13 04. Шаманы

    На фотографии горы в районе Саланга. Местность на Саланге очень похожа на местность в Панджшере потому что это одна и та же местность. От Саланга до Панджшера 37 километров, если по прямой. Картинка на данной фотографии очень похожа на вид, открывающийся с горы Мала на Даштак. Расположение СПСа полностью совпадает с расположением моего СПСа на горе Мала. Попробуйте представить, что вы смотрите из моего СПСа на Даштак, а оттуда в вас стреляет целая рота злых мужиков. А сзади, вам в спину, из засады стреляют кровожадные душманы. Если бы перед походом на гору Мала я знал, что произойдёт такое, то обязательно, всенепременно очень сильно мандражировал.

       На зло врагам, на радость маме, в тот день душманы в меня не попали. После прекращения огневого налёта они удрали на обратные скаты за гребень хребта. Оттуда не вернулись, повторно обстреливать нас не стали. В 1984 году тактика душманов заключалась именно в таких действиях. Они тщательно готовили место для организации внезапного огневого налёта, выбирали самое удобное время для его нанесения. Как правило использовали конец дня, чтобы отстреляться и уходить из зоны боевых действий по темноте. Огневой налёт планировали длительностью 10-12 секунд. Этого времени хватало на то, чтобы отстрелять по магазину 30 патронов от АК-47. Затем следовало отступление на обратные скаты гор. После этого банда рассредоточивалась и покидала район мелкими группами чтобы не подставлять толпу под удары авиации и артиллерии.
       Наше командование хорошо знало эту тактику душманов. Перед началом Панджшерской операции командир нашего полка подполковник Суман П.Р. доводил эту информацию. Он лично проводил тактические занятия с нашим батальоном, соответственно я там присутствовал, внимательно слушал наставления Командира и запоминал. Если мне, простому солдату, удалось запомнить, значит и нашим офицерам удалось, ибо они имели прекрасное военное образование, здравый рассудок и светлые головы. А раз так, то после боя на горе Мала нашей роте следовало ожидать приказ выдвинуться на хребет и занять там позиции, оставленные душманами. Мы все понимали, что душманы ушли, «растворились» в окрестностях, расползлись в разные стороны мелкими группами. А нам надо было прикрыть сверху кишлак Даштак, который сам по себе от природы был очень длинный.
       По какой-то причине наша рота не получила приказ лезть на хребет, всю ночь просидела на горе Мала. Утром следующего дня мы так же не получили команду двигаться на хребет. Наоборот, нам приказали собрать манатки и уходить вниз. Понятно, что мы не стали перечить командованию, спокойно спаковали свой нехитрый скарб и потопали вниз. Получается, что Девятая рота либо прошмонала не весь Даштак, а только ту часть, которую мы могли прикрыть огнём с горы Мала. Либо они шмонали Даштак при не занятом нашими войсками хребте. В общем, я не знаю почему нам не поставили задачу лезть на тот хребет, но я очень рад, что не поставили. У меня не возникло желания обратиться к Рязанову за разрешением быстренько сгонять с тяжелым вещмешком на полкилометра вверх, разведать обстановку на том хребте. Такое желание могло быть связано исключительно с мазохизмом. А дальше было бы как в присказке:
 - Как Вы относитесь к мазохистам?
 - Я к ним не отношусь.
Поэтому, когда прозвучала команда сматывать удочки и валить вниз с горы Мала, я быстренько смотал удочки и свалил.
        К царандойскому посту мы пришагали быстро, не дошли до него метров пятьдесят, получили задачу остановиться в скалах. Остановились, разлеглись между огромных валунов. Не понятно было почему нас остановили именно там, но, как всегда, мне не захотелось расспрашивать зачем это сделано.
        В скалах возле царандойского поста мы проторчали несколько часов. За это время бойцы накурились, натрынделись, устали от этих занятий и устроились немножко похрапеть на тёплом южном солнышке. Спать – это не мешки по горам ворочать, как грицца - солдат спит, а служба идёт.
Через несколько часов Рязанов подал команду слезать с этой горы и выдвигаться к речке Панджшер. Мы с заспанными рожами повылезали из своих укрытий, вытянулись в колонну по одному, потопали на царандойский пост.
        Пост рота прошла без приключений, вышла на старую тропу, потопала вниз. Через несколько десятков минут мы слезли с желтой глиняной горы, остановились у подножья. Рязанов дал команду замкомвзводам проверить личный состав. Замкомвзводы проверили. В Третьем взводе не хватило пятерых бойцов.
Вот это номер!
Скорее всего эти бойцы остались спать среди скал перед царандойским постом. Это было самое логичное объяснение их отсутствия. И самое безболезненное.
Старцев изо всех сил наорал на Саню Манчинского за то, замкомвзвод Манчинский топал по тропе в замыкании своего взвода и ни разу не потрудился проверить все ли бойцы присутствуют в строю. У Джуманазарова были все на месте. У Цечоева были все, у Абдувалиева в Первом взводе тоже были все. Выходило так, что Саня самый разгильдяйский сержант в нашей роте, даже хуже меня.
  - Манчинский! Со своим взводом кру-у-у-у гом! – Старцев с перекошенным от негодования лицом рассказал ближайшую задачу Третьему взводу и его сержанту:
 - За своими солдатами в гору бегом марш!
        Понятно было, что бежать по такому крутому склону ни у кого никак не получится. Но даже если пешком, даже если не сильно торопиться, то приключилась очень-очень-преочень печальная история. Мы все только что дошли до воды, едва успели сделать полной грудью несколько вдохов плотного воздуха, только распустили слюни и подумали, как расслабиться, в этот самый момент Третьему взводу пришлось снова подниматься на гору.
       Если недостающие пять бойцов из взвода Сани Манчинского были ещё живы, если их ещё не растерзали лютые душманы, то можно было попытаться угадать, что замкомвзвод Манчинский сделает с ними, когда их найдёт. Думаете, что будет бить? Я тоже почему-то подумал эту мысль. Подумал, что бить будут все, причём больно, долго и цинично.
        На самом деле, никто никого не бил. Потому что война – это череда очень непредсказуемых событий. На царандойском посту эти события сложились так: через час упорного потения и кряхтения Третий взвод с выпученными от гнева глазами поднялся на пост. Манчинский и все присутствующие пацаны вдохнули побольше воздуха в свои грудные клетки и принялись орать на всю округу страшные ругательства, перемешанные с фамилиями пропавших бойцов. Матюги были громкие, нецензурные и очень обидные. Выкрикивали их на русском языке, на узбекском, и на таджикском.
       Царандойцы очень хорошо понимали матюги на русском языке. На таджикском тоже. Поэтому всё население царандойского поста сбежалось посмотреть, что там у Манчинского стряслось. В самом деле, не каждый же день к ним на пост залезало двадцать мужиков. Не каждый день мужики орали в горы страшные дремучие ругательства. Я представляю в каком приподнятом настроении были те царандойцы: цирк к ним неожиданно приехал! Из-за склона на пост выбрались какие-то военные, стали орать в сторону гор, махать руками, корчить злые гримасы. Может быть это шаманы русских? Наверное мстят горам страшными заклинаниями за вчерашнюю недружелюбную стрельбу. Интересно-то как!
       Царандойцы собрались в кучу, разинули рты, стояли, увлечённо рассматривали шаманов во главе с Манчинским. Зрелище было такое увлекательное, динамичное и шумное, что царандойцы не заметили, как за их спинами из скал выскочили пропавшие пятеро наших бойцов. Бойцы бежали из скал на пост, к любимому замкомвзводу, а царандойцы их не видели, потому что со стороны спины никто не способен вести наблюдение и рассматривать приближающуюся опасность. А опасность была реальная потому что, царандойские сапёры заминировали тропу после того как наша рота ушла с их поста вниз.  Они перегородили тропу минными растяжками. По всем правилам минной фортификации сначала установили на растяжку сигнальную мину, а после неё поставили заградительную. Именно к этим двум минам из скал бежал Сафаров Бахтиёр Расулович. Он бежал, не видел мины. А царандойцы не видели бегущего, с восторгом смотрели на шаманов.
 - Чпок! - Под ногой Сафарова сорвалась растяжка, сигнальная мина плюнула вверх взрывателем и начала со всей дури свистеть, выстреливать вверх красные ракеты. Мол, бойся, человек, бойся! Ты пересёк границу минного поля! Подумай о том, что ты делаешь!
        Конечно же, Сафаров подумал. Но не о мине, а о том, что он уснул под скалой, проспал, что теперь ему нет пощады. Весь взвод ждал его, кричал обидные слова и стрелял в воздух из автоматов. Ах, да! Шаманы ещё и в воздух стреляли.
       А что должен был подумать в такой обстановке Сафаров? Понятное дело, догадался, что сейчас получит пи... пилюлю обидную, короче.
       От этих мыслей Бахтиёр Расулович добавил скорость и добежал до следующей растяжки. До заградительной мины ПОМЗ.
       Бежал он так быстро, что обернувшиеся на свист сигналки царандойцы, успели только выпучить глаза и перекосить от мужества лица. Они не успели произнести ни одного предупредительного слова о том, что они там ПОМЗ поставили.
  - Ба-бах!!! - Сработал сорванный Сафаровым ПОМЗ.
  - А-А-А-А-А!!! – Заорал один из царандойцев, схватился за шею и повалился на землю.   
       Сафаров выбежал с минного поля, перескочил через царандойскую траншею и на всех парах поскакал к Манчинскому.
   Толпа царандойцев кинулась на помощь к своему раненому.
Манчинский круто развернулся задом к приближающемуся Сафарову, крикнул своим шаманам:
 - Бл@ть, наделали делов! Третий взвод, съё@ываем! За мной, быстро!!!! - и побежал по склону вниз. Он стартанул так резко, что поднял облако пыли и скрылся за скатом горы так быстро, как будто его туда сдёрнули за верёвочку. Третий взвод побежал в облако пыли за своим замкомвзводом.
        Тем временем, Второй гвардейский взвод заседал в большом душманском дувале, расположенном на берегу реки Пнджшер. Наши водители и старшие стрелки за вчерашний день прошмонали все окрестные дома где-то спи… спионерили пару мешков сухофруктов, сварили прекрасный ароматный компот. Мы всем составом взвода развалились на разостланных плащ-палатках в большой комнате первого этажа, лежали, переживали невероятное наслаждение - компот после мучительной горной жажды. Притом, его было много. Это очень важная характеристика для вкусного напитка – «его много».
        Вечер сгущал свои брови, нагонял сумерки. Мы пили компот без меры и были настолько же счастливы. А в это время Саня Манчинский со взводом шаманов носился по глиняной горе, удирал от охреневших царандойцев, пока те не опомнились.