Сказка третья. Продолжение второй

Шакалы войны, мародёры,
Ползут за добычей
По минному полю.
В далекой Москве сутенёры
Со шкурок продажных
Дерут свою долю…
А под опрокинутым небом
Немые вопросы,
Простые ответы.
Пайки с проспиртованным хлебом,
Уходим в дозоры
И ставим секреты…


Продолжала продолжаться у Добрых Молодцев длинная оперативно-боевая командировка в удивительную Пластилиновую Страну. Подходил к концу тёплый, но не жаркий месяц тушоли-бутт, а если проще, то апрель. Непролазная, густая и липкая грязь подсыхала под щедрым солнцем, образуя причудливые торосы и твёрдые, глубокие колеи, ласковый ветерок нёс ароматы цветущих садов, сладковатый дым и серую пыль. Пыль вскоре была везде, она пропитала «горки», «зебры», намертво въелась в обувь, в «разгрузки», в палатки, и, кажется, даже в кожу. Временами нет-нет, да и забредало к нам в чашу унылое облако, заряжал моросящий мелкий дождь, и тогда пластилин немедленно возвращался.

Глобальных задач в этот период не случалось, так, рутина: сопроводить следственную группу к обнаруженному массовому захоронению, слетать совместно с братьями-гвардейцами из 45 ОГвПСпН в ВПШГ (воздушная поисково-штурмовая группа), небольшую базу негодяев в хлам разнести, выявленный злодейский адрес штурмом взять. Все эти ОБМ (оперативно-боевые мероприятия, составляющая ОБД) укладывались в одни сутки и особенного напряжения не требовали. С продуктами и водой всё было ровно, помывочный пункт у братьев-гвардейцев функционировал исправно, на календаре, висящем над койкой связиста, день сменялся днём, приближалась заветная точка верхнего экстремума нашей одиссеи.

Но, как говорится, «Не обещайте деве юной любови вечной на земле». Война-мама была тут как тут и, ехидно ухмыляясь, подбрасывала свои вводные.  «Тактическая разведка призвана обеспечить командиров частей и подразделений данными о противнике, местности и погоде, необходимыми для подготовки и успешного ведения боя. Эти данные являются одним из важнейших факторов, влияющих, прежде всего на принятие или уточнение решения на бой». Тактическая да и агентурная разведка в это время работала уже хорошо, и получили наши полководцы неопровержимые, многократно проверенные данные о том, что злодеи жаждут реванша за перекрытые тропы, выявленных пособников и прочие наши оперативно-тактические успехи. Ну что ж, ищущий да обрящет. И придумалось нам так подсобить желаниям злодейским, чтобы им, бармалеям разнообразным, Веденский район ЧР уже не поляной был гостеприимной, а лютой адской сковородкой. И сложились к этому благоприятные обстоятельства, да уж.

Замутили выход всей группировки на Верхатой, с песнями и плясками, флагами и бубнами, с максимальной утечкой информации. А все тропиночки, русла ручейков и прочие отходные пути перекрывались нашими засадами, заблаговременно. Подвязана была под это дело и вся авиация наша, и дивизионы РСЗО. Вот такую вот, заблаговременно подготовленную засаду мы и пошли устраивать. Дождик рядил, мелкий, но назойливый.

Как обычно, уехали подальше, скрытно спешились, в русло встали, пошли. Это читать так легко, а речка, хоть и мелкая, норовит течением сбить с ног, ошибёшься в движении – уплывёшь метров на 150, известковое дно гладкое и скользкое, зацепиться не за что. Опять же, в соответствии с «Наставлением», скорость движения группы по горно-лесистой местности – 1км/ч. И так оно и есть, где-то перебежками, где-то вообще ползком, где-то лезем на отвесную скользкую стену… Мы же идем, избегая троп, в режиме радиомолчания, иначе сдадут местные доброжелатели. А нам надо тихонечко так нарисоваться чуть выше села Верхатой. Пена прет от мокрых тел, мозг выключен, эмоций нет. Только автоматизм, выработанный безжалостными тренировками. Два коротких вдоха, резкий выдох. Карабин за корни, фал вниз, на плече «восьмёрка», первый, пошел. Скользко, «Трезета» скользит, но носком ботинка цепляюсь за грунт. Мыслей нет, ощущений тоже. Вверх и вперёд, через ущелья, пропасти, броды, по отвесным мокрым скалам. На каждом из нас фрагмент пулемётной ленты на 25 патронов, 2 мины МОН-50, 8 магазинов и по 8 пачек патронов. На мне ещё средства взрывания и управления подрывом. Да, гранаты ещё у всех… Пулемётчикам совсем тяжко, геморрой им обеспечен, убитые коленные суставы тоже, но мы ползем! Неотвратимо и страшно, в назначенное время мы будем в указанной точке!

Одолеваем очередную скользкую вершину, до края рукой подать, и вдруг всё уплывает куда-то, перед глазами звездочки, и тело вышло из повиновения… Падаю. Падаю вниз, туда, в ручей. Лёгкая смерть. Кто-то ловит меня за «восьмерку», подвешивает за корень дерева. Висю. Или вишу? Автомат и РД забрали, просто болтаюсь, начинаю дышать. Втягивают наверх, пытаюсь встать, ноги не держат. Док с волшебными пилюлями  тут, как тут. Через 20 минут я снова готов к бою.

Базируемся, все мокрые насквозь, в РД есть потаённый клапан, там сухие носки и термобелье. Сыро, топим костерок моими припасами, СЗ-4П, ПВВ 5А. Нормально заходит, главное, у нас есть горячий чай! Я смотрю на моих сослуживцев, и в голову приходит такая крамольная мысль: да ведь мы же все мальчишки! Это ведь невозможно рационально объяснить, почему и зачем мы это делаем??? Деньги? Я вас умоляю, на тот момент жалование у нас было весьма скромным. Какая-то древняя, иррациональная составляющая, на насилие ответить так, чтобы неповадно было. И мы ответили.

Вышли в точку, столовый холм, по краям кустарник. Внизу – Верхатой, под нами русло реки. В другую сторону – сухой каньон. Наша поляна тут самая красивая и большая. Прилегли в кустах, осмотрелись. Тропки нахожены, понятно. Настораживают свежие следы кабаньей жизнедеятельности, похоже, лохматые свинтусы тут стадами бродят. Падают короткие сумерки, беру напарника с позывным «Акула», ползём обустраивать минно-взрывные заграждения (МВЗ). Так, чтобы комар не прошмыгнул. Я это умею и люблю, у меня позже в «крестниках» будут  многие знатные упыри. Но это потом. Потом сам Директор будет знать мой позывной «Бумер». Потом мне доверят многое такое, о чём не то, что писать, вспоминать нельзя. А пока что весна в Ичкерии, небо синее, мне 33 года, и я не убивать, я влюбиться хочу! Но для того, чтобы Ты, моя далёкая соотечественница, могла любить, и чтобы Тебя любили, сейчас я буду убивать.

Копошимся долго, трава молодая, мины замаскировать непросто, в дело идут фрагменты хорошей английской камуфляжной сетки-накидки. Купленной, между прочим, на мои кровные, жаба слегка душит, но мастерство требует жертв. Ну, вот и всё, накрыли полянку, любо-дорого. Радиовзрыватели отморгали индикаторами, добро пожаловать, господа негодяи, вам обязательно понравится. Начинается самая интересная фаза мероприятия – ожидание и наблюдение.

Выкатилась на иссиня-чёрное неба луна, круглая, большая и желтая. Появились тени и пятна, освещённые луной. Внимательно наблюдаем, у нас шикарный импортный «Сафран-Саджем» и пара американских монокуляров-ночников.  «Саджем» - мечта любого охотника за скальпами, совмещённый оптический канал, топопривязчик с целеуказателем в одном флаконе, и всё это в габаритах большого бинокля. Стоит, как отечественная легковушка, но он этого стоит. Шарю взглядом по окраинам поляны, луна очень кстати, на фоне её света заметны любые перемещения. Вот они, милые! Клюнули, зайчики! Бармалеи буквально в 100 метрах от нас пересекают полянку, выдвигаются на свои огневые позиции, туда, ближе к Верхатою. Ох, как же славно. Их 15 человек, явно, не все. Кто-то с другой стороны подкрадывается, кто-то будет на «подскоке», кто-то прикроет огнём на отходе. Чем вас тут больше, тем лучше. Молодцы опера, агенты и агентессы – герои, выманили свору на неотвратимую погибель. Завтрашнее утро будет для них для всех последним, а там Всевышний разберется, кому куда…

Душа поёт песню предстоящей битвы, но с тыла, из леса, начинают раздаваться странные звуки, как будто множество асфальтоукладочных катков устремилось на нашу полянку. Треск деревьев, загудела земля. В ночниках явно видны они, мохнатые свинтусы. Гон у них весенний, сейчас вепри будут биться за самок. Это всё здорово, конечно, но что напишут в моём некрологе: «был геройски затоптан сексуально озабоченным свином»? Шуметь мы не можем, засада же. А пуля патрона СП-5 или СП-6 для этого обезумевшего Пятачка, как лёгкое почесывание. Лежим, молимся и ждём. Лавина свиней проносится мимо, оставляя взрытый грунт и кучи экскрементов. Медленно приходим в себя, и тут же опять ныряем в липкий ужас.

Вслед за разбушевавшимися дикими хрюшками на авансцену выходят они, настоящие хозяева чеченского ночного леса. Нохчи Борз, во всей своей самобытной и первозданной красе. Планового отстрела и охоты в Республике нет давным-давно, зверь одичал, расплодился и обнаглел, не боится никого и ничего. И вот я, весь такой упакованный, вооружённый, технически оснащённый и воодушевлённый высшей идеей служения Родине, лежу перед этим голодным волком, как лакомый корм, абсолютно беспомощный и доступный. «Колобок-Колобок, я тебя съем». Ни разу не смешно, поверьте! Откроем огонь – провалим задачу, не откроем… А эти хищные звери пёсьего рода лёгкой трусцой выбежали на полянку, и давай вокруг нас хороводить. А потом сели на свои хвосты и дружно завыли. Не забуду этот вой никогда. Мы с напарником, молитвы мешая с яростным беззвучным матом, открыли масленки и окропили местность ружейной смазкой, я добавил фрагмент ПВВ-5А. Запах тревожный для волков, перебил запах нашего страха. Вытянулись в походную колонну и ушли. Если честно, это единственный эпизод, который иногда приходит ко мне в моих военных снах. Так страшно мне не было ни до, ни после.

И, как бы закрывая гештальт, в высоком ночном небе загудел вертолёт. Ночной разведчик, «телепузик» с могучим тепловизором. А наша маленькая, но вредная группа находилась в чужой полосе ответственности, и хозяева были не в курсе, естественно. Внезапность, она возможна лишь при максимальной скрытности. Вертолёт с явным интересом закружил над полянкой, но мониторе его «тепляка» мы все были, как на ладони. Хорошая такая техника,  с её помощью даже можно различить, вооружён объект наблюдения, или нет. Нельзя только принять истошный вопль: «Мы свои! Мы буржуинские!»

Ночь скучной и томительной не была совсем, явно и ни разу. Это такая ночь была, после которой на нестарой совсем голове появляется странная проседь. «Телепузик» улетел, передав наши точные координаты дежурному по «Артели». Где-то в десятке километров от нас сыграли «алярм», сонные мальчишки-пушкари закопошились у пушек-гаубиц Д-30, и началось. Вы когда-нибудь бывали под артиллерийским обстрелом? Под своим же, так называемый «дружеский огонь»? Поверьте на слово, по своим бьют точнее и качественнее. Напарник предложил метнуться под дерево в центре поляны, я ему резонно возразил, что одиноко стоящее дерево и есть дежурный, пристрелянный ориентир у пушкарей. О, Слава Всевышнему, что я закончил «Ждановку», спасибо всем, кто меня, балбеса ленивого, учил! Именно благодаря вам, я всё ещё жив. Совершая удивительные кульбиты, подталкиваемые воздушной ударной волной, мы досвистели до края поляны, нырнули на склон и пристегнулись ремнями к корням деревьев. Сверху свистели осколки, было странное ощущение, что у меня неприлично большая попа, и следующая осколочно-фугасная граната вонзится именно в неё.

А вы знаете, чем во многом обусловливались ярость, продолжительность и плотность артиллерийского огня в ЧР? Сугубой банальностью – ящиками из-под зарядов и снарядов. Дело в том, что в 2001-м году никаких новомодных жилых модулей, столовых и бань в Российской Армии и в помине не было. Были палатки и кунги для командиров. Строительных материалов тоже не было, и, чтобы настелить в палатке пол, или обшить самодельную баню, требовались ящики. Из-под артиллерийских, либо инженерных боеприпасов. Ящики были шикарными, пропитанными смолами, они могли служить вечно. И списывались вместе с израсходованными боеприпасами, после чего становились предметами военного интерьера. Поэтому Начальник артиллерии бригады, или дивизии, был Очень Уважаемым Человеком, он один распределял дефицитную тару и знал, когда и зачем открывать «беспокоящий огонь». Сколько улетало в энтропию разных снарядов? Да какая разница, ведь после напряжённых боевых будней так приятно чаю попить в обшитой снарядными ящиками баньке.

Одним словом, артиллеристы освободили необходимое количество тары, и угомонились. Мы с Акулой выползли на поверхность и горестно вздохнули: так прилежно накрытая нами минно-взрывная полянка являла собой лунный пейзаж. Пушкари перепахали всё и вся, вместо одиноко стоящего дерева в центре дымился убогий пень, дорогостоящие радиовзрыватели обратились в прах. Ну что ж, наш квест становился всё насыщеннее, и это уже было по настоящему интересно.

Закончилась волшебная восточная ночь, над прекрасными холмами вечно юной Ичкерии разливался апрельский рассвет, я, Гарри (носитель «Стрельца») и Лысый (старший группы, майор) притулились на краю полянки и кипятили водичку. У меня есть шикарная газовая горелка, она со мной до их пор, как талисман. Приложились к заветной фляге, захрустели галетами (как же я их не люблю). Заварили кофеёк, достали неизбежные «шпроты» и колбасный фарш, вскрыли баночку «сгуща». Радиостанция «Стандарт» работала на приём, в эфире пока было тихо. К нам подтянулись пулемётчики, приложили и их к заветной фляжке. После ужасов восточной ночи настроение было благостным и светлым, но… Впереди, там, где Верхатой, явно что-то происходило.  В небе расцветали красные ракеты, и эхо докатило до нас это неизбежное «тра-та-та-та-та» и «бум-бум». Впереди шёл бой, и бой неслабый. Ожила радиостанция, ожила таким отборным матом, что сразу стало весело. Наш самый старший из глубины боевых порядков обрадовал нас, что всё, блин, идет по плану, и большая часть злодеев прорываться будет через нашу позицию. То, что позиция изничтожена метким артиллерийским огнем, мы ему докладывать не стали, у них и так были уже и «двухсотый», и «трехсотый», причем, начальник разведки полка, ему отстрелили кончик носа! Бывает же!

Началась военная красота, появились «вертушки». «Крокодилы» били из своих пушек, МИ-8-е плевались «НУРСами» и высаживали группы на путях отхода бармалеев. Горело внизу и чадило, это вражеские пикапы с СПГ-9 попали под раздачу. Наступил, наконец-то, и наш черед, не зря же столько мучились. Самые продвинутые злодеи пытались скрыться на джипах и были безжалостно изничтожены авиаторами. Большая часть пошла по руслу реки, то есть, прямо к нам. Но, перед тем, как мы исполнили свой конституционный долг, прямо из небытия перед нами вынырнул снизу геликоптер МИ-8. Мы, грязные, бородатые и укутанные в «арафатки», доверия у летунов явно не вызвали. Вы когда-нибудь видели глаза человека, который искренне хочет вас убить? Нехорошие это глаза. Лысый бросил посадочный дым, оранжевый, зелёной ракеты у нас просто не было. У лётчиков сделались скучные лица, они легли на правый вираж и улетели. Четвёртый раз за одни боевые сутки Старушка пощекотала нам пятки. Дальше всё было просто, бармалеи шли по руслу ручья, несли своих раненых. Мы были сверху, два пулемета быстро и просто сделали свое дело. Пришлось связать систему, спустить вниз досмотровую группу. Изъятие оружия, документов, фото- и видеофиксация. Как обычно, как написано в учебнике криминалистики: «осмотр места происшествия». Мы же ведь не просто пехота, мы – оперативно-боевой состав. Улов неплохой, снова попался ноутбук и спутниковый телефон «Турайя». Значит, плохие парни вскоре встретят вас, господа, у вас же на пороге, и ждут вас дороги дальние, казённый дом. Ну это ведь дело вкуса, не так ли?

А мы возвращались домой, в пропитанную пылью палатку, к возможности просто смыть с себя эту усталость, к возможности лечь и уснуть не сном маленького хищника, а сном беззаботного человека. Хотя бы на пару часов. Андрей Туркин, моё альтер эго, отважный пограничник в прошлой жизни, мой «прикрывающий» в Управлении «В». Герой России, посмертно. Но тогда, в 2001-м году, мы все были ещё живы. И мы с Андреем спали на каком-то скользком холме, укрываясь фрагментом полиэтилена. А чтобы вниз не уехать, колышки вбили, и в них упирались ногами, так  и спали. Мы недолюбили, не дожили, мы успели только одно: всё отдать за други своя. Это судьба Офицера Центра Специального Назначения ФСБ России.