Попутчики

                «И только длинные дороги полностью за нас» (Игорь Растеряев)

Олег застегнул сумку и с чувством выполненного долга присел на диван. Баулы с полезным, в основном рыбацким, скарбом выстроились в ряд у стены. Завтра с утра начиналось большое отпускное приключение. Он любил поездки, не связанные с работой, даже когда в его планы вмешивались меняющие их обстоятельства…

Трое давно поседевших и полысевших мальчиков были дружны с первого курса института. По окончании Гарика распределили в Волгоград. Он собирался после отработки молодым специалистом вернуться в ставший за пять лет родным город на Неве, но прижился, полюбив Волгу, степь и жару. При Союзе удавалось ежегодно отдыхать вместе, но позже трудности времен первоначального награбления капитала и семейные заботы сделали встречи более редкими. Все же раз в два-три года удавалось провести свободную неделю втроем.

Оценив объем рыбацкого арсенала, решили ехать на машине. Благо, Олег слыл водителем опытным и любил колесить по дорогам родной страны и Европы. Друзьям в очередной раз удалось насмешить Бога своими планами: Шурика неотложные дела задержали на службе. Он клятвенно пообещал догнать самолетом в понедельник и в подтверждение серьезности намерений купил билет на утренний рейс. После кратких переговоров приняли решение выдвигаться по одному, дабы с прилетом опоздуна незамедлительно приступить к программе совместного отдыха.

Оказавшись без напарника, Олег несколько огорчился – в дальних поездках вдвоем веселей, да и уснуть за рулем сложнее с разговорчивым штурманом. В качестве компенсации за устроенный по его вине форс-мажор Шурик подсуетился и обеспечил друга попутчиком до Валдая: его племянник отправлялся туда в качестве подменного тренера в детский оздоровительный лагерь.

Ровно в шесть тридцать спустившись к машине с первыми двумя баулами, обнаружил сидящего на лавочке у подъезда загорелого, атлетического вида парня лет тридцати в шортах и оранжевой футболке. Рядом с ним стояла ярко красная спортивная сумка средних размеров.

– Алик? – осведомился Олег, поставив вещи на асфальт.

– Да, я. Здравствуйте, – парень встал, сделал шаг навстречу, пожал протянутую руку и легко подхватил всю поклажу обоих. – Куда нести?

– Приветствую. Вон, белая Тойота, – махнул головой Олег и нажал на кнопку брелка. – Размещай в багажнике, а я пока поднимусь за оставшимся.

Через пятнадцать минут выехали со двора. Субботний город только начал просыпался, и они практически без задержек выскочили на трассу.

– Последний раз видел тебя еще в школе. Ты здорово возмужал. Когда успел стать тренером? Вроде в Финэк нацеливался.

– А я его и закончил. Нормальной работы не нашел, свой бизнес замутил, чтобы у родителей на шее не сидеть. Денег не сильно много, но на жизнь и увлечения хватает. Я со школы спортом занимался. Несколько юношеских разрядов имел. В институте продолжил. А потом закончил официальные курсы, получил корочки, теперь тренерством подрабатываю. Не для денег, а ради доступа в залы и круга общения по интересам.

– А какими видами занимаешься?

– Всем подряд, вписывающимся в мою энергетику. Я спринтер по натуре. Легкая атлетика, плавание, силовые. Исключительно короткие дистанции. Понял: нельзя мне не заниматься. Прет из меня энергия. Если недели две не сбрасываю, дуреть начинаю, могу и в приключения вляпаться. Как ребенок или солдат, – рассмеялся Алик, – И тех и других полагается замучить делами, чтобы на глупости сил не осталось.

– Молодец! Выглядишь хорошо. Наверно, питание специальное, химия.

– Никогда! Я не враг себе. Никаких препаратов! Не хочу в сорок лет развалиной остаться. А за питанием, конечно, слежу. При этом почти не использую специальное. На тренерских курсах был у нас диетолог, так он в перерыве занятную теорию рассказал. Предположим, организму надо для пополнения сил съесть два помидора в день. Если помидор натуральный, он небольшой, размером со сливу. И в нем есть все, что нужно. А если парниковый и генетически изнасилованный, приходится съедать те же два, но величиной с огромное яблоко. Понимаете, торгашам интересно продать килограммы, а человеку нужны штуки. Нужно съесть ровно две помидорных души. И так во всем. Поэтому современные люди переедают и толстеют. А народ любит модные искусственные продукты, от которых толку вовсе никакого. По большому счету, они организму не нужны, а полезны одной агроиндустрии.

– Действительно занятно. Может статься, так оно и есть. Я уже лет тридцать не ел нормальную курицу. Помню запах бульона из детства. Без кубиков, о существовании которых не подозревали, и почти без специй. Вероятно, с годами и обоняние притупилось, но не в нем одном дело. Однозначно.

– Вот. Я хохмы ради попробовал так питаться, насколько у нас возможно. И, знаете, прокатило! Отлично себя чувствую, форма держится, специальные диеты не нужны. Когда сам себе хозяин, а не гребешь по указке тренера и не обязан выигрывать медали, прекрасно работает.

– А когда ты закончил выступать в соревнованиях?

– В институте.

– Почему? Травмы?

– Нет, другие причины. Первая банальная: отказался колоться. А это сразу крест на большой спортивной карьере. Вторая психологическая. На первом курсе я случайно выиграл городские соревнования. Это так круто: стоять на вершине пьедестала. Наркотик тот еще! Туда снова и снова хочется восходить. А у меня больше не получилось. За два года измотал себя в конец и травм заработал. Чердак почти поехал. Тогда мне настойчиво и предложили химию. К счастью, ума и воли хватило уйти. Ломка была невероятная. Горная болезнь. «Лучше гор могут быть только горы, на которых еще не бывал». Альпинисты гибнут в основном на спуске. Но они идут вниз, зная, что поднимутся снова. А слезать с пьедестала намного страшнее и опаснее: масса спортсменов закончили свою карьеру в больницах и вытрезвителях. Мне повезло: родители и дядя Саша поддержали и присоветовали податься в другие виды спорта. В них я оказывался новичком и потому проигрывать было не стыдно. Удачный каминг аут получился.

Под рассказы Алика, как тот пришел к тренерству, о способных детишках, о затараканенных взрослых посетителях фитнес центров и о забавных случаях на соревнованиях, Олег вспоминал свои отношения со спортом. Они не сложились. В детстве вместе с другими пацанами во дворе он носился на велосипедах, лазил по деревьям, пробегал километры, играя в войнушку. Наверно поэтому, никогда не имел проблем с физкультурой в школе, легко выполняя нормы ГТО. Пару раз даже на золотой значок. Когда же дело доходило до любых соревнований, он неизменно сливал и выступал из рук вон плохо. Сюжет повторялся в спорте, в предметных олимпиадах и на экзаменах. Каждый раз одну или две ночи перед состязанием он плохо спал, что не лучшим образом сказывалось на результатах. Одним словом, воплощал своей жизнью шутку «шахматы – спорт смелых, можно ведь и проиграть». Когда взрослые перестали управлять его жизнью, отступил и зарекся в чем-либо меряться. К его удивлению, достижения в спорте, и не только, заметно улучшились, но об этом, обычно, знал он один. Оно и к лучшему: состязаться с собой вчерашним куда полезнее и дальновиднее; пусть даже призовой фонд не всегда очевиден.

За разговором незаметно добрались до лагеря. Запарковался у ворот. Алик предложил зайти и отобедать, сославшись на старый армейский принцип «где кормят роту, можно еще один взвод прокормить». Олегу и самому было небезынтересно, как выглядят далекие потомки пионерских лагерей, в которых он провел школьником не один сезон.

Алик подвизался здесь не первый год, поэтому чуть ли не каждый второй встреченный на территории взрослый оказывался его знакомым, и путь к столовой занял некоторое время. Оглядываясь вокруг, Олег отметил, что по напряженности поля детский лагерь ему больше напомнил советский санаторий для ветеранов труда. Все чисто и аккуратно, на лавочках тут и там чинно сидят погруженные в смартфоны дети. Ни ожидаемого гвалта, ни сбивающих с ног сорванцов, ни больших гудящих компаний. Огромная прекрасно оборудованная спортивная площадка почти пустовала.

Обед на удивление понравился. Вышли из столовой и задержались на крыльце, прощаясь и обсуждая лучший способ объезда столицы. Приятный женский голос вежливый вмешался в их беседу.

– Добрый день. Извините, я случайно услышала: Вы направляетесь в Москву. Не могли бы взять меня? Я заплачу;.

Собеседники разом повернулись и чуть не утонули в огромных зеленых глазах. Их владелицей оказалась дама лет тридцати в изумрудного цвета летнем платье, выгодно подчеркивающем совершенные линии фигуры. Приятные черты лица, со вкусом оттененные минимумом косметики, окаймлялись спадающими на открытые плечи светлыми шелковистыми волосами. Мужчины оставили свой разговор, украдкой рассматривая явление, затмившее очарование солнечного валдайского соснового леса. Олег первым нарушил молчание:

– Здравствуйте. С удовольствием. Мне как раз нужен попутчик, если обещаете разговорами отвлечь от сна после сытного обеда. Только я опасаюсь въезжать в город, где-нибудь возле МКАДа могу высадить.

– Замечательно, – улыбнулась фея. – В Химках, если удобно. Дальше я на такси, или муж встретит.

«Тонко», – подумали оба. А Олег добавил вслух, – Буду ждать Вас у ворот через десять минут. Успеете?

– Конечно! Пойду вещи возьму.

– Может, ну его, этот лагерь, – после некоторой паузы задумчиво пошутил Алик, завороженно глядя на покачивающиеся бедра удаляющейся фемины.

Подходя к воротам, издалека заметил новую попутчицу. Рядом стоял средних размеров чемодан под цвет платья. Взяв у дамы багаж, покатил его к машине на ходу представившись:

– Я Олег.

– Очень приятно. Алёна.

Разместили вещи и уселись в машину. Заурчал двигатель, включился кондиционер, приятным женским голосом навигатор дал первые указания. Двинулись в путь. Как любая женщина, Алена начала поездку с инспекции своей сумочки. Краем глаза Олег отметил необычное изобилие отделений и кармашков, позволявших хозяйке размещать содержимое в относительном порядке, а не в привычном женском стиле «Ялта после наводнения».

– Вы работали в лагере или в гости?

– К дочке приезжали. Она второй месяц здесь отдыхает. Любит среди детей. Мужа по срочным делам вчера вызвали в Москву. А я решила, остаться на ночь, как планировали. И дочку не хотела огорчать. Правда, она, кажется, совсем не расстроилась. Вечером собиралась на такси до вокзала, и домой. Но удача мне улыбнулась: встретила Вас.

– У Вас во всем такой порядок, все со вкусом подобрано! Профессиональное?

– Это не связано с профессией. Люблю, когда вокруг меня все аккуратно. Мечтаю сделать мир вокруг себя лучшее, увидеть и применить ко всему гармонию прекрасного. Сейчас строим загородный домик. Перечитала кучу книг. Пересмотрела интернет. Замучила расспросами знакомых дизайнеров, теперь бегают от меня. Зато научилась самостоятельно составлять чертежи и подбирать материалы. Сейчас ломаю голову, как бы поживее оформить лужайку. Вчера бродила по окрестным лесным дорожкам. Великолепные места, чарующие. Хочу, чтобы устроенное мной так же радовало глаз и мило сочеталось с природой…

Алена честно исполняла обязанности пассажира, не дающего задремать водителю. Она подробно рассказывала о новом доме целиком и отдельных его деталях. В соответствии с методом активного слушания Олег время от времени выдавал реплики восхищения и задавал уточняющие вопросы, хотя обсуждаемый предмет его совершенно не интересовал. Природа ему нравилась исключительно дикая, а от лопат и тяпок успел устать еще подростком. Он вспоминал свои любимые вещи. А любил он почти исключительно транспортные средства и рыбалку в диких местах. В его понимании бурелом над обрывистым берегом без усилий укладывал на обе лопатки Версальский парк.

В памяти всплыло приятное томление в груди в ожидании подарков перед Новым годом и днем рождения. Сверх праздников, отец, возвращаясь из командировок, всегда привозил ему какие-нибудь игрушки или рыбацкие снасти. Вспомнился и восторг первоклассника от купленного ему подросткового велосипеда. Будучи школьником, в спортивных магазинах подолгу разглядывал мопеды и мотоциклы, мечтая оседлать норовистого, пахнущего бензином железного коня. Позже ему, пятнадцатилетнему пацану, дед в деревне доверил ездить на стареньким Иже. Дед был добр с внуком, но строг. Чтобы заслужить такое право, Олегу пришлось усиленно подкачаться и наловчиться, дабы продемонстрировать умение поставить на колеса упавший на бок мотоцикл. Многие годы спустя состоялась покупка первой машины. Старая разваленная «четверка» прослужила почти пять лет.

Кроме радостных моментов обретения желанного вспомнились бесконечные часы и дни, посвященные ремонтам. Вымазанные грязью и маслом руки, содранные ногти и отсиженные на жестких дощечках зад и коленки. Поначалу очень нравилось, но годам к сорока стало жалко сначала денег на ремонты, а потом времени на них. Однажды, после многочасовой возни с барахлящим пылесосом ему приснился сон.

Сны – странная штука. В них можно увидеть и потрогать не только предметы, но и абстрактные понятия. Бывает, первые мгновения после пробуждения безошибочно знаешь приснившееся, но воспроизвести увиденное в образах реального получается не у многих. Так, вероятно, писал картины Дали. В ту ночь Олегу во сне явился злополучный пылесос, пожирающий время, причем лично его кровное время. Впечатленный ночным откровением, он первым делом выбросил все личные и хозяйственные вещи, которыми не пользовался больше года. В помойку полетела и вся ожидающая ремонта запасная техника. Хозяйство жены предусмотрительно не тронул. В конце концов семья – это святое, а женщины без вещей и сладкого звереют. С тех пор он стал ревностно относиться к вопросам приобретения шмоток, техники и инструмента. Покупал лишь крайне необходимое и всегда высокого качества, чтобы реже ломалось…

– Если дачу строите с таким же совершенством, как выглядите сами, думаю, получается действительно здорово. Но мало построить, потом приходится порядок поддерживать. Ведь вещами надо пользоваться. Даже предметы, единственное назначение которых – радовать глаз, нуждаются в уходе. Пыль убрать, блеск восстановить.

– Я люблю вещи и с удовольствием забочусь о них.

– Не утомляет? Чем больше запасов, тем больше забот.

– Нисколько! Любая женщина рада запасам, кроме тех, что на теле, – кокетливо заметила Алёна с нескрываемой гордостью за непричастность себя к проявлению мирового зла. – Мы огорчаемся, только когда что-нибудь теряется или портится. Мужчины иногда не понимают. К счастью, не все. С мужем в этом вопросе у нас полное согласие.

– Пожалуй, да, - задумчиво согласился Олег и решил не развивать тему, дабы не оказаться втянутым в вечный и бессмысленный спор двух миров. Чтобы отвлечься, попытался представить себе мужа пассажирки. Выходил химерный образ, смахивающий одновременно на типового полуголодного, но амбициозного москвича из «понаехавших» и толстого буржуина из советской детской книжки.

На подъезде к столице Алена позвонила мужу и договорилась о месте встречи. Когда в Химках съехали на стоянку у молла, их уже ждал одетый с иголочки гладко выбритый подтянутый мужчина средних лет возле чистой и отполированной Audi. Он поздоровался, аккуратно чмокнул супругу в щеку, молча взял из багажника чемодан, поставил его на землю и достал бумажник. Олег жестом остановил его.

– Оставьте. Мне требовался собеседник, чтоб не заснуть в дороге, и Алена блестяще справилась с задачей. Она великолепная рассказчица.

На лице мужчины отразилась смесь недоумения и радости внезапно выпавшего джокера. Олег закрыл багажник, попрощался, поколдовал с навигатором и продолжил путь. Машин было много, но поток шел бодро. Заснуть на дороге вблизи Москвы просто не реально, и через пару часов он уже подъезжал к крохотной гостинице в Кашире, в которой забронировал номер. Разместившись, поспешил на улицу взглянуть до заката на Оку и найти кафе поужинать. Завтра предстоял долгий путь до места.

Чуть рассвело путешественник уже был на ногах, сделал зарядку, взбодрился прохладным душем, наскоро перекусил и поспешил к машине. Выскочив на трассу, свернул на заправку. На выезде с нее заметил долговязого фигуру в ярком жилете поверх светло-синего спортивного костюма. Парень стоял возле рюкзака, выставив руку с оттопыренным в виде лайка большим пальцем. Мгновение подумав, Олег принял решение, остановился возле хичхайкера и приоткрыл пассажирское стекло.

– Здравствуйте! Вам составить компанию?

– Куда путь держишь?

– По М4.

– До Воронежа сгодится?

– Да. Лучше и не представить!

– Ставь рюкзак за сидение и садись вперед.

– Спасибо, – обрадовался парень, аккуратно выполнил указания, пристегнулся и представился. – Кирилл. Можно просто Кира.

– Олег, – протянул руку водитель. – На море едешь?

– Нет. Домой в Ли;ски.

– Это которые Георгиу-Деж?

– Были, но еще до моего рождения. А откуда Вы знаете про наш городишко?

– Проезжал однажды на поезде. Удивился нерусскому названию в донских степях. Потому и запомнил, наверно. Москву ездил смотреть?

– Живу я в Москве. Учусь в МГУ.

– Вот как! На кого?

– Математик.

– Неожиданно. Почему вдруг на математика?

– Отдельная история. Я в школе плохо учился поначалу. В шестом классе двойка светила по геометрии. А у нас сосед был. Бывший школьный учитель Михаил Самуилович. Дядя Миша для нас. Родители жили небогато, но мама попросила его пару занятий со мной провести. Хотя бы на тройку вытянуть. Дядя Миша согласился и даже денег не взял. Знал меня с детства и относился очень тепло. Его дети в начале 90-х в Израиль уехали, а он остался. Сказал, не может бросить школу и Свету. Света, его жена, погибла еще в перестройку в ДТП. За границей у него внуки родились, скучал он, но все равно не уезжал. Отговаривался, что ему осталось всего ничего, и языка не знает. Думаю, не смог от Светы тогда уехать. Любил, говорят, ее очень… Короче, начал со мной заниматься. И так понятно объяснял – за месяц на четверку вытянул. Самое удивительное – сумел заинтересовать меня. Я в следующую четверть почти без его помощи по алгебре уже отличником был. А к девятому классу начал по олимпиадам от школы ездить. Все естественные предметы подтянул. Часто заходил к дяде Мише, а он мне рассказывал разные интересности про математику и физику. Типа, вдохновлял, а я потом по книгам самостоятельно изучал. Учебников мне надарил, и университетских тоже. И я с удовольствием все впитывал.

– Раскрыл талант в тебе, значит?

– Получается, да. Когда я поступил в универ, он, наконец, уехал в Канаду к детям. Они туда перебрались в нулевых. Теперь я с ним только по Скайпу встречаюсь.

– На бюджете учишься?

– Да. С трудом, но попал. С русским у меня плоховато было.

– Не скажешь, слушая тебя. Связная речь, а для твоей специализации и возраста просто отличная.

– Устная речь от прочитанных книг. Научная литература слегка однообразна по стилю изложения, но написана людьми грамотными. Почти уверен: многие авторы классических учебников по математике владели языком не хуже среднего дипломированного филолога. Но говорить – одно, а сдать ЕГЭ – совсем другое, весьма специфическое умение. Мама все накопления на репетиторов потратила. До сих пор стыдно. Любые свободные деньги отправляю ей теперь. Даже автостопом приспособился ездить. Дополнительная экономия.

– Сейчас же стипендия мизерная. Работаешь?

– С первого курса. Москва дорогая, иначе не прожить. Сначала официантом, курьером. Потом вспомнил, как дядя Миша часто повторял: математика – царица наук. Не потому, что все ей пользуются, а поскольку научает абстрактному мышлению. Овладев им, легко любому конкретному делу быстро научиться. Обратное не верно.

– Мудрый человек. Повезло тебе с соседом. И чему конкретному ты научился?

– Уже ко второму курсу понял: сегодня с математики не прокормишься. Даже будучи гением. А я – середнячок по университетским меркам. Ученые всё уже открыли, даже напридумывали множество полезных методов, большинство из которых с появлением компьютеров отправились в утиль… или в архив. То есть математики-теоретики затоварили рынок знаний еще в прошлые века.

– Толково рассуждаешь. Фундаментальные науки вперед на сотни лет задел обеспечивают. А у нас в стране, да и не у нас, сейчас в моде быстрые деньги.

– Потому я и подался в стан врага. То есть в IT. Сначала научился делать аппликухи для телефонов. С ними проник в компьютерную фирму. Там, очень кстати, направление по машинному обучению развивалось, я туда залез и сейчас аналитиком работаю. Математику применяю. Через год заканчиваю магистратуру и к ним пойду на полную.

– Наверно хорошо платят? Да, не напрягайся – везу бесплатно, как договорились. Мне с попутчиком веселее.

– Зарплата достойная. Только совесть за потраченные на мою глупость деньги до сих пор не отпускает. К тому же дом у нас частный, крышу пора крыть заново, а материалы дорогие.

– Не кори себя. Взятое в долг у родителей отдавать будешь своим детям. А расцвет репетиторства не удивляет, когда в стране хорошее образование фактически платным стало. Бесплатная школа превратилась в детский сад для великовозрастных оболтусов. Извини.

– Да, так и есть. Выучиться можно и бесплатно, но мотивация должна быть совсем не детская. Не всем везет встретить человека, равного дяде Мише. А автостопом мне понравилось ездить. Могу и заплатить, коли не повезло с попуткой. Но обычно за разговор подвозят. Особенно дальнобои. Не все они мизантропы. Многие по живой беседе скучают. А мне тоже на пользу интересные истории послушать: знания жизни прибавляется.

– Знание с чужих слов не поменяет твоего поведения, но весьма полезно для понимания мотивов поступков окружающих… Поездом не пробовал? Комфортнее и быстрее получится. И попутчики разные случаются. Я в советское время много поездил – удивительных людей встречал.

– Быстрее, если в ночь. Но обидно лишать себя дорожных видов. Люблю я путешествия. А из вагона только в бок смотреть можно, а там лес или степь часами мелькают. Автостоп сочетает дорогу, беседу и движение к цели.

– Хороший ты парень. И учишься, вижу, с удовольствием. Сейчас тяга к знаниям – большая редкость. Не понимает народ, что учеба и мораль – игра вдолгую. Учиться приходится в первой четверти жизни, а пригождаются знания в основном в третей. В жизни если не хочешь работать головой, придется работать руками. Пока молодой – все равно. А когда на закат дело пойдет, тут-то и оценишь мудрость «знания за плечами не носить». А дорогу я тоже люблю; надеюсь, и ты скоро на своей машине рассекать будешь.

Кирилл долго рассказывал собственные веселые истории из московской студенческой жизни и услышанное от подвозивших его водителей. А Олег вспоминал как учился в советской школе, как терпеть не мог общественные науки и, почему-то, пение. Как от крепкого систематического институтского образования скатывался вместе с человечеством в поиск быстрых готовых ответов в сети. Детский интерес к чудесам всего белого света незаметно вытеснялся учебой по необходимости. От осознания перемены в себе испытал ощущение, подобное перемещению из изысканного мишленовского ресторана в центре прекрасного города знаний в Макдональдс в утилитарном унылом спальном районе. Стала ли тому причиной лень или самозащита от чрезмерного информационного шума не имело значения. Результат огорчал.

– Вы в Воронеж заезжать будете?

– Нет, я прямиком на Борисоглебск.

– Остановите тогда, пожалуйста, у ближайшей заправки.

Олег взглянул на топливомер и решил заправиться здесь нормальным бензином, чтобы до Волгограда хватило. Тепло попрощавшись с понравившимся попутчиком и пожелав ему удачно добраться до места, вытащил из упаковки в багажнике новую бутылку воды и, переставив ее в салон, двинулся в путь. Выезжая на трассу, заметил Кирилла, уже стоящего с табличкой, на которой красовалась надпись «Лиски». Бибикнул. Попутчик радостно помахал ему в ответ.

Через несколько километров сзади загромыхало. Остановился в расширении автобусной остановки. Причина оказалось банальной – рассыпались из полупустой упаковки бутылки с водой. Распихав их по сумкам, оглянулся на остановку и, заметив возле нее урну, направился выбросить остатки полиэтилена. Подойдя к павильону, увидел заплаканную казачку лет сорока в темной не по погоде одежде.

– Здравствуйте. У вас что-то случилось? Нужна помощь?

– Нет, нет. Все хорошо. Здравствуйте, – мгновенно успокоившись, ответила женщина.

– Вам куда ехать?

– В Борисоглебск, – она взглянула на машину. – Но у меня денег мало. Я на автобус рассчитывала.

– Не страшно. Нам по пути. Деньги не нужны. Садитесь, не бойтесь.

Несколько секунд женщина внимательно и настороженно осматривала водителя и его авто, наконец поборола сомнения и двинулась к машине.

– Меня зовут Олег. Что Вас так расстроило?

– А я Ксюша. Возвращаюсь от родственников. 40 дней смерти тети.

– Были очень привязаны к ней?

– Тетю любила, конечно. Да и всех близких. Сколько себя помню она со мной разговаривала. Обо всем расспрашивала: что в школе, кто подружки. Добрая очень была… Уход старших неизбежен… О детях беспокойнее.

– Надеюсь, с ними все в порядке? У Вас сколько?

– Двое. В порядке… Всё как и положено с детьми. Каждой маме мечтается, чтобы дети прожили ее жизнь, но без ошибок. А они собственные живут. И ошибки у них другие, – Ксюша еле заметно улыбнулась чему-то одной ей ведомому. – А на слезы не обращайте внимание. Просто я чувствительная. Не знаю, откуда во мне такое. Мама была строгой и молчаливой, как многие тогда…

– Вам какую музыку поставить? Или выключить совсем?

– Лучше бодренькую. Вчера уже горе выплакала… Маленькой ни дня не могла прожить чтоб не скукситься или обхохотаться до колик. Девчонкой стеснялась сильно. Повзрослела – привыкла, что в этом моя жизнь: переживать за любую мелочь. А после приучилась держать себя в руках. Но когда не на людях, не сдерживаюсь. Женщине простительно, правда, когда все за сердце берет. Могла над фильмом поплакать и с песней порадоваться. Глупая, да?

– Отчего же. Нисколько. Если близкие знают особенность проявления ваших чувств и не хватаются за валидол, значит Вам только позавидовать можно.

Включил радио. Пассажирка долго молча слушала. Он украдкой наблюдал за ней. На ее лице удивительным образом отражалось внутреннее содержание каждой песни. «Хорошая актриса не состоялась», подумалось Олегу. Он вспоминал, как подростком в романтических фантазиях с умилением представлял тургеневских девушек, роняющих слезу над томиком стихов. А однажды встретил такую. Вечер начался с задорного смеха над его неловкими шутками, а в конце она слегка психанула в ответ на неосторожную, но вполне безобидную фразу. Первое свидание стало последним, а юный мечтатель, поразмыслив немного, заключил: разноцветие мира не стоит того, чтобы постоянно жить в коробке с рассыпавшимися красками.

После грустной песни о былой любви пассажирка неожиданно продолжила разговор:

– Теперь дом, хозяйство, дети. Не хватает искренних переживаний. Вспоминаю, как была счастлива, когда будущий муж за мной ухаживал, и первые годы после свадьбы. Любовь каждую минуту давала столько маленьких и больших поводов. Больше для радости. И слезы случались, но приятные. Сейчас ощущаю себя никому ни капельки не интересной. Нужной многим, но не интересной. Муж на работе устает очень, а дети взрослеют и отгораживаются от нас. А так хочется, чтобы каждый божий день запомнился. Не пропустить ни минуты жизни.

– Не расстраивайтесь. Будет и на вашей улице праздник и небо в алмазах. Время играет с нами в жестокие игры. Сейчас попробую объяснить. Мужчина переживает одну вершину примерно в середине жизни. У женщин вершин две. Первая лет в двадцать, когда девушки, развиваясь быстрее парней, оказываются гораздо взрослее. Вы лучше разбираетесь в отношениях, красивее и серьезнее. А парни в этом возрасте – большие дети. Естественно, девушки ходят королевами и смотрят на сверстников свысока. Потом постепенно у ребят идет возмужание, а у девушек распринцессивание. В какой-то момент мы оказываемся на равных. Лучшее время для любви и дружбы. Потом мужчина продолжает восхождение к своей вершине, занимает все более значимое место в обществе. А женщина обременена заботами о детях и доме. Самооценка порой снижается. И совершенно напрасно. Любить себя надо всегда. Во второй половине жизни мужчина устает и постепенно сдает позиции. Из профессии вытесняет молодое поколение. А кроме работы, которой посвятил себя целиком, особых умений нет. Женщины же, напротив, пройдя сложный путь материнства приобретают бесценный опыт, обрастают кучей полезных знакомств, практических знаний и умений. Когда мужчина уходит из дела на пенсию, он снова становится слаб и бесполезен, словно прыщавый подросток. А женщины в том же возрасте на второй вершине: опыт колоссальный, силы есть, а дети взрослые и самостоятельные. Есть множество анекдотов про еврейскую маму, наверно знаете. Честно говоря, они почти про всех мам. Где-то на полпути между серединой жизни и пенсией мужчина и женщина снова оказываются на равных.

– Значит нас с мужем ждет еще одна любовь?

– Я так не сказал. Скорее возможность лишний раз ощутить гармонию равновесия. А любовь у пары всегда одна. Главное, когда Вы снова станете сильнее мужа не вспоминайте его возвышения в середине жизни во избежание неприятностей.

– Забавно и неожиданно, но лучик надежды дарит, – улыбнулась Ксения. – Спасибо. Повезло мне с Вами. А сами откуда будете?

– Из Петербурга. Точнее из Ленинграда… Въезжаем в Борисоглебск. Куда дальше?

– В следующую улицу направо. Слева домик будет с блестящей крышей за желтым забором.

Остановились у калитки. Пассажирка достала из сумки кошелек.

– Уберите. Я же сказал: денег не надо.

– Я так не могу, – нерешительно возразила Ксения. Было видно, что, не смотря на отсутствие свободных денег, не отблагодарить она не может. Внезапно ее лицо озарилось радостью находки. – Давайте я Вас обедом накормлю.

– Буду благодарен. Как раз ко времени.

Они вошли через железную калитку во двор типичного южного частного домика.

– Садитесь здесь. В доме душно. Муж с детьми уехали на речку купаться. Я сейчас погрею и принесу. Руки помыть – кран возле погреба. Там и мыльце найдете.

Сидя за покрытым клеенкой деревянным столом в тени поросшего диким виноградом навеса, он с любопытством разглядывал сад. За оградой из металлической сетки разгуливали и кудахтали куры, на лавке напротив дремал здоровенный серый кот, не обращавший на гостя ни малейшего внимания. Минут через десять из дома появилась Ксения, уже переодевшаяся в светлое выцветшее от времени и солнца летнее платье, осторожно неся большую миску, полную дымящегося куриного борща. Поставив ее перед гостем, она убежала в дом, принесла ложку и пару ломтей белого хлеба. Олег втянул носом теплый аромат, напомнивший детство, понюхал хлеб и приступил к трапезе.

Борщ ему очень понравился, но гораздо больше поразил хлеб. Ослепительно белая нежная мякоть, заключенная в светло желтую хрустящую корочку. Вкус оказался под стать виду. Вспомнились школьные каникулы у деда на Украине и подумалось, что качество пшеничной выпечки обратно пропорционально широте места производства. Чем южнее, тем вкуснее. По его наблюдениям Европа тоже не нарушала принципа широтности.

– Очень вкусный борщ, а хлеб великолепен. Где такой берете?

– Сама пеку. Домашний, – расплылась в улыбке Ксения. – Берите еще, не стесняйтесь! У нас в семье все женщины пекли. Я сейчас картошечки тепленькой принесу.

– С удовольствием бы. Но больше ничего не надо. В дороге стараюсь не наедаться до отвала, чтобы не заснуть. А мне еще долгий путь предстоит.

– Тогда я Вам с собой соберу, – хозяйка снова скрылась в доме. Через пару минут появилась с пакетом огромных черных вишен и целой буханкой хлеба. – Возьмите. Хлеб Вам понравился, а вишни кисленькие, заснуть не дадут. Из своего сада. Я помыла, можете прямо кушать.

Олег хотел было отказаться, но взглянув на светящиеся искренней радостью глаза и вспомнив их же заплаканными пару часов назад, сердечно поблагодарил гостеприимную хозяйку, принял подарки и пошел к машине. Отыскал в навигаторе адрес Гарика, мысленно подготовился к последнему рывку и тронулся в путь. На выезде из города напротив поста ДПС заметил голосующего невысокого совершенно седого деда и притормозил.

– Здравствуй, сынок. Ты не в сторону Сталинграда едешь?

– День добрый, отец. Туда.

– Подбрось нас с внучкой до поворота на Урюпинск. На автобус опоздали, а следующего долго ждать.

– Садитесь, – пригласил Олег, заметив у кромки дороги девочку лет десяти, внимательно наблюдавшую за разговором.

– Мы сзади рядком, – утвердительно спросил дед.

– Как вам удобно. Только пристегнитесь.

Когда пассажиры уселись и разобрались с ремнями (с поста напротив за посадкой заботливо наблюдали две пары хищных глаз), не спеша вырулил на дорогу.

– Не пугайся, сынок. Дед в своем уме. Я сам родом из Сталинграда. Шестилетним шкетом в сорок втором вывезли меня за Волгу. А отец и оба его брата полегли в той великой битве. Для меня город навсегда Сталинград. Назвать его по-новому, все равно что прийти на могилу к бойцам и помянуть их кефиром.

– Достойная позиция, – одобрил Олег. – А в родной город больше не вернулись?

– Вернулся. Ремесленное закончил, срочную отслужил и на Сталинградский тракторный устроился. Токарем. После женился. Когда старший родился, уехали в Урюпинск. Здесь от Кранового комнату дали. Сталинград-то еще не успел отстроиться – в бараках жили. Теперь старший в Воронеже, а младшая в Борисоглебске. Внучку, Настеньку, на лето к нам с бабкой часто берем.

Девочка дернула деда за рукав, – Смотри, деда!

Дед достал очки, и оба устремили взгляды в экран внучкиного смартфона. Судя по звукам, там шел какой-то мультик. Оба внимательно следили за происходящим и дружно рассмеялись несколько раз.

– Настя, – спросил Олег, когда дед оторвался от экрана. – А ты любишь к дедушке ездить?

– Очень!

– А почему?

– Он сильный, добрый, веселый и все умет. Вот, поглядите, – девочка протянула что-то водителю. Переданный артефакт оказался надетым на бечевку деревянным амулетом размером с медаль, покрытым с обеих сторон весьма искусной резьбой в виде цветов и геометрического орнамента.

– Дедушка сделал?

– Я сама.

– Ничего себе! – искренне восхитился Олег.

– Когда в эвакуации были, в нашем дворе жил комиссованный красноармеец. В тылу, понятно, одни бабы. А оставшиеся мужики с утра до ночи на заводе. Девчонкам хорошо, а пацанве мужчина старший нужен. Вот мы вокруг него и крутились. Он ложки деревянные резал, и желающих детей учил ремеслу. Там я и постиг азы. Когда вырос, не до того стало. А лет двадцать спустя соседка подарила мне книгу. Осталась от погибшего отца. Про резьбу по дереву. Я на заводе в инструменталке из ломаных резцов стамесок да штихилей наделал и начал пробовать. Вскорости освоил. Внучка увидела мою мастерскую: «научи», говорит. Я ей: «не девчачье это занятие, лучше бабка шить научит». А она уперлась и ни в какую. Ну и показал. Все боялся, чтоб руки себе острым не попортила. А Настенька моя умницей оказалась. Силенок пока маловато, но по мелкой резьбе меня превосходит. Руки у меня уже трясутся и глаза не те стали – девятый десяток почитай. Поэтому я покрупнее вещицы режу.

Впереди выплыл указатель на Урюпинск.

– Сынок, ты вправо возьми и высади нас за развязкой.

Остановились на обочине на окраине небольшого поселка. Вокруг не было ни души.

– Как же вы дальше? Может довезти до места?

– Не беспокойся! Тут все машины на Урюпинск. Всегда берут. Ты же до Сталинграда?

– Да.

– Езжай! И так поздно, уже ночью доберешься. Коли окажешься на Мамаевом кургане, поклонись от меня бате и дядьям.

– Обязательно, отец.

– Спасибо, дядя! До свидания, – пискнула Настя, вылезая из машины и натягивая на спину свой рюкзачок.

– Я подожду, пока вы сядете, – Олег тоже вышел размяться. Девочка отошла в сторонку и уткнулась в телефон. Дед расположился поближе к дороге.

– Хорошо вы с внучкой ладите, я гляжу. Получается находить общий язык при такой разнице в годах.

– Так, дело-то не хитрое. Детство никуда не уходит. Мы заталкиваем его вглубь себя. Сначала подражаем старшим. Потом обузу всякую жизнь вешает. Детство зажимается в уголке души, будто в трамвайной давке. А когда долги жизни отдал, лишние пассажиры выходят. Детство одно и остается. Старики неотличимы от детей, только здоровье подводит. Так и живем с Настенькой: она меня нонешним премудростям обучает, про телефоны и интернеты рассказывает, а я не даю ей до времени из детства убежать. Мое то детство войной траченное, пусть внучка за двоих радуется.

На дороге показался самосвал, дед вскинул руку. Огромная машина, грохоча пустым кузовом, соскочила на обочину и остановилась метрах в тридцати. Из нее выпрыгнул одетый в шорты и майку крепкий загорелый дочерна мужик с суровым лицом, куполом на одном плече и танком на другом. Подошел к говорящим.

– Вечор добрый! Что-то стряслось?

– Здравия желаю. Порядок в танковых частях! Подбросишь нас с внучкой до Урюпинска?

– Без базара, отец. Залезайте!

Дед протянул свою сухую ладонь. Настя не обманула: рукопожатие старика оказалась действительно крепким. Тем временем водитель легко подхватил девочку под мышки и посадил ее в кабину, потом помог забраться подошедшему деду. Грузовик пшикнул тормозами и, набирая скорость, двинулся на закат, оставив за собой облако пыли, смешанное с сажевым выхлопом. Олег смотрел вслед, пока самосвал не скрылся за поворотом. Вздохнул, сел в машину, развернулся, чтобы вернуться на трассу, и помчался среди уходящих за горизонт полей, местами отделенных от дороги лесополосами, называемыми на Юге посадками. Слово еще в детстве удивило, поскольку, строго говоря, в степных краях все деревья искусственно посажены. Привыкший к бескрайним диким лесам северный ребенок не мог понять, отчего такая честь досталась тополям и кустам, вставшим тонким живым зеленым строем между полями.

Несколько десятков километров исподволь выискивал глазами попутчиков, но обочина была пуста. Поздний воскресный вечер – не пиковое время для дальних переездов. Солнце клонилось к закату и уже начало менять цвет. Пытаясь взбодриться, попробовал поставить агрессивный тяжелый рок. Рожденная в тесных городских кварталах музыка, не вязалась со спокойствием проплывавших за окнами бескрайних степных просторов. Включил радио, попрыгал с волны на волну. Ни одна станция не заходила. Вспомнил про вишни, выключил звук и продолжил путь на пронзительно кисло-сладком взбадривающем натуральном допинге.

Мысли постоянно возвращались к попутчикам. Олег невольно сравнил себя с каждым. И каждому проиграл. Ему не доставало энергии Алика заниматься телом, или упорства в борьбе, без которой невозможно победить даже случайно хотя бы в шашки. Не хватало алёниного усердия и усидчивости в борьбе с ростом энтропии в мире вещей, доставлявших радость, а неразвитость эстетического чувства мешала увидеть и тем более создать что-либо красивое. Не встретился в жизни «дядя Миша», открывший спящий талант и вдохновивший Киру на самозабвенное изучение сокровищницы человеческих знаний. Строгое советское воспитание, не приветствовавшее проявление чувств, особенно у мальчиков, поставило крест на эмоциональном развитии, оставив тем самым за бортом целый океан переживаний, дарующих опору и осмысленность ксюшиной жизни.

Неужели столько десятков лет прошли впустую? Определенно нет! Встречались и в его жизни незабываемые приключения, интересные люди, удивительные поездки, завершившиеся успехом труды. Он пережил множество побед и поражений, даже не задумываясь над их невпечатляющей внешней стороной. Ни в чем не достиг вершин, заметных со стороны хоть кому-то, за исключением, быть может, скромного круга близких людей. Героического вспомнить решительно нечего. Но и сожаления отчего-то нет.

Сколько таких как он простых незаметных людей вокруг? Да, абсолютное большинство! Единицы вписывают свои имена в историю; подчас незаслуженно, иногда исключительно по воле случая. Хотя численный расклад вовсе не означает, что у неприметного крестьянина из глухой деревни или гастарбайтерши-уборщицы в кафе личные переживания жизни тусклее, чем у именитого поэта, а прилагаемые ими усилия скромнее, чем у олимпийского чемпиона. Никому не интересна чужая жизнь, но это не умаляет ее значимости для носителя.

Вот, дед из Урюпинска. Он помнит все и пережил такое, что вряд ли доступно кому-либо из московского бомонда даже под наркотой. Однако, груз воспоминаний не мешает ему радоваться каждой минуте, проведенной с внучкой, и вырезать деревяшки ради капельки красоты для случайных людей. Вот и награду получил – второе детство. Дай Бог ему здоровья. Стыдно, но не спросил его имени-отчества.

Отчество… Просрали мы отчества, господа! Даже у президента его теперь нет. Меж тем у русских отчество гораздо значимей имени и заслуживает большего к себе уважения: сравнить хотя бы совершенное нашими отцами с тем, как бездарно прокутили все это мы. Неочевидная, но обидная потеря от неумелых попыток принятия заокеанской культуры. Почти все стихийные порывы скопировать чужое заканчиваются перениманием несущественных внешних деталей при полном игнорировании глубинной сути и логики оригинала. Подобная ошибка совершается раз за разом странами, народами, фирмами, да и отдельными людьми. Не зря говорят: не сотвори себе кумира. Ибо чужая форма – прокрустово ложе для принимающего. А докопавшись до содержания, всегда обнаруживается, что желанное в нас уже есть и всегда было, однако проявляется совсем по-другому, сообразно обстоятельствам места и времени…

Южное солнце, порвав финишную ленточку горизонта, стремительно нырнуло вниз, уступая прозрачное степное небо ночи. Съехал на грунтовку и остановился сделать пару-другую упражнений. Поднял голову к небу. Среди ковра из мерцающих звезд взгляд зацепился за одну подвижную. Строб взлетающего самолета обозначил приближение Волгограда. Вот так же в далеком сорок третьем тысячами уходили здесь в небо солдатские души русских и немцев, подмигнув на прощание негостеприимной земле и как бы успокаивая остающихся: «бояться не надо: долгая жизнь ничем не лучше и не хуже эффектного полета к звездам». Так и ушли: большинство Млечным Путем, а некоторые осели в сторонке.

В голову полезли странные мысли: почему Иисус не советовал ходить широкой дорогой, она ведь столь великолепна в своем величии! Может от того, что широкая световая полоса с гиканьем несется бесконечными циклами по граблям земной истории. Рискнувшим же отойти в сторону откроется захватывающий вид на спиральное чудо галактики целиком. Это словно взглянуть на карусель в парке аттракционов с высоты полета дрона… «Чушь полезла. Устаю. Пора сделать последний бросок.» – подумал Олег, сел в машину и двинулся дальше, но небесная мозаика уже вцепилась вопросами в одинокого ночного странника.

Преждевременный уход – несправедливость или удача? Что печальнее: непрожитая молодость или мучительная старость? Почему клич «жить быстро, умереть молодым» стремительно теряет поклонников с возрастом? Зачем борются за жизнь старики, страдающие от одиночества и болезней? Будто под гипнозом послушно пытался нащупать ответы.

Жалко расстаться с накоплениями жизни: деньгами, знаниями, воспоминаниями, наградами... Вряд ли. Даже если подобные пустяки стариков интересуют, проблемы дряхлеющего тела зачастую не позволяют воспользоваться перечисленным. Ценны, пожалуй, только друзья, но и они уходят. Кто в себя, кто совсем… Первая попытка провалилась.

Страх за себя и близких… Если дед прав и детством жизнь начинается и заканчивается, то и смерть подобна рождению, а значит абсолютно безразлична самому пришедшему или уходящему. А близкие поплачут и забудут – у них свои заботы и младшие готовы к прощанию… Нет, снова промах.

Привычка, преломленная в стратегию жизни… Для Алены и Ксюши каждый день лучший. Алик и Кира прикладывают усилия ради грядущего лучшего дня. И он у них однажды наступает. Может с возрастом люди начинают больше ценить маленькие радости, приносимые новым днем, или собирают в кулак остатки терпения, веря, что удача непременно им улыбнется еще раз… Уже теплее, но тоже не убедительно.

Неуверенность перед финальным экзаменом… Олег поежился, вспомнив, как в институте тянул время и старался зайти в аудиторию последним, в тайной надежде, что глупость сокурсников уже утомила препода. Стоп! Это уже мистика. К тому же, наивно ожидать, что небесный профессор подустанет. Если он вообще есть… Мозг вскипел, а вопросы так и остались без ответов.

Олег оказался для себя худшим попутчиком. «Все же вишни оказались непростые», подумал он и порадовался: «Зато спать совершенно не хочется». Затем решительно задушил жалкие попытки разума, уставшего за два дня дороги: «Поиск смысла жизни – занятие не для отпуска. Пусть желающие ищут его сами. А я не буду! Зачем знать смысл, если есть цель. Сейчас у меня цель одна – завершить поездку без приключений. Меньше часа осталось. И на сегодня смыслов больше нет. А завтра для деда на Курган… Хотя, по сути, я даже не обещал. Дед не узнает, а мертвым все равно…»

Под ровный рокот мотора и гул шин ощутил себя сталкером, пробирающимся на ощупь к неизвестности под куполом самого грандиозного в мире планетария. Свет фар выхватывал из мрака огромной вселенной жалкие десятки метров черной ленты шоссе между белесых обочин. Время от времени вспыхивали отраженным светом и проваливались назад во тьму небытия блестки дорожных знаков, да ударяли в глаза одинокие встречные фары, аки символы веры, что он не летит в бездну черной дыры, а всего лишь в безлунную ночь на мгновение потерял из вида общую картину раскинувшегося вокруг прекрасного, мудро устроенного, безграничного мира.

Дорога расширилась и раздвоилась, звездное небо растаяло в свете дорожных фонарей. Значит город близко. Ночь покорно отступила за пределы светового туннеля, и ехать стало легко и комфортно. Теперь на километры вперед путь был расчерчен невидимой нитью Ариадны, с нанизанными на нее огнями натриевых ламп. В голове воцарилось молчание. Через пару минут Олег уверенно почувствовал твердое, словно гранит, убеждение, что уже с утра будет стоять на Кургане, поскольку пообещал тогда не незнакомцу, а себе, и должен теперь только себе. Пусть это не смысл, а всего-навсего цель на час. Но его личная цель, определяющая направление и дающая силы.

Вероятно, и ответы на терзавшие его вопросы столь же невыразимы в словах и так же не принимают возражений. Вряд ли кто-либо в состоянии понять смысл поездки, изучая устройство автомобиля и дороги. Однако, бессилие разума вполне компенсируется осязаемыми проекциями непознаваемого в нашу жизнь. Пока мы держимся своего пути, смысл жизни проявляется в ясности целей будущего, чистой совести прошлого и ощущении счастья настоящего…

Уходящая за горизонт цепочка фонарей, маленькая копия Млечного Пути, подобно незримой линии жизни с нанизанными на нее бусинками слов, встреч и событий, уверенно вела Олега к невидимому пока городу.

EuMo. Июль 2021.