Мотивы богоискательства и богостроительства

Эпическая традиция в русской
литературе ХХ–ХХI веков
 Шешуковские чтения - статья
2.3 Глава диссертации.
Мотивы «богоискательства» и «богостроительства» в повести Максима Горького «Исповедь» и в романе Чингиза Айтматова «Плаха»

На заре и на закате XX века русская интеллигенция и простой народ, преодолевая духовно-исторические кризисы – крушение самодержавно православной России и предперестроечный упадок в СССР, – искали пути спасение через осмысление религиозно-нравственных вопросов.
 Часто идея «богоискательства» превращалась в ревизионизм традиционного христианского (православного) учения. Например, идея «Третьего Завета» группы символистов: Д. С. Мережковского, З. Н. Гиппиус и Д. В. Философова.
Особо актуальной стала проблема синтеза марксистского диалектического философского метода и религиозно-христианских идей в формах, приближенных к гуманистическому идеалу.
Попытка синтезировать марксистско- диалектический философский подход с религиозно этическим идеалом по сути является ,не только серединным путем компромисса старых религиозных форм и социалистических идей, но и мучительным духовным поиском новой гуманистической Веры мировоззрения способного не только поднять человечество до трансцендентальных высот, но и сделать Его – истинным и единственным Властелином мироздания.
Трансформация идей «богоискательства» и «богостроительства» представляют для нас особый интерес в вычленении влияния исторической ситуации на философскую мировоззренческую позицию М. Горького и Ч. Т. Айтматова.
 М. Горький и Ч. Айтматов – каждый в свое время – подверглись критике со стороны ортодоксального русского марксизма за свои «богостроительные» искания.
Примечателен тот факт, что В. И. Ленин назвал повесть «Исповедь» и весь отраженный в ней каприйский богостроительный социализм Луначарского – Богданова «кокетничаньем с боженькой».
 Впоследствии в начале Перестройки эта цитата в виде названия статьи доктора философских наук И. Крывелёва «досталась по наследству» роману Ч. Айтматова «Плаха»
Так, используя критику Лениным «Исповеди» Горького, официальная марксистская идеология попыталась расправиться с художественной философией советского писателя.
«Богостроительство» , это прежде всего философия - Вера в духовные силы людей, меньше всего это четкая идеология и догматизм, способные дать готовую технологию жизни.
«Я – атеист. В «Исповеди» мне нужно было показать, какими путями человек может прийти от индивидуализма к коллективистическому пониманию мира…»  «Я пытаюсь совершить путь через религию к человеку, не к Богу, а к человеку!» (Ч. Айтматов)
Примечательно, что об идеях «богостроительства» уже 2005 г.писатель говорил как о концепции к которой еще вернутся, возможно, он связывал ее с созидательным учением космизма ( Вернадского о неосфере, Шардена ).
 Центральным мотивом «Исповеди» М. Горького и «Плахи» Ч. Айтматова является «богоискательство», сюжетно реализующееся в уходе двух героев из лона официальной церкви в бесконечный поиск по людским душам. Этот мотив объединяет другие мотивы, совпадая с основной темой произведений, максимально отражая авторские интенции.
 У главных героев-богоискателей повести «Исповедь» и романа «Плаха» библейские имена, своим значением указывающие на особую связь с Богом. Семантика имен реализуется в их судьбах, образуя мотив «особого предназначения» героев.
 Матвею – являющемуся – «Божьим даром», даровано будет познание истины богостроительства и причастность к судьбе единого Бога – народа-чудотворца. Преданному божьему служению Авдию, что означает «Слуга Бога», за свои богоносные убеждения будет уготована «Плаха» и мученическая смерть.
 С мотивом «особого предназначения» ,связан мотив «подкидыша». Где главный герой « Исповеди» Матвей , являющийся автопсихологическим воплощением мировоззренческих исканий М. Горького, начиная повествование говорит о себе, как о подкидыше «крапивнике».
Амбивалентность и семантическая трансформация данного мотива хорошо представлена в повести « Исповедь», с одной стороны «незаконный человек», с другой стороны «случайность» жизни являющаяся только выражением всеобщего закона.
«Все мы на земле подкидыши и товарищи по несчастью под названием -жизнь», - говорит в конец разуверившийся индивидуалист псевдомонах Антоний, но для самого М Горького подкидыш –это « чудесный ребенок» - человек свободного духа, способный стать даром Божим, что и реализовано в значении имени главного героя.
Примечательно, что мотив «Подкидыша», будет также обыгран и в романе Ч. Айтматова, именно такие слухи были у галилеян об Иисусе Христе, который озвучивает Понтий Пилат.
«А вот сказывали, что ты вроде подкидыш, так ли это?»
«Точно, точно, правитель добрый, – подтвердил Иисус…– Я был «подкинут» моим Отцом Небесным через Духа святого.   С мотивом «особого предназначения» связан и мотив «отцовнаставников» и «гармоничного религиозного детства».
По сути, это трансформация житийного мотива «праведных родителей».
 С детства приученный к храму и молитве Матвей из « Исповеди М.Горького, воспитанный деревенским дьячком Илларионом, «нежной ,ласковый души человеком»  обликом и строем чувств похожим на героя Л. Толстого Платона Каратаева, воспринял от него его веру в «необъятного Бога» .  - «мастера прекраснейших вещей».
Лучше всего Илларион говорил о Христе : «дитя чистое и прекрасное в неизречённой любви своей к народу, с доброй улыбкой всем, с ласковым словом утешения, -- везде дитя, ослепительное красотою своею!» .
 Мотив «гармоничного религиозного детства» также введен в «богоискательский» сюжет об Авдии Каллистратове.
Отец его «воистину христианских добродетелей к тому же прекрасно образованный», дьякон Иннокентий Каллистратов, рано овдовев , всю свою любовь направил на воспитание Авдия и сестры Варвары.
Сам Авдий характеризует отца как человека умершего в ладу с самим собой и с Богом, хотя и понимающего всю формальность многих религиозных догматов и обрядов.
И так у обоих героев были праведные отцы наставники -« праведные родители» умеющие несмотря на догматические отклонения извлекать
драгоценное содержание христианской веры , в отличии от сынов максималистов, порывающих с религиозной традицией.
 Философские основания «богоискательской» проблематики, связаны с мотивом «конфликта: гармонического бытия природы и дисгармонического бытия людей».
Несколько неортодоксальное понимание Бога, приближенное к пантеизму, зародило в душе юного Матвея восприятие Господа как образа эстетически прекрасного, дарящего людям чувство радостной красоты гармонического Бытия, связь человека с природным миром, лада с собою, мира с другими людьми.
Неслучайно одна из причин, заставивших столкнуться с проблемой Божественной теодицеи, – несовместимость земной красоты и ничтожеств греховной жизни людей.
«В эти часы бог для меня – небо ясное, синие дали, <…> храм серебряный; реки, поля, звёзды и цветы – <…> всё божественное родственно душе.
 А вспомнишь о людях, <…> не сливается воедино красота божия с тёмной,нищей жизнью человеческой!».
 Мотив конфликта гармонического бытия природы и дисгармонического общества, также будет заявлен и у Ч. Айтматова в романе «Плаха», где круговращение природы противопоставлено «карусели кровавых драм» человеческой жизни.
 Этот конфликт вводит нас в мифологему «Матери –Земли» для обоих авторов, реализующуюся, как «богородичный» миф.
Если для М. Горького «материнский» миф связан с жизненной силой и «жизнестроительством, то для Ч. Айтматова, с его философией планетарного мышления, человек отвечает за всю планету Земля.
В романе Чингиза Айтматова «Плаха» -
« материнский» миф , трансформируется в философему «Нерукотворного бытия» , связанного с космосом и персонифицирован в образе Волчицы –Акбары, которая, как «мать» находится при смерти Авдия. «Материнский» миф является одним из основных в поэтике Максима Горького, и Чингиза Айтматова.
 Мотивы «искушения» и «богоборчества» находятся в причинно- следственной связи с собственно мотивом «богоискательства».
Так, забыв заветы своего названного отца Иллариона о том, что люди сами должны помогать себе, а Господь лишь является утешением в смертный час, герой «Исповеди» Матвей, нравственно неподготовленный к испытаниям в жизни, не имея силы духа устоять в житейском искушении, призывает Бога решить его проблемы.
 «Так низвёл я господа с высоты неизречённых красот его на должность защитника малых делишек моих, а бога унизив, и сам опустился до ничтожества».
Герой из-за любви соглашается на сделку с вором Титом, конторщиком, отцом любимой девушки, но после череды личных трагедий: пожара в нечестно построенном доме, потере любимой жены и гибели своего ребенка, герой проходит путь от богоборчества до богоискательства.
 Усомнившись в Божьей милости, герой лишь сильнее стал искать объективный закон Бытия, понимаемый Матвеем как Бытие Творца Богоблагостного и Всемогущего.
Полемизируя с ветхозаветной книгой Иова, Матвей восклицает: «Иов, меня не касается! Я на его месте сказал бы господу: не пугай, но ответь ясно – где пути к тебе? – не унижай себя, отталкивая дитя твоё!».
Естественно, такое ренессансное представление о месте человека в мироздании, как равного Богу, хотя и окрашенное фанатической верой, не находит отклика у множества подобных ему богоискателей, для которых, как для язычников, бог выполняет отдельную функцию.
«Вот <…> разобрали люди бога по частям, каждый по нужде своей, – у одного – добренький, у другого – страшный, попы его в работники наняли
себе и кадильным дымом платят ему за то, что он сытно кормит их .
Матвей готов быть учеником, но учеником непокорным, до всего доходящего сам, применяя свой разум и пламенное религиозное чувство, однако ортодоксальное православное смирение отвергается им. «Может, разум и заблуждается в исканиях своих, но бараном жить едва ли достойно и праведно для человека» , отвечает он духовным наставникам –монахам.
Мы видим здесь мотив «непокорного ученика-еретика», борца с догматами, в широком смысле мотив «богоискательства».
Так для непокорного ученика, недоучившегося семинариста Авдия, героя романа «Плаха», богоборчества не существует, ведь Бог в его понимании – это прежде всего философская идея: бесконечного совершенствования человеческого духа , в отличие от Матвея, чувствовавшего Бога, как непосредственную реальность.
 Авдий – «дитя времени сомнения», видя тотальный кризис общечеловеческих ценностей, считает своим долгом дать миру новое учение.
«я буду искать новую, современную форму Бога, даже если мне никогда не удастся ее найти...» , – клянется он.
Понимание Авдием Творца зависит, как от вневременнного понимания, при котором идея Бога является неизменным этическим Абсолютом, так и от материалистической марксистской философии, духу которой он пытается противопоставить собственное учение, но невольно зависит от нее.
«Традиционные религии на сегодняшний день безнадежно устарели, нельзя всерьез говорить о религии, которая рассчитана была на родовое сознание пробуждающихся низов «.
Именно поэтому, Авдий и пытается создать свое учение об идеи развивающегося во времени Бога, проявляющегося через познания людей своей собственной природы.
«<…>поскольку мысль на земле развивается от познания к познанию, напрашивается вывод: Бог тоже должен иметь свойство развития».
 Мысль о Боге-современнике не покидает его мятущуюся душу, путь «богоискательства» герой понимает, как путь личного «богостроительства», так необходимой современной действительности с её культом денег и ядерных бомб.
Учение которое пытается создать Авдий несомненно идеалистическое, в основе которого лежит экзистенциальное начало.
Личное «богостроительство» Авдия терпит фиаско. Ведь Бог не может быть умозрительно придуман, а религия, по словам самого Авдия, –продукт страдания многих поколений.
Чувствуя себя проповедником – божьим идеалистом, идущим к людям, пытающимся словом преодолеть материю зла, герой невольно отождествляет себя с Иисусом Христом, своим единственным духовным учителем.
« – <…> богоискательство, в представлении церковников, самое страшное преступление против церкви.
«Но еще больше не любят богоискательства в миру.
 Реальная практическая проповедь о добре и покаянии среди заблудших, предпочитающих материальные наслаждения, духовным ценностям, также не возымела успеха, мученически оборвав его жизнь.
«Ну что ж, на таких, как я, история отыгрывается, отводит душу...» – определяет герой свое место в мироздании, но именно герои-одиночки, по мнению Ч. Айтматова, являются двигателями духовного прогресса человечества, таков диалектический закон жизни устроения Бытия совершенствования человеческого духа, где «прозрение наступает через отрицания» .

Следуя правде исторического факта важно отметить, что оживление религиозной жизни по словам филолога Сергея Аверинцева, произошло в 1970 годы, но автору нужен был «герой –одиночка», отражающий его личные историософские концепции развития духовной истории мира, с другой стороны советская власть и не позволила бы объективно описывать религиозное возрождение, ведь в контексте романа, Авдия, можно воспринимать, как единичное явление близкого к «благородным безумцам»героям мировой литературы, таким как Дон Кихот, князь Мышкин.
 В тоже время, Авдий страдает об посмертной участи Христа, для которого не находится места в материалистической современности.
«Бедный мой учитель» сокрушается он . «Ты пойдешь на крест, на мученическую смерть, они же потом над Тобой надсмеются. ….будут издеваться над тщетою Твоей спустя тысячелетия, когда материалистическая наука, не оставив от веры в Бога камня на камне, объявит небылицей все, что с Тобой было». Отождествление с Христом помогает Авдию стать христоподобным в ситуации искушения, столкнуться с наркоторговцем Гришаном, дьяволом в человеческом обличии, паразитирующим на духовном безверии народа и предлагающим провести людей в рай с «черного хода» ,  то есть одурманить наркотическим дурманом.
Эта схватка равных, в ходе которой, один будет нести свой крест, а другой – творить зло в саморазрушающемся материалистическом мире без духовных основ и Веры.
«Человеку так много насулили со дня творения, каких только чудес не наобещали униженным и оскорбленным: вот царство Божье грядет, вот демократия, вот равенство, вот братство, а во тсчастье в коллективе, хочешь - живи в коммунах, а за прилежность вдобавок ко всему наобещали рай. А что на деле? Одни словеса!».

Если Авдий и борется, то прежде всего с» религиозным догматизмом», этот мотив присутствует и в « Исповеди» М. Горького.
Отстав от одного берега герой так и не причалил к другому, «зажатый» между двух «жерновов»: догматами церкви и научного атеизма, он чает спасения мира в силе живого учения, которое по его мнению должно соответствовать этическим идеалам христианства , но воплотиться в формах соответствующих познанию человеческого духа.
Мотив сакральной жертвы «героя – мученика», прославляемый Ч. Айтматовым, в « Плахе» принципиально отсутствует в повести « Исповеди» М. Горького, где автору не нужен культ личности, даже героической , хотя Матвей отзывается о христовых мучениках с почтением , но в повести, главным мучеником, Горьким признается сам народ.» Великомученик велий, чем все, церковью прославленные, -- сей бо еси бог, творяй чудеса».
 Тема « Богостроительства» раскрывается через мотив «возвращения Иисуса Христа через богочеловечество».
Пройдя искушение мертвящим индивидуализмом неверия от ницшеански настроенного лжемонаха , дворянина Антония, после долгого странствия по богомольной Руси, Матвей встречает своего , ангела благовестия Иону по прозвищу Иегудиил, бывшего священника, расстриженного за еретические мысли. Именно Иегудиил открывает Матвею правду об Истинном Боге богостроителе. «Богостроитель -- это суть народушко! Неисчислимый мировой народ! …Народушко бессмертный, его же духу верую, его силу исповедую; он есть начало жизни единое и несомненное; он отец всех богов бывших и будущих!» Именно объединение трудового народа является для Горьковских героевидеологов: старца Ионы, рабочего Михаила синонимичным по смыслу второму пришествию Иисуса Христа –истинно народному Богу, созданным его волею. Любая героическая личность, есть рупор воли народа, а сам Бог – есть Сын Духа человеческого, такое на первый взгляд понимание сущности фейербаховского Бога соседствует с представлениями о Боге у русской секты духоборов, для которых Бог проявляется в чувствах таких как : "Отец-Бог - память; Сын-Бог -разум; Дух-Бог -- воля. Бог-Троица - един". 
«Богостроительство» наряду с социальным толкованием трудового народа, имеет и философско-аллегорическое толкование, это значит – совокупность всех творческих людей земли бесконечно ищущих правду.
Но «…люди делятся на два племени: одни -- вечные богостроители, другие -- навсегда рабы пленного стремления ко власти над первыми и надо всей землей. Захватили они эту власть и ею утверждают бытие бога вне человека,  бога -- врага людей, судию и господина земли.
Исказили они лицо души Христа, отвергли его заповеди, ибо Христос живой -- против их, против власти человека над ближним своим!»
 В широком смысле это мотив противопоставления носителей идей царству духа и царству кесаря.
 Мотив «возвращения Иисуса Христа через богочеловечество» также присутствует в и в романе «Плаха».
«Не я, кому осталось жить на расстоянии перехода через город к Лысой горе, приду, воскреснув, а вы, люди, пришествуете жить во Христе.
Так трансформировалась идея Вл. Соловьева о богочеловечестве.
Мысль о совокупности человечества, как об одной из ипостаси Бытия Божьего говорится и в романе «Плаха», где устами Иисуса из сна Авдия , без сомнения являющимся альтер эго самого Авдия.
«... все люди, вместе взятые, есть подобие Бога на земле.
И имя есть той ипостаси Бога - Бог-Завтра, Бог бесконечности, дарованной миру от сотворения его».
 Противопоставление царство духа - царству Кесаря, у Ч .Айтматова отражено в диалоге между вульгарным материалистом Понтием Пилатом и Иисусом Христом.
«Или же ждать надо, слепо веря? И что это даст? Какая в том польза?»- спрашивает Пилат.
«…ты мыслишь грубо, по-земному, как учителя твои, греки. К тому же мы с тобой уж очень разные - как вода и огонь», отвечает Иисус не понимающему его учения, алчущему земной власти Пилату, который
удивляясь вопрошает.
« Если ты вознамерился таким способом воцариться над народом израилевым, я тебя не одобряю, но я тебя пойму. Но зачем же ты вначале рубишь сук, на котором собираешься сидеть? Как же ты станешь кесарем, если ты отрицаешь власть кесаря?
Для Ч. Айтматова, как и для М. Горького к царству кесаря относится и официальная Церковь. « И если уж на то пошло, запомни: догматизм - первейшая опора всех положений и всех властей», наставительно замечает еретику Авдию, Владыко Дмитрий с иронично прозванным мирским прозвищем - Координатор.
« но можешь быть уверен:.мир научит тебя слушаться, ибо там существует насущная необходимость -добывать себе кусок хлеба. И эта
необходимость до сих пор повелевала жизнью миллионов таких, как ты..», саркастически предостерегает тот же координатор.
В целом противопоставление свободы человеческого духа и властного идеологического догматизма характерно для философии Бердяева.
***
 В финале повести « Исповедь « М. Горького, понимается в литературоведение по-разному, например: Пименов В. Ю, считает, что исцеление во время крестного хода неходящей девушки- инвалида, надо понимать аллегорически, как исцеление находящегося в инвалидном состоянии народа, но можно трактовать исцеление в духе Николая Федорова и его философии, где соединенное вместе человечество сможет творить чудеса и даже победить смерть.
В заключении повести « Исповедь», Матвей ощущает в себе стремление поглотить весь мир, как он поглотил его.
 ***
В финале романа «Плаха» Ч. Айтматова, герой третьей части книги ,Бостон, после трагической гибели собственного сына и убийства им заклятого врага, постигает Откровение, что каждый человек есть микрокосмос, способным вместить Вселенную, и уничтожая что либо в мироздании, мы прежде всего уничтожаем себя.
Эта способность представить весь мир, как неотъемлемую сущность человека, является ключевой идеей произведения «Плаха», и может быть той самой новой философской формой Бога , которую, так искал Авдий.
Без сомнения финальные мотивы макрокосмоса и микрокосмома повести Горького, являются оправданием всеобщей человеческой веры , способной творить жизнестроительные чудеса. Ради оправдании личной , но понимаемой, как всеобщей и объединяющей людей веры погибает на «плахе» Авдий Каллистратов.
***
 Сопоставив повесть М. Горького «Исповедь» и роман Ч. Айтматова «Плаха», как произведения, относящиеся к одному философскому метажанру, близкие по основной тематике и целевой установке оправдание Веры, как одного из прекраснейших созидательных человеческих чувств, произведения, тем не менее резко различаются по настроению и ключевой авторской идеи.
 Можно отметить, что отображенная в повести «Исповедь» оптимистическая идея финала соотносится с праздничной атмосферой благовеста – слияние человека с коллективом, способного к чудотворчеству, мы можем противопоставить повесть Горького, трагические судьбы героев романа «Плаха», способных взять на себя ответственность за все мироздание.
У Горького - все в ответе за каждого, у Ч. Айтматова- каждый за всех.
Вера в коллектив у М. Горького противопоставлена личному нравственному совершенствованию отдельных людей, желающих или тоскующих по духовному единству.