогда не предаст. Потому что он ценит твоё отношение к себе.
Вторая Ливанская обнажила души и показала, кто чего стоит. Люди спускались в бомбоубежища друзьями и выходили оттуда лютыми врагами, и наоборот. Обстрелы обнажали то, что люди предпочитают прятать: мерзкую душонку под любезной улыбкой или доброе сердце, не выставляемое напоказ. Наш разноцветнокожий и разноцветноязычный Израиль собрал в себе всех и отовсюду. Кто-то приехал раньше, кто-то — позже, и менталитет у всех разный и каждый считает себя особенным. Мы не призываем стричь всех под одну гребёнку. Мы просим оставаться людьми всегда и везде.
Попробуем проиграть такую ситуацию:
Итак, Вторая Ливанская, обстрел, миклат (бомбоубежище), соседи...
Семья Турджеман из Марокко, во главе клана - бабушка Сара, очень высокая и когда-то, да и сейчас, очень  красивая. Дедушка Хаим, удобно пристроившийся у Сары под каблуком. Дети, внуки — все живут в одном подъезде, занимая три квартиры и общим количеством — четырнадцать человек. Крикливые, шумные, но невероятно добрые. Сару любят все, и домочадцы и соседи. Она знает всё и всё умеет, и всегда поможет, если кто-то нуждается в её помощи. Её правая рука — старший сын, красавец Игаль, женатый на ашкеназке (европейские евреи) Марине, или как её теперь называют — Мири. Турджеманы всегда спускаются в миклат первыми. Не потому, что боятся, просто они живут на первом этаже. Многочисленное семейство занимает угол, кучкуясь возле Сары. Хаим курсирует между Сарой и дверью, комментируя доносящиеся с улицы взрывы.
- Промахнулись! - после каждой «катюши» отчитывается Хаим.
- А ты что, хотел, чтоб они попали? - ехидничает Сара.
- Я хочу, чтобы они передохли! - возражает муж.
- Я тоже хочу, но там, - Сара показывает на потолок, -  там меня плохо слышат.
- Мама, папа, не хотел вам говорить заранее, но послезавтра меня призывают. - Игаль нерешительно подаёт голос.
- Тебя? - удивляется Мири. - И ты ничего никому не сказал?
- Не хотел, чтобы вы волновались.
- А теперь мы будем радоваться? Я штаны солдатские с начала войны на балконах у соседей считаю, - парирует Сара.
- Смотришь, все ли вернулись? - Игаль смотрит матери в глаза.
- Да, и молюсь, чтобы количество их не уменьшалось. А теперь ещё и мой - старший сын будет развешивать свои штаны. Они там, в Генштабе, думают, что ты такой страшный, что когда ты сядешь в свой самолёт, Насралла, тьфу ему на голову, сдохнет от ужаса?
- Да услышит Всевышний твои слова, Сара. - в помещение входит ещё один сосед — рав Элиягу или рав Эли, как зовут его окружающие.
- Ты же раввин, - пикирует Сара, - А призываешь на человека смерть?
- На человека? - подхватывает рав Эли. - Ты считаешь, Насралла — человек?
- Тут я с тобой согласна, он — мамзер (оскорбительное название незаконнорожденного)  и маньяк, - кивает головой Сара. - И моё самое заветное желание — посетить его могилу, я даже могу скорбно постоять возле неё,  даже поплачу... от горя, что он так поздно умер.
- Он — не человек, он — очередное воплощение Амана (лютый враг еврейского народа). - внезапно заявляет соседская девочка лет восьми — Неля Розен.
- Какая умница! - рав Эли протягивает Неле конфету. - На, возьми, моя хорошая. Устами младенца...
- Рав Эли, твои родители должны были назвать тебя Спинозой.
- Ой, Сара, мы с тобой уже сорок лет знакомы и сорок лет спорим, и за это время я всех твоих детей переженил.
- Не только переженил, но и сам стал моим сватом.
- У тебя плохой зять? - смеётся рав Эли.
- Один из лучших, — гордо заявляет Сара.
- Пойду по квартирам пройдусь, потороплю соседей, может, кто сирену не слышал. - рав выходит на улицу.
В бомбоубежище входят Борис и Ольга. Борис - неплохой парень, бывший москвич,  работяга, пробившийся из простых рабочих в инженеры. Ольга когда-то в Москве была хореографом. Она бесцеремонно протискивается между соседями, быстро найдя себе место, располагается на стуле и зовёт Бориса:
- Ну, где ты там застрял?
- Иду, Олюшка, иду! - отвечает жене Борис, здороваясь с соседями.
- Пока всех не обойдёшь, не успокоишься.
- Оля, хватит! - морщится Борис. - Ты умудряешься из ничего сделать скандал.
- А ты дружбу заводишь со всеми обезьянами. Ты только посмотри на это высшее общество — зверинец, пять минут как с пальмы слезли. - с отвращением говорит Ольга.
Зная склочный характер Ольги, с ней предпочитают не связываться, просто игнорируют — и всё. Бориса уважают за трудолюбие и порядочность, многие его жалеют из-за нрава его жены. Вот и сейчас некоторые посмотрели на него с сочувствием.
Помещение уже почти заполнилось, и в этот момент входят новые участники спектакля: эфиоп Ниссим с беременной женой Авивой.  Авива ищет место, чтобы сесть, Ниссим закрывает дверь.
- Авива, ты нашла место?
- Нет, всё занято.
- Где-нибудь есть свободный стул? - обращается Ниссим к соседям.
- Нет ни одного, - Ольга кладёт ноги на единственный свободный стул. - Такая теснота, прямо ужас, а тут ещё и с детьми многие явились.
- Оля, так нельзя. - Борис собирается встать со своего места.
Ольга дёргает Бориса за футболку, Борис по привычке подчиняться жене замолкает. Авива беспомощно оглядывает соседей, которые просто опускают глаза. Ниссим растерянно стоит у неё за спиной.
- Идём, мы здесь чужие, - Ниссим, открыв бронированную дверь, первым выходит под обстрел.
И тут во весь свой рост поднимается Сара:
- Вы что, ослепли? Она — беременна. Да если бы и не была беременна? Вы — звери, нелюди, из-за таких как вы, к власти приходят Аманы и творят новый холокост. Равнодушие —это самое страшное, что может быть в мире! Вы выгоняете людей под снаряды только потому, что у них не тот цвет кожи? Расисты!
Сара уже не говорит, она кричит, хватаясь за сердце, взывая к совести этих людей. Войдя в раж, она даже не замечает, как за Ниссимом и Авивой закрывается дверь.
- Мама, они ушли, успокойся, - Игаль приносит матери стакан воды.
- И ты, мой сын, их не остановил? Верни их! Немедленно верни! - у Сары дрожат руки и дёргается лицо, пока она достаёт лекарство.
Игаль делает шаг к выходу в полной тишине, его на какую-то секунду опережает Мири. Она открывает дверь и выбегает на улицу. Оглушительный взрыв — рядом с миклатом падает «катюша»...

- Нет, Мири!!! Нееет!!! - от крика моментально поседевшего Игаля звенит в ушах.

Варианты финала проиграйте сами...