Шестьдесят семь лет спустя

По окончании вечернего чаепития, я встал из-за стола, накрытого клеенкой в цветочек, и с ярко освещенной террасы перешел в большую комнату, освещенную лишь сумеречным светом, попадавшим снаружи через эркер и северное окно.
Прошлепав по ее крашеному полу босыми ногами, я прошмыгнул через  кухню, где всегда было жарко от печки, и вышел в маленькую переднюю, откуда начинался путь на второй этаж,  - свет в ней никогда не выключался. Вступив на узкую винтовую лестницу, я по ней взлетел наверх – до двери в родительскую спальню, которая, как правило, стояла открытой, но в нее я не вошел, а свернул направо – на крохотную площадку, огороженную перилами, откуда лестница вела дальше наверх - в детскую комнату. Поднявшись на дюжину ступенек, я вошел в купол, в котором размещалась восьмиугольная комната, грани которой кверху сходились – к восьмигранному фонарю; благодаря ему, в куполе не было темно даже ночью. Все  поверхности комнаты были обшиты листами сухой штукатурки серовато-бежевого цвета, напоминавшей войлок. В куполе стояли две кровати – моя, и моей десятилетней сестры.
Прежде, чем лечь спать, я вышел на балкон, расположенный над эркером. Закат уж отгорел, и небо над кромкой леса лишь отдавало желтизной, постепенно переходившей в нежно-зеленый, затем голубой, и, наконец, в темно-синий, на котором уже зажглись звезды. Впереди, от речки, протекавшей вдоль лесной опушки, пополз туман; в повлажневшем воздухе  стали сильнее ощущаться ароматы цветника, а объединенный хор кузнечиков давал оглушительный концерт. Надышавшись ночною прохладой, я лег спать, и мгновенно уснул .
Так для меня закончился августовский день 1954 года.
Шестьдесят семь лет спустя я приехал на дачу, чтобы ее проведать, ибо  вот уже двадцать семь лет она стоит необитаемой. Отперев висячий замок, я снял с петли железную перекладину, и вошел в маленькую прихожую. Не зажигая света (проводка не надежна), я заглянул в большую комнату, чтобы проверить целость окон и дверей; все в порядке – за время, прошедшее с моего предыдущего визита, следов нового взлома не появилось.
Медленно, чтобы не оступиться, я подымаюсь по винтовой лестнице, заглядываю в родительскую спальню: щиты, закрывающие окна – целы; затем, минуя дюжину ступенек, вхожу в купол.
То, что за прошедшее время сухая штукатурка выцвела до соломенного цвета – не беда; скверно то, что какой-то вор-домушник в этой комнате искал тайники, один за другим надрывая листы штукатурки, чтобы осмотреть находящиеся за ними полости. Эти оттопыренные края листов сухой штукатурки, ставшей трухлявой от климатических условий, придают комнате разоренный вид, так же, как и одежда, вываленная на пол из комода. Однако я оставляю все, как есть, чтобы следующие воры видели, что их опередили, и отказались от дальнейших поисков.
Дверь на балкон наглухо забита досками, и это оправдано, так как пол балкона давно сгнил и провалился, а потом балясник тоже сгнил и наружу вывалился.
Сев на диван-кровать, видавший виды, я переобулся в резиновые сапоги, чтобы поработать на участке, - скосить, там, траву, или собрать яблоки. Побыв с часок, я уеду до следующего раза – если он будет.
                Август 2021г.