ЛС74 Пушкин Эпитафия на смерть тети и камердинера

Мысль, язык, а за ними следом и перо А.С. Пушкина были колкими …

Эпиграммы на сильных мира сего довели до пасквильной атаки анонимками, включая  в варианте Уварова со-товарищи 

В ответ на упреки в безмерности и неумеренности острот Пушкин вещал: "Какое дело поэту до добродетели и морали. Дело Поэта = Поэзия." И ничего больше – никаких гвоздей

(*) некстати, но о гвоздях  … В девизе Маяковского речь идет о гвоздях для распятия на кресте. Надо понимать, что гвозди были архи дорогими и, если уж ими пользовались для казни особо опасных преступников, то стопы ног прибивали к столбы сбоку, а не так, как рисуют живописцы … и вытесывают скульпторы

Эта страсть к колющим атакам  проявлялось и в отношении к родным и самым близким.

Пример. В 1824 в своем доме на углу улицы Старой Басманной и Токмакова переулка в возрасте 59 лет после долгой болезни умерла девственницей тетка поэта Анна Львовна. Гениальный племянник не устоял и изваял шаловливую «Элегию на кончину тетушки»:

ЭЛЕГИЯ НА СМЕРТЬ АННЫ ЛЬВОВНЫ
Ох, тетенька! ох, Анна Львовна,
Василья Львовича сестра!
Была ты к маменьке любовна,
Была ты к папеньке добра,
Была ты Лизаветой Львовной
Любима больше серебра;
Матвей Михайлович, как кровный,
Тебя встречал среди двора.
Давно ли с Ольгою Сергевной,
Со Львом Сергеичем давно ль,
Как бы на смех судьбине гневной,
Ты разделяла хлеб да соль.
Увы! зачем Василий Львович
Твой гроб стихами обмочил,
Или зачем подлец попович
Его Красовский пропустил.

Комментарий Вики:
при жизни Пушкина напечатано не было. ; Источники текста: 1. Беловой автограф в письме Пушкина к кн. П. А. Вяземскому от 20—24 апреля 1825 г. Здесь стихотворение подписано: «(Я да Дельвиг)». — ГАФКЭ; Остафьевский архив. Напечатано Бартеневым в публикации «Письма Пушкина к кн. П. А. Вяземскому» — «Русский Архив», 1874, № 1, стб. 152—153.

Дерзкой шалости брата «ни к селу ник городу» долго не могла простить сестрица Ольга , искренне любившая и уважавшая тетку.  Негатив усугублялся еще и тем, что в эпитафии  автор довольно колко задел и другую тетку – Елизавету Львовну Сонцову, а за один мах и дядю  - Василия Львовича. Последний один не обиделся, ибо привык и не к такому и никогда не мог понять «как можно сердиться из-за таких пустяков».

Нюанс в том, что он то и был мастером таких виршей и научил этому или заразил  этим племенника: например, на смерть своего камердинера Василя он написал такое:

Под камнем сим лежит признательный Василий
Мир и покой тебе от всех земных насилий…
Брат ее Василий Львович напечатал в альманахе «Полярная звезда» стихотворение, посвященное памяти покойной:
Где ты, мой друг, моя родная,
В какой теперь живешь стране?
Блаженство райское вкушая,
Несешься ль мыслию ко мне?
Ты слышишь ли мои рыданья?
Ты знаешь ли, что в жизни сей
Мне без тебя нет ясных дней
И нет на щастье упованья?
Кто будет заниматься мной?
И чья душа с моей душой
Нежнейшей дружбой съединится?
Где ты, о ангел добротой?
Дай мне туда переселиться!
Там плача и вздыханий нет,
Там тихий невечерний свет
Для добродетельных сияет!
Взгляни с небесной высоты!..
и т. д.

Финал разбора полетов Сестры с шаловливым братом был таким: гений «получил, что желал, и задумчив стал»  (так написал об этом «подпольный человек» Лев Павлищев   с пребольшущим удовольствием

О том, как «шутил» Пушкин А.С. над целомудренной девственностью тетки мы погутарим в иной шаловливый час...