Два капитана 3. Волки над добычей не плачут

 Волки над добычей не плачут

Подводная лодка U-358  под  командованием Курта Майеркопфа, тихо скользила  на перископной глубине на траверзе  в сорока милях берега полуострова Канин. Она сутки назад в очередной раз ушла от преследования сторожевика и малого охотника, которых навёл на неё краснозвёздный самолёт-разведчик типа Ш-2 (летающая лодка). Будучи бесполезным  в воздушном бою или для штурмовки объектов, этот небольшой самолётик как разведчик и курьерско-посыльной со своими задачами вполне справлялся.  Особенно удобным было его использование в прибрежных водах с учётом   возможности садиться на малые аэродромы и воду даже не больших озёр, которых на Севере было во множестве.
Капитан-лейтенант Майеркопф в очередной раз ощутил дыханье смерти, когда глубинные бомбы летели из бомбомётов кораблей,  преследующих его лодку. Не смотря на свои малые размеры, бомбы они применяли вполне серьёзные и корпус его лодки содрогался от взрывов.   Уже в двух местах образовалась течь, которую матросы заделывали, устанавливая распоры и специальные пластыри, однако два отсека постепенно наполнялись водой.   Лодка U-358   лежала на дне,  выключив двигатели и соблюдая режим молчания. Всплыть она, конечно, могла, но была бы тут же расстреляна с советских кораблей.  Ещё хуже если бы она  взята в плен вместе с экипажем. Это противоречило его сознанию офицера, командира лодки, входящей в состав  «волчьей стаи».  Кавалер Рыцарского Железного Креста он был верен своей присяге.
 Преследователи отстали только тогда, когда после одного из разрывов бомб, они выстрелили из торпедного аппарата всяким лодочным хламом: обносками обмундирования, ветоши, мусором, который набирается от повседневной жизни, вплоть до старых газет, изданных в Гамбурге. Пришлось пожертвовать также бочкой дизельного топлива и выпустить сотню литров откачанной подсланевой воды, чтобы жирное пятно на поверхности было более впечатляющим.  Мешала преследователям и опускающаяся на Баренцево море полярная темнота. Отбомбившись еще раз в районе масляного пятна и болтающегося на волнах мусора, они прекратили преследование и ушли в сторону Канина Носа.
В том, что подводная лодка подверглась преследованию и бомбёжке, была в большой мере вина самого командира.  После неудачной атаки на конвой, которая в этот раз не принесла результата, он искал в Баренцевом море хоть какую-нибудь цель, чтобы этот поход не остался совсем бесполезным. И цель, наконец, появилась. Это был небольшой буксир, который тащил на тросе баржу, гружёную лесоматериалами и каким-то ящиками.
Всплыв, лодка произвела торпедную атаку, отправив баржу на дно, а потом  из 88-мм орудия расстреляв буксир с расстояния в милю. Ближе командир лодки приказал не подходить. Вдруг на буксире есть какой-нибудь пулемёт, да и комендорам нужно было потренироваться в стрельбе.    Когда два десятка людей с тонущих судов оказались в ледяной воде, то  боцман Франц Краузе спросил у командира:
– Прекратим их страдания из пулемёта, мой капитан или начнём спасать?
– Не трать зря патроны боцман,– отозвался тот, – самое большее через полчаса Баренцево море прекратит их страдания и отпустит грехи. Помолись Господу за этих заблудших, которых ждёт загробная жизнь в лучшем из миров, и восхвали его, ведь он, призвав к себе, прекратит их греховное существование. Как военнопленные они для нас бесполезны.  Вспомните приказ нашего славного гросс-адмирала, который издан им как раз для таких случаев. Если забыл, то я напомню.
12 сентября 1942 года подводная лодка U-156 нашей «волчьей стаи» атаковала и потопила британское судно «Лакония», перевозившее около 1800 военнопленных итальянцев. Обнаружив это, командир подлодки Вернер Хартенштайн оказал помощь выжившим итальянцам, а также другим пассажирам и членам экипажа «Лаконии»-британцам и полякам, после чего запросил у командования инструкции о дальнейших действиях.
Дёниц разрешил продолжение спасательной операции. К местоположению U-156 были направлены ещё две немецкие и одна итальянская подлодка, затем была достигнута договорённость об участии трёх французских кораблей из тех, что дружат с нами. Дёниц четырежды направлял по радио приказы, указывающие на заботу о собственной безопасности и возможности срочного погружения. Что спасательные действия — это не главное для подводных лодок, он напомнил капитанам не один раз.
С немецких лодок были отправлены сообщения открытым текстом на международных радиоволнах о проведении спасательной операции, подняты были и демонстрировались хорошо видные флага Красного Креста.  16 сентября подводные лодки, имевшие на борту несколько сотен спасённых и ведущие в надводном положении на буксире шлюпки с людьми, были атакованы самолётом ВВС армии США. В результате атаки лодка U-156 была серьёзно повреждена, часть шлюпок со спасёнными были перевёрнуты или разбиты в щепки. 17 сентября атака повторилась, но ещё одна атакованная подлодка U-506 успела погрузиться и спаслась от повреждений.
Узнав об этом, гросс-адмирал Дёниц вечером 17 сентября составил инструкцию для командиров подводных лодок Кригсмарине, более чётко выражающую смысл предыдущих приказов. Эта инструкция получила известность как «приказ о „Лаконии“»
Он гласит:
Запрещается предпринимать любые действия по спасению выживших с потопленных судов, включая подъём людей из воды и передачу их на спасательные шлюпки, возврат в нормальное положение перевёрнутых шлюпок, снабжение выживших провизией и водой. Спасение противоречит основному смыслу военных действий, состоящему в уничтожении судов противника и их команд.
Приказы о взятии в плен капитанов и главных механиков остаются в силе.
Спасайте выживших только при наличии у них важных для подлодки сведений.
Будьте непреклонны. Помните, что враг не заботится о женщинах и детях, когда бомбит германские города.
– Я понял, мой капитан, виноват и прошу прощения. Благодарю, что напомнили приказ.
– Если уж нас назвали волчьей стаей, то запомни: волки над добычей не плачут.  Обойдёмся без слёз и соплей. Через десять минут погружение.  Аккумуляторы зарядили и помещения проветрили?
– Да, господин капитан.
Майеркопф по неволе вспомнил о таких важных вещах в жизни подводников, как проветривание помещений и возможность выйти экипажу или, хотя бы части его, на палубу. Воздух внутри подводной лодки был удушливо-спёртым. В лодке работали дизельный двигатели огромной мощности и хотя машинное отделение находилось за переборкой, запах дизельного топлива и машинного масла проникал в помещение для экипажа, добавлялся к нему и запах от кислоты аккумуляторов, особенно во время хода под водой. Сорок матросов и  четыре офицера, собранных в тесном теле стальной сигары субмарины среди механизмов, трубопроводов и вооружения,  в походе спали и несли вахту по очереди. А ещё они дышали, потели, испускали кишечные газы и пахли, каждый по-своему. Всё вместе это создавало тот особенный дух, который был неотъемлем от быта экипажа подводной лодки. К этой спёртой атмосфере новички привыкали с трудом. В дальнем походе, однако, матросы вживались в  этот дух настолько, что при выходе на палубу у многих кружилась голова от избытка кислорода. Бывало и так, что при длительном нахождении лодки под водой, отлёживающейся на дне, опасаясь обнаружения от охотников и эсминцев, моряки теряли сознание от недостатка кислорода.
Теперь, выполнив очистительный регламент, можно было идти в щадящем режиме.
  – Проследи, чтобы все своевременно покинули палубу.
Когда никого на палубе и надстройках не осталось, Курт Майеркопф, окинул взглядом обломки судов и груза, которые ветер относил в сторону берега. Он нежно погладил русалку с жёлтыми волосами и жёлтым хвостом, вознёсшую трезубец для удара на фоне  красного рыцарского щита на рубке лодки.
Эмблема красовалась на рубке уже третий год. Он приказал нарисовать её по собственному эскизу в память о встрече с женой, которая состоялась у них в Копенгагене. Бронзовая фигура русалки,(датчане назвали её Меерюнгфрау) ему очень понравилась. Он даже решил, что его молодая жена похожа неё как две капли воды. Задержав ладонь на нарисованном теле, Курт задумчиво произнёс:
– Вот так, Эрика, как-то так. До встречи, любимая.
После этого он захлопнул за собой крышку люка, которая была немедленно задраена, а лодка, опустившись на перископную глубину, пошла по курсу зюйд, направив его цейсовские линзы, для осмотра морской глади и побережья.
Тогда и засёк белый след от перископа субмарины, подлетевший к месту катастрофы советский Ш-2. О том, что в районе проводящей разведку шхуны «Скорпена» действует немецкая подводная лодка,  её капитану сообщили сразу, как только стали известны точные координаты вражеской атаки.