Пандемия

— 1—

Историками доказано: центр мира находится на Каланчевской площади, у трёх вокзалов. Именно туда, пробив космос и облака, втыкается небесная ось — axis mundi, нисходящая прямиком от Полярной звезды. Там я и вскочил в трамвай. Без особой цели — просто захотелось прокатиться.

Если бы знал, что мне голову болгаркой отчекрыжат, наверное, поостерёгся бы. Но я человек наивный: советское прошлое лишило меня предприимчивости, а мутное настоящее — надежды на пенсию. Что остаётся, как не катиться по рельсам в никуда?

Ехали тихо. Стёкла затянуло инеем, а за ними — тьма да зимняя, колючая сырость. Проехали остановок пять без происшествий. Вдруг — скрип, скрежет. Трамвай дёрнулся и замер. Водитель вышел, взял кувалду и принялся чинить машину дедовским способом: лупить по колёсам, пока у самого искры из глаз не посыплются.

В салоне воцарилась гробовая тишина. Пассажиры сидели, будто восковые фигуры — бледные, неподвижные, с выражением тихой христианской скорби в глазах. Но через минуту по вагону поползли разговорчики.

— Неужто мотор поломался? — проблеяла бабка в шерстяном платке, измождённая и сморщенная, как сушёное яблоко.
— Колесо спустило, — хмыкнул подвыпивший работяга с заднего сиденья.
— Чепуху молоть изволите! — возмутился интеллигент в голубой пуховке. — Это молодёжь в лагеря везут, а мы пропускаем. Слышите, как дружно поют?
— Какие лагеря зимой-то? — насторожилась бабка.
— Зимние, — важно пояснил интеллигент. — На лыжах, поди, будут ходить. Гляньте, патрульные выстроились…

Я подышал на стекло, протёр дырочку в инее. Вдоль широкой улицы, поперёк нашего движения, действительно стояли патрульные машины. Вокруг них сновали важные люди в светоотражающих жилетах. Потом, как бесконечный товарняк, потянулись зелёные грузовики.

Вскоре из темноты донеслось нестройное хоровое пение…

«Бьется в тесной печурке огонь, на поленьях смола, как слеза…»

— Хорошо поют! — вставил реплику толстяк в дублёнке, с лицом зелёным, как у Шрека. — Только так до утра не проедут.
— Ничего, подождём, — вздохнула бабка. — Нам-то куда торопиться? Разве что на кладбище.
— Слыхали, в Грайвороново пенсионерку ограбили? — зашептала женщина с крючковатым носом, похожая на сову. — Позвонили в дверь, мол, из поликлиники: «Вакцинировать вас будем. Засучите рукав». А сами — из банды. Вкололи снотворное, пенсию из комода смели, даже мужнино обручальное кольцо унесли.
— Ужас! — содрогнулась её соседка, кутаясь в воротник из искусственного каракуля. — А я читала, если из банка звонят, то это зэки с тюремного изолятора. Всё потом на «общак» идёт. Вдобавок ещё в подъезде изнасилуют, если откажешь.
— Сейчас никому верить нельзя! — женщина-сова повысила голос. — Финны предатели, и те в Нату вступают! Я дочке сказала: дверь никому не открывай, хоть помри. Свет не включай, к окну не подходи. Ляг на диван и притворись бревном.
— А я слышала, что англосаксы на Николо-Архангельском кладбище гробы раскапывают…
— Зачем?
— Кто их знает… русофобия, наверное.

Не выдержав этой болтовни, с заднего сиденья резко вскочила девушка в укороченной соболиной шубке. Цокая шпильками, она бросилась к передней двери.

— Откройте! Мне выйти надо! — закричала она и забарабанила кулачками по стеклу.

Водитель, казалось, её не слышал. Он продолжал методично лупить кувалдой по колесу.

— Модель выискалась! — фыркнула женщина-сова.
— Не модель она, а шалава, — язвительно добавила соседка. — С голыми ногами по морозу бегает. Модели в трамваях не ездят.

—2—

Двери трамвая распахнулись, но девица не успела улизнуть. В проходе появилась странная парочка: высокая изящная дама, напоминавшая стюардессу, а за ней карлик, весь засаленный и лохматый. Парочка уверенно продвинулась внутрь, оттеснив девицу с передней площадки. Двери мгновенно захлопнулись. Дама продекламировала на весь салон:

— Граждане, санитарный контроль. Готовим к проверке ваши «пэ-пэ-эр» тесты!

Пассажиры разом притихли, потупились, словно заметили, что у них шнурки развязались. Толстяк, похожий на Шрека, как бы невзначай, поднялся и пересел поближе к задней двери. Модная девица тоже проковыляла назад. За ними потянулся и я. Мне обычно не везет при проверках. Это еще с детского сада повелось. Например, у всех детей на запястье Манту, а у меня его нет, в итоге сиди без подарка к празднику.

— Какие тесты, я не расслышал? — удивился интеллигент. — Может, «пэ-цэ-эр»?
— По телевизору передавали, что пандемию победили! — возмутился дядя-Шрек.
— Граждане, — загундосил карлик, — согласно постановлению мэрии от двенадцатого января, проезжающие на наземном транспорте пассажиры обязаны иметь при себе «пэ-пэ-эр» тесты, взятые не ранее, чем за трое суток до поездки.
— Вот придумали, бюрократы! — продолжал возмущаться зеленый толстяк. — Где же мы их возьмем?
— Ага! Значит у вас их нет? — обрадовался карлик. — Будьте добры, ваш паспорт, будем составлять протокол.
— Подождите, я поищу… Как хоть эти тесты выглядят?
— Вот, пожалуйста, взгляните, — из середины салона выскочил худосочный белобрысый юноша и протянул мятую справку. — Я в медицинском учусь, нас всем факультетом свезли в диспансер и протестировали, — добавил он, оглядываясь назад.

Контролерша взяла справку и стала внимательно ее изучать. Даже очки нацепила. Пока она изучала, интеллигент обратился к студенту с вопросом:

— Молодой человек, не подскажете, о чем вообще речь?
— Дык, это… я точно не знаю. Нам сказали, что это какие-то печёночные пробы…
— А зачем их берут, если не секрет?
— Я на первом курсе учусь, мы это не проходили. Кажется, что-то насчет эндометриоза, или гепатита, не помню…
— Так, что-то я не пойму, молодой человек, — перебила контролерша, — а почему у вас «а-эс-тэ» выше нормы? Как с такими анализами вообще можно в трамвай садиться?
— Не знаю я, мне ничего не сказали…
— Да оставь ты эту бледную спирохету в покое, Алена, — вмешался напарник. — Бухал, наверное, перед тестом, вот и результат.
— Не имеем права! — возразила Алена. — Смотри, у него и тромбоциты низкие, а нам потом отвечай. Так, молодой человек, вы давайте это… отойдите в сторонку. Вас надо изолировать от здоровой части пассажиров. Мы потом вам неотложку вызовем.
— Да вы что, издеваетесь? Какую неотложку? Я прекрасно себя чувствую…
— Так, спирохета, давай, не пререкайся, — накинулся на студента карлик. — Отойди в сторонку и добровольно самоизолируйся. У тебя «а-эс-тэ» не в порядке. Даже если сейчас нет симптомов, ты ходячая угроза… В зеркало себя видел? Ты же на тифозного похож…

Студент побрёл в конец салона и сел рядом с работягой, который молча протянул руку в знак приветствия. Тем временем контролёры накинулись на новую жертву — интеллигента в голубой пуховке.

— Уважаемый, не задерживайте проверку. Предъявите ваш «пэ-пэ-эр» тест, — потребовала контролёрша.
— Вы не имеете права! Мы живём в правовом государстве!
— Вы что, иностранец? — её голос стал жёстче. — Паспорт! Сейчас составим протокол о правонарушении, а там уж — как суд решит…
— Может, обойдёмся без протокола? Я доцент… У меня семья, дети… — заныл интеллигент. — Я ни сном ни духом про этот тест. Нельзя ли сдать его потом, в поликлинике?
— Уважаемый, вы в своём уме? — контролёрша ослепительно улыбнулась. — Какое «потом»? Тест нужно было получить заранее и всегда иметь при себе.
— Время какое сейчас? — вмешался карлик, хитро прищурившись. — Режим повышенной готовности. Так что будьте добры соблюдать санитарные нормы.
— Может, можно как-то… на месте разобраться? В разумных пределах… — интеллигент замялся.
— В разумных пределах? — удивился карлик. — Не положено! Впрочем… в инструкции есть одно исключение. Экспресс-тест будете делать?
— А что, так можно? Сколько это стоит?
— Водитель может провести тест при наличии среднего медицинского образования и свободного комплекта оборудования.
— А у него имеется? — усомнился интеллигент.
— Водителей должны были обучить на случай пандемии. Сидите здесь смирно, он скоро подойдёт.

Контролёры двинулись дальше. Следующими на проверке оказались две сплетницы.

— Так, гражданочки, предъявляем тесты, — обратилась к ним контролёрша.
— У нас разрешение есть, — женщина-сова достала из сумки картонную папку и протянула контролёрам.
— Ну-ка посмотрим… — Алена водрузила на нос очки и раскрыла папку. — Так… подтверждение вакцинации есть… справки из психдиспансера на месте… подпись начальника департамента здравоохранения… согласие родственников… выписка из пенсионного фонда… УЗИ внутренних органов… отсутствие задолженности по коммуналке… заключение нарколога… флюорография…

— Дай-ка сюда, — карлик выхватил папку и начал листать. — Штопаный крот! А где подтверждение трудового стажа?
— Там копия из трудовой! — возмутилась женщина-сова.
— Нотариально заверено?
— Конечно.
— А виза отдела кадров?
— Внизу, смотрите!
— Хм… неразборчиво. Ладно, на первый раз сойдёт. Но учтите…

Карлик вернул папку, и пассажирки облегчённо вздохнули. Они принялись нервно ёрзать и чесать нос варежками. Тем временем контролёры подошли к старушке.

— Так, бабушка, что сидите, будто неживая? Помирать собрались? Сначала тест предъявите, а потом помирайте, — усмехнулся карлик.
— Мне уж поздно тесты делать, сынок, — покачала головой старушка. — На кладбище скоро… Удостоверение вот, гляди.

Она протянула потрёпанную книжицу.

— Бабуся, вы у нас ветеран?
— Труженик тыла, милочка.
— Это хорошо, — обрадовался карлик. — У вас льготы. Можете ездить куда хотите без документов. Вас даже от диспансеризации и мусорного сбора освободят.
— Вот и я говорю, не знаешь, от чего помрёшь…

— 3—

Неумолимый санитарный контроль двинулся в хвостовую часть салона. Я инстинктивно отошел подальше, к заднему окну, обвил перила руками и замер в нехорошем предчувствии. Со мной вечно так.

Помню, в институте, на военной кафедре, учили оказывать первую помощь. Кто-то должен был изобразить раненого с переломом. Остальные бинтовали его, накладывали гипс, кололи тупыми учебными иглами, вставляли в горло трубки для вентиляции лёгких… «Раненым», конечно, оказался я. Потом неделю приходил в себя в лазарете.

Но пока судьба даровала мне отсрочку — контролёры остановились у беспечного работяги.

— Уважаемый, предъявляем тесты, — отчеканила контролёрша.
— Стой, Алёна, — вдруг толкнул напарницу локтем карлик. — Что-то мне его повадки не нравятся. Видишь, как осанку поменял, когда нас увидел? Давай-ка… прокачаем по полной.
— Гражданин, можно ваш паспорт? — потребовала Алёна.

Работяга нехотя достал книжицу. Контролёрша внимательно изучила её, потом передала напарнику.

— А ещё какие документы имеются? — в голосе зазвенел металл.
— Да вот, пропуск на работу…
— Так… — она поджала губы. — Вы из Сыктывкара?
— Ну да.
— А временная регистрация у вас в Марьино?
— Да.
— А работаете… значит, на Электрозаводской? Сварщиком?
— Да, сами видите.
— Тогда объясните, почему вы сели в трамвай, который идёт в сторону Русаковской? С какой целью?
— Не ваше дело! — огрызнулся он.
— А вот и наше, — немедленно встрял карлик. — Мы при исполнении, перечить нам не советую. Отвечайте по существу заданного вопроса.
— Да к знакомой еду, допустим…
— Фамилия, адрес?
— Вот докопались! Валя её зовут, в морге при больнице служит…
— А военный билет у вас где?
— Дома, в жестянке из-под чая.
— Родственники за границей имеются?
— Да нет у меня никого! Сирота я! Чего вы от меня хотите?
— Не хамите, гражданин, здесь вам не цирк. Кто может подтвердить ваши слова?
— Чего докопались?! Проверяйте по базе сколько влезет!
— Смотри, Алёна, грубит, — карлик скрестил руки на груди. — Так, давайте ваш тест.

Работяга с вызовом сунул им справку. Контролёры переглянулись и наклонились над бумажкой.

— Ага! — хищно сказала Алёна. — Так я и знала! Смотри!

Она ткнула пальцем в документ.

— У него штамп шестьдесят седьмой поликлиники.
— Вижу.
— А число какое?
— Тринадцатое…
— А постановление мэрии от какого?
— От двенадцатого…
— И как же могла поликлиника выдать справку, если постановление в районную канцелярию пришло только через неделю?

Карлик побледнел.

— Штопаный крот! Алёна, беги к патрулям! Я его тут покараулю.

Контролёрша махнула водителю. Двери трамвая с шипением распахнулись. Она выскочила на улицу, заторопилась к ближайшему патрульному автомобилю. Через пять минут двое в желто-зелёных жилетах уже тащили упирающегося работягу к себе в машину. Контролёры отправились давать показания.

Я стоял, вжавшись в стенку, сердце колотилось в груди.

Всю свою жизнь, как в кино, увидел за эти несколько минут. У меня ведь не было с собой ни паспорта, ни теста — ничего. В кармане случайно завалялась только квитанция на могильную ограду. Дядя недавно умер, родня скидывалась на похороны.

По салону пробежал нервный шёпот.

— За что взяли голубчика? — пробормотала бабка, крестясь. — На вид обычный алкаш…
— Вчера на седьмом маршруте тоже одного прихватили, — заговорила женщина-сова. — Хромосомы они ищут. Кольнут незаметно в толпе, кусочек кожи отщипнут и анализируют.
— Зачем? — пискнула соседка в каракулевой шапке.
— Лишнюю хромосому у славян хотят отнять. Сама слышала в передаче, в ней редко врут…
— Что вы мелете? — поморщился как от зубной боли доцент. — Ну какие ещё хромосомы?
— А я тоже слышала, — не унималась соседка, — кому прививку от полиомиелита в советское время делали, у тех бактерии в организме не приживаются…
— Выпустите меня! — завизжала девушка у задней двери и забилась в истерике.

—4—

Девушка в шубке сникла, отошла от дверей и медленно опустилась на свободное сиденье. Вытянула пухлые губы, словно обиженная рыбка, и вдруг расплакалась. Слёзы текли по щекам, смешиваясь с потёкшей чёрной тушью. Впрочем, зря она так быстро сдалась — упустила шанс.

В этот момент задние двери трамвая распахнулись, и дядя-Шрек, не теряя времени, рванул наружу.

Он побежал через заснеженный сквер, утопая по щиколотку в рыхлых сугробах. Двое патрульных тут же метнулись наперерез. Один отчаянно свистел в свисток, другой неуклюже стягивал с плеча автомат. Через мгновение все трое скрылись за углом дома. Потом раздались выстрелы.

А в проёме дверей тем временем возникли две фигуры в синих комбинезонах. Двое рослых санитаров из неотложки, пыхтя и отдуваясь, втащили в салон носилки и поставили их на пол. Под одеялом лежал мужчина, примерно моего возраста, без сознания.

— Машина сломалась, — пробормотал один из санитаров. — Всё равно в одной пробке стоим, а до больницы тут две остановки.

Оставив больного, они вышли наружу покурить. Двери снова закрылись. Спустя минуту в салон вернулись контролёры, а вместе с ними — водитель трамвая. Высокий, сутулый, в старом свитере и лыжной шапочке.

— Так, граждане! Кто тут заказывал экспресс-тест? — громко спросила контролёрша. — Проходите к кабине водителя.

Доцент неуверенно шагнул вперёд, вопросительно глядя на водителя.

— Картой будете оплачивать? — осведомился тот.
— Да… А сколько?
— Пять тысяч триста.
— Ого! — доцент поморщился, но протянул карту.
— Спасибо, — водитель ловко провёл платёж и кивнул. — Теперь раздевайтесь до пояса, приспустите брючки и ложитесь на бок на переднее сиденье, лицом к спинке. Я простыню чистую постелю.
— Ч-что?! — доцент вытаращил глаза.
— Глухой, что ли? — водитель тяжело вздохнул. — Раздевайтесь, приспустите брюки, ложитесь на бок… Если стесняетесь, могу ширму поставить.

Он действительно достал раскладную ширму, затем начал стелить простыню на переднее сиденье. Доцент нерешительно стянул куртку и свитер.

— Это… больно? — жалобно спросил он.
— Ничего страшного. Когда введу зонд поглубже, может быть неприятно. Но мы укол поставим, с местной анестезией. Аллергии у вас нет?
— Н-нет…
— Вот и хорошо.

Когда несчастный кандидат наук наконец улёгся за ширму, водитель открыл пластиковый чемоданчик, что-то покрутил внутри и начал разматывать гибкий чёрный шланг.

В трамвае воцарилась напряжённая тишина, прерываемая лишь сдавленными всхлипами доцента. Я невольно вцепился в поручень. Потом украдкой взглянул на носилки с неподвижным пациентом. В чём-то я даже завидовал ему: лежит себе, ничего не чувствует, и никаких тестов у него никто не требует…

— Тронемся скоро, — негромко сказала контролёрша. — Кто у нас остался?
— Вон те двое сзади, — карлик ткнул пальцем в меня и заплаканную девушку.

Контролёры направились к девушке.

— Гражданка, предъявите ваш свежий «пэ-пэ-эр» тест.
— Выпустите меня! Мне в туалет надо!
— Не валяйте дурочку, — строго сказала контролёрша. — Наземный транспорт, за исключением «Аэроэкспресса», туалетами не оснащён. Пассажиры должны заблаговременно удовлетворять нужду в установленном законом порядке.

— Я беременна! — выпалила девушка.

Контролёры на мгновение замолчали.

— Вот так номер, — протянула контролёрша. — От кого?
— Не ваше дело.
— Очень даже наше, — вмешался карлик. — Если вы жена военнослужащего, вам положены льготы.
— Ничья я не жена.
— Так я и подумала, — ухмыльнулась контролёрша. — Впрочем, даже по вашему внешнему виду это понятно.
— Что вы имеете в виду?!
— Юбочку бы поскромнее надели. Тем более в такой мороз… У вас же, извините, трусы наружу.
— Ой, чья бы корова мычала! — взвизгнула девушка. — У вас у самой юбка с разрезом!
— Разрез до пятнадцати сантиметров допускается, — парировала контролёрша. — А вот вы — не замужем, да ещё и без головного убора в трамвай садитесь. Какие ценности пытаетесь нам навязать?
— Ладно, Алена, угомонись, — вмешался карлик. — Ценности обсудим потом. Девушка, какой у вас срок беременности?
— Без понятия.
— Нужно знать! Согласно постановлению мэрии, беременные на сроке более трёх месяцев освобождены от тестирования.
— Не помню… Кажется, до Нового года это было…
— Нужно возить с собой справку от гинеколога. Она у вас есть?
— Нет.
— Тогда придётся подтвердить на месте.
— Вы рехнулись?! Как я вам это подтвержу?
— Водитель сделает УЗИ. В исключительных случаях это разрешено правилами проезда.
— Ну ладно… А сколько это стоит?
— У водителя спросите, когда он освободится.

Водитель действительно заканчивал. Доцент, с выражением глубочайшего страдания, натягивал обратно пуховку, продвигаясь на своё место в раскоряку — бледный, жалкий. Я твёрдо решил, что никаких тестов делать не буду.

Но пока что контролёрам было не до меня.

Девушка проковыляла на шпильках к кабине водителя. Ей дали те же инструкции, что и доценту. Она покорно сняла шубку, спустила юбку и легла за ширму. Тем временем колонна грузовиков, блокировавшая дорогу, наконец разъехалась, и трамвай дрогнул, готовясь к отправлению.

Водитель суетился — метался между кабиной и девушкой, пытаясь доделать УЗИ и одновременно дергать рычаги в кабине. Контролёрша помогала ему на добровольных началах.

В этот момент задние двери снова открылись, и двое санитаров бодро впрыгнули в салон. Они подошли к носилкам, присели на корточки и начали осматривать своего пациента.

— Мать честная! — выдохнул один. — Да он тут ласты склеил.
— Теперь точно с работы попрут… — уныло пробормотал второй. — Я же говорил тебе, ставь кислород!
— Где я тебе его возьму, рожу, что ли?!
— Ах, твою мать… Что теперь делать?

Санитары замолчали, затем переглянулись. И вдруг оба разом повернулись в мою сторону…

—5—

Трамвай набирал скорость, завывал и подпрыгивал на стыках рельсов. Сердце тревожно колотилось в груди. Что теперь со мной будет? Остальные пассажиры сидели спокойно — проверка их уже не касалась. Девицу в шубке временно отпустили: она натянула юбку, поправила колготки и с гордым видом уселась у окна. Легко отделалась.

Я подумал, что нашему Шреку просто не повезло. Сиганул в сугробы — и куда это его завело? Кругом свои люди, можно же было по-человечески договориться… Будто в подтверждение этой мысли я услышал следующий разговор.

— Эй, уважаемые, — обратился один из санитаров к контролёрам. — Может, решим вопрос по-людски? Мы ж на одной земле служим…
— А что такое? — прищурился карлик.
— У нас тут пациент, ну… случайно загнулся. В больнице нам за это влетит. Надо бы его… поменять.
— В смысле? — Карлик оживился.
— Короче, схема такая: мы жмура тут оставим, сделаем вид, что прямо в трамвае помер. Потом приедем, заберём в следующий вызов. А взамен нам нужен живой пассажир — на него оформим наряд.
— И что нам с этого? — подозрительно спросила контролёрша.
— Так у вас же ежегодная медаттестация в нашей системе?
— Ну да…
— Считайте, что уже прошли.

Карлик довольно потеребил мочку уха.

— Ладно, забирайте студента. У него «а-эс-тэ» выше нормы, всё равно скорую вызывать.
— Нет, студент не подойдёт. Во-первых, он на нашего пациента не похож. Во-вторых, если у него «а-эс-тэ» зашкаливает, его отдельно госпитализировать придётся, а мы так не отмажемся.
— Меня-то за что?! — возмутился студент.
— Помолчи, спирохета, не до тебя, — отмахнулся карлик.

Санитар прищурился, оглядел салон и вдруг указал пальцем на меня.

— Вот этого возьмём.
— Он ещё не проверен, — напомнил карлик. — Эй, гражданин, предъявите ваш тест!

Я ощутил, как ноги стали деревянными. Преодолевая дурноту и злокачественное головокружение, я поплелся вперед. Признался, что теста у меня нет, как и документов. Для убедительности достал из кармана мятую квитанцию на ограду для могилы. Добавил, что экспресс-тест делать категорически отказываюсь.

— Ну, тогда вам прямая дорога с нами, — сказал санитар. — Сами прикиньте: сейчас составят протокол, потом суд. Там как решат… Может, штраф, а могут и пятёрку впаять. Всё зависит от трактовки…

Санитар многозначительно подмигнул.

— Но мы-то по-хорошему можем уладить, — продолжил он. — Сейчас оформим вас как нашего пациента. Никто разбираться не станет. В больничке сделают стандартные процедуры, а завтра выпишут. По сути, просто переночуете.
Ну как тут отказать людям в беде? Я кивнул.

Мёртвого гражданина мигом подняли с носилок, усадили на сиденье, обмотали шарфом. Я забрался под одеяло вместо него. В карман мне сунули направление и выписку из истории болезни.
Трамвай как раз подошёл к остановке «Больница».

—6—

В приёмном покое собралась разношёрстная компания. Помимо меня, сюда доставили студента, девушку с подозрением на беременность, а чуть позже патрульные привезли беглого дядю Шрека — несчастного, которому пуля угодила в ягодицу.

В больнице царила привычная неразбериха. В коридорах на каталках лежали пациенты разной степени тяжести, на скамейках нервно ёрзали родственники, травмированные с переломами терпеливо ждали своей очереди на рентген. Всем новоприбывшим измеряли температуру, брали тесты на вирус, записывали данные и забирали направления. А потом — томительное ожидание осмотра врача.

Девушка в шубке смоталась первой. Я услышал, как её шпильки цокают по кафелю, удаляясь в тёмный коридор. Судя по всему, отправилась искать туалет, но назад уже не вернулась. Чуть позже исчез и студент — я даже не заметил, когда именно.

Я терпеливо лежал на каталке, рядом стонал раненый беглец. Позже его увезли на операцию. Время текло мучительно медленно. Никто мной особо не интересовался. Незаметно для себя я задремал.

Проснулся нескоро. Сквозь мутные стёкла пробивался слабый свет зимнего утра. Рядом возникли двое медбратьев в бледно-зелёных комбинезонах.

— Этого с инсультом велели готовить к операции, — сказал один.
— Зря провозимся, всё равно помрёт, — философски заметил второй.
— Не наше дело. Давай, вези его в процедурную. Сейчас разденем, потом ещё череп побрить надо…
— Стойте, ребята! — не выдержал я. — Какой череп? Какая операция? Мы так не договаривались!
— О, смотри-ка, заговорил, — усмехнулся один из них. — Очнулся. Ну, как самочувствие?
— Прекрасное! И оперироваться я не собираюсь!
— Это ещё почему? Вам доктор Безногов назначил. У вас кровоизлияние в мозг.
— Да нет у меня никакого кровоизлияния! — заорал я и попытался объяснить, как оказался в больнице.

Медбратья слушать не стали, списали всё на предсмертный бред. Меня насильно отвезли в процедурную и принялись раздевать. Я вырывался, брыкался, бегал босиком по холодному линолеуму, орал. В ответ мне вкололи что-то успокаивающее, переодели в больничную рубаху и туго прикрутили руки к поручням каталки.

Голову всё же побрили — несмотря на то, что я успел укусить одного из медбратьев.

Потом, точно полено, привезли в операционную. В глаза ударил резкий свет.

Врачи готовили наркоз, раскладывали на белой простыне блестящие инструменты. Где-то рядом зажужжала электрическая циркулярка. Последнее, что я ощутил перед тем, как провалиться в забытьё, — противный, сверлящий звук у самого уха.

—7—

Очнулся я через несколько часов в палате с туго замотанной головой. Вокруг суетились сестры, шепотом переговариваясь между собой. Вскоре появился старенький, добродушного вида врач-мозговед.

— Как фамилия? — поинтересовался он.

Я ответил слабым голосом, все еще выныривая из-под наркоза. Попытался объяснить, что произошла роковая ошибка.

— Да, мы уже сами поняли, — вздохнул врач. — Вы уж извините нас, пожалуйста. Вскрыли вам череп, а там… ничего нет.
— Как — совсем ничего?! — испугался я.
— Простите, неточно выразился. Ничего нет из того, что вам по диагнозу полагается: ни кровоизлияния, ни воспаления. Мы аккуратно зашили, шов останется. Виновные будут наказаны, гарантирую.

Через полтора часа я слегка отошел от наркоза, и мне принесли одежду. Старый доктор отвел меня в свой кабинет и терпеливо слушал мою сбивчивую историю про трамвай. Особенно его заинтересовали злополучные печеночные пробы. Сначала он нахмурился, потом вдруг расхохотался.

— Ну и напутали же они там! — покачал головой. — Посылают дилетантов, а с этой пандемией и так кадров вечно не хватает. Никакие это не «пэ-пэ-эр», а «эл-дэ-эр» — легочно-дыхательные реакции. В трубочку подышать надо, вот и всё! Они действительно прописаны в новом постановлении мэрии на случай эпидемии атипичной пневмонии, но проверять их должны только на воздушном транспорте. Ох, раздолбаи! Ладно, позвоню в мэрию, разберусь.

Случай со студентом он прокомментировал коротко: дебилы. Тем более, что «а-эс-тэ» можно проверять только натощак. История со сварщиком из Сыктывкара его почему-то не впечатлила. Но когда речь зашла про экспресс-тест, он резко перестал смеяться и озабоченно погладил бородку.

— Нет, я слышал, конечно, что водителей учат оказывать первую помощь. Говорили, что им раздадут простые измерительные комплекты — ну, глюкометры, тонометры, это ещё куда ни шло… Но колоноскопию в трамвае проводить — это уже фантастика!

Ситуация, мягко говоря, прояснилась. Старик искренне возмутился поступком санитаров «скорой» и обложил их нехорошими словами. А про меня самого только вздохнул: мол, страху-то сколько натерпелся.

Расстались мы друзьями, распив напоследок не одну мензурку чистого спирта.

Я шагал по морозной улице в сторону трёх вокзалов, туда, где небесная ось axis mundi безжалостно пронзает земную кору. Дышал полной грудью, напевая засевшую в голове после наркоза песню:

«Бьется в тесной печурке огонь, на поленьях смола, как слеза…»

Каждую минуту я снимал шапку и поглаживал ладонью бинты на голове. Бедная моя пустая головушка — бритая, распиленная, но всё же оставшаяся на плечах.
Как хорошо жить! Как светлы мои мысли теперь!

Технический прогресс, конечно, не остановить, но человеческий фактор порой уродует даже самую прекрасную картину. Главное, чтобы в решающий момент рядом оказался опытный врач-психиатр. Тогда ничего не страшно.
Любую пандемию переживем.