Путь в шахтеры

Он родился в 1935 году в одном из сел Апшеронского района в семье колхозников.
Хорошо помнит ту жизнь с 1940 года. Отец работал в колхозе, а мама сидела дома с четырьмя маленькими детьми. Жили они в турлучной хате с земляным полом очень бедно. Тогда так жили все колхозники. Они были почти крепостными, паспорта отбирали, чтоб не могли уехать,  работали весь световой день без выходных и отпусков, а главное, почти бесплатно.

-У меня не было детства, - вспоминает Николай.

- В пять лет я уже помогал в огороде. А в 1941 году началась война, и через месяц мы проводили отца на фронт. Воевал он недолго, погиб в том же 1941 году. Жить нам стало ещё труднее. Мама оставляла нас дома, а сама весь день работала в колхозе. Труд женщин-полеводов был адским. Весь день на солнцепеке пропалывали кукурузу, табак и картофель. А всё, что выращивали, сдавали государству. Не работать было нельзя - могли арестовать и выслать на Север.
Пришла война и в наше село. Фашисты заняли Кубань и стали грабить население, отбирали свиней, коров, кур. Начался голод. Выручали дикие яблоки и груши, которые мы собирали в лесу и сушили. Варили крапиву и лебеду. Очень радовались весне, когда вырастала черемша, которую мы ели без хлеба. У нас его попросту не было.

В 1943 году прогнали фашистов, но жизнь  не улучшилась. Если кто брал в карман зерно, его могли лишить свободы на 10-15 лет. После уборки пшеницы нельзя было собирать колосья. Специально ездил человек верхом на лошади и прогонял с поля людей.

1956 году Николай женился и уехал искать лучшей доли в Казахстан, осваивать целинные земли.

-Но я и не предполагал, что там снежные бураны и сорокаградусные морозы. Там я понял, что есть места, где людям ещё сложнее жить - зима длинная и холодная, а отапливать жилища нечем. Топили печки кизяком. Это навоз. Летом замешивали его и делали кирпичи, затем сушили на солнце. Было немного берёзового леса, но его хорошо охраняли и не разрешали вырубать. Но ведь в Казахстане, в Караганде, добывали уголь. Почему же его не продавали людям?

Потом пришёл к власти Хрущев, ввёл новые запреты. В общем, примерно в 1958-1959 годах люди стали уезжать с целины массово. Работали много, а ничего не зарабатывали. В поисках лучшей доли уехал и Николай с семьей. В этот раз в  Донбасс, работать шахтером.
 
Жизнь постепенно налаживалась. Отметили золотую свадьбу. Выросли дочери. Пришло время зятьям заменить Николая в шахте. А тут и внуки пошли.
Уходил Николай «в другое измерение» счастливым человеком. Было это до событий 2014 года.

Шахтёры — народ спокойный, мирный и совсем не задиристый. Знают цену словам, но больше делам. Мужественные, со смертью на ты, понимают, где есть риск, а где нет. Знают, что дела подземные важней наземных. Всё у них плечом к плечу, всё делается вместе, отношения, как в армии. Главное — взаимовыручка. Как на войне, как в горах, человеческая жизнь в их понимании имеет вполне конкретную цену, халатность презирают. Шахта обнажает человека, снимает кожуру, как и всякая работа, сопряжённая с риском для жизни. Осторожность в шахте — это не трусость, а наоборот смелость, лихачеству нет места. В шахте ничего не делается на авось.

Шахтёры во все времена жили опасной жизнью. И продолжают жить. Они уходят на работу и не знают, вернутся или нет. Они давно победили страх смерти, один из самых главных человеческих страхов. Им война ни к чему, у них хватает опасностей и без неё. Но может, именно в этом секрет того, почему Донбасс так упорно стоит, почему он такой непокорённый и непобедимый? Край, где люди давно превозмогли страх смерти, невозможно так просто победить. Уйти воевать — это как уйти в забой, всё время помнить, что можешь не вернуться, быть смелым и упрямым, быть готовым подставить плечо товарищу во имя общей победы.

В связи с последними событиями, хочется верить, что все наладится и потомки Николая обретут мирное небо над головой.