Пеньки

Пеньки
   Участковый Быля, упитанный жирком и самолюбием, тупо смотрел на группу парней с весёлыми лицами, в приличных спортивных костюмах, стоявших за углом дома в небольшом редком подлеске.
   Раньше он был густой, плотный и почти непроходимый (дремучий), так что зайти в него было трудно, как и выйти, а если кто и забегал по неожиданно схватившей нужде, то выползал весь оцарапанный, в колючках и в крови. Зато ягодный какой был. 
   Вырубку его начали, когда стали прокладывать широкополосную дорогу по двухколейной старой от Москвы до города Домодедово. Жизнь прежняя отлетела, кое – где словами зацепилась, а новая, словно грязным потоком хлынула.
    Подойдя поближе, Быля увидел разбросанные пивные бутылки, шприцы с засохшей кровью, кусочки ваты...
- Так, - сказал он, поправил мундир и голосом со стальными нотками, которые, по его мнению, должный были сыграть решительную роль, бросил, - почему не на работе?
- Это Вы кому, - ответил высокорослый парень по кличке Шпала, сидевший на большом обросшем толстым мхом пеньке с отваливавшимися кусками потрескавшейся коры, который остался после сруба, огромного одряхлевшего, трухлявого дуба. Издали пенёк казался сказочной массивной человеческой головой   только без черепной коробки.
- Пеньки вы. Почему не работаете, - повторил Быля.
   Шпала весело посмотрел на него. Остальные хохотнули.
- А нет такого закона, который обязывал бы нас работать, - небрежно отщёлкнул, слегка пританцовывая, Шпала. - Право на труд мы имеем, - он махнул рукой.
- Имеем, - заголосили окружающие.
- А вот обязанности работать нет. Свобода. – Он выбросил руки вверх, прищёлкнул пальцами. - Государство отвязало нас от тяжелого, непосильного, крепостного труда.
- На Украине война идёт. Нациков бьют, а вы?
- Что мы? У нас армия есть. Президент. Они нас защищают. Зачем нам в драку лезть. Без нас хватает.
   Быля растеряно потоптался.
- Пьём, колемся, - сказал он.
- А ещё участковый, полиция, - сплюнул Шпала, - а не знаешь, что и такого закона нет, который запрещал бы пить и колоться. Уголовная ответственность отсутствует, а так административная. Чепуха.
- Я сейчас вызову наряд, чтоб вас забрали.
- За что забрали.
   Шпала танцующей походкой подошёл к Быле и. лихо козырнув, вытянулся в стойку.
- Докладываю Ваше Величество, - гаркнул он. - Мы не дерёмся, не хулиганим, не орём, сидим спокойно не на лавочках в алле или площади, а на пеньках, рассказываем анекдоты. Примыкай, послушаешь. Только не читай нам мораль, - Шпала скривился, -  что не работать это не хорошо, пить тоже не хорошо, колоться плохо. Мы парни мирные. Морды у нас чистые, непобитые. Стриженные, выбритые. Даже одеколоном пахнут. Понюхай. – Быля чуть не потыкался в Щпалу, но спохватился. - Когда ломка наступает и кажется, что подыхаем, государство побеспокоилось о нас. В посёлке Шахово наркологическая больница. Мы быстренько туда. Отказать не имеют права. Принимают.  Курорт. Постель, еда… Бесплатно. Врачи. Мёдсестры. «Разрешите в Вашу ручку укольчик сделать». Почему и не разрешить после такой вежливой просьбы. И мир другой не тот, что твой дерюжный. Полежим там столько, сколько понравится, чтоб ломку сняли и на волю. Удерживать насильно нарушение закона. У нас одни права.
- Посадить бы тебя, и стая твоя разбежалась бы.
- А за что меня сажать. Наркотиками не торгую. В карман вы мне их не подбросите. Я их зашил
- Так ведь когда- то и концы отдадите.
- Это же когда – то, а не сейчас. Знаешь притчу о кумовьях. Слушай.
   Три кума.
   И позвал один кум своих двух соседей кумовьев, расстегнул рубашку и показал грудь, а она вся в тюремных наколках.
   И снял второй кум плащ, показал ему мундир, а он весь в орденах и медалях.
   И провёл третий кум по лицу, а на нём Смерть написано.
- Понял. - Шпала встал с пенька, пнул его носком кроссовки, поелозил по нём, счищая грязь с подошв, растоптал мелкие пробивающиеся зелёные ростки.
- Не трогай пенёк. – сорвался Быля. - Он хороший, и дуб хороший был. Какая  - то зараза спилила его. Если бы кто влез на него до самой верхушки, то увидел бы весь город. Выше Останкинской башни. Я когда пионером был – лазил. Сейчас, - грустно вздохнул Быля, -  пионеров нет, а вот такие, как ты есть. А ты был в Останкинской башне?
- В конторе лизоблюдства и брехунов. Там наших братьев полно.
   Шпала, ухмыльнувшись, посмотрел на Былю. Послышался шорох. Из кустов выполз человек. Грязный, оборванный, патлатый.
- Братцы, - прохрипел он, - уколоться нужно.
- Да где же мы возьмём тебе, - отрезал Шпала. – Ползи назад.
   Человек скрылся.
- Вот такими станете и вы со временем, - сказал Быля.
  - Не станем, - бойко ответил Шпала. – Мы меру знаем.  Ладно, брат - пионер, иди своей дорогой. Не стой над душой. Пошли парни. У нас делов сегодня много.
- Что за дела, - буркнул Быля.
- А оно тебе надо?
   Быля перешёл перекрёсток и увидел мужика, который шёл по дорожке с банкой пива и на ходу пил.
- Стой, - заорал он. – Ты нарушаешь общественный порядок. Пьёшь в общественном месте пиво. Накажу.
- Да я командир освежиться.
- Если освежиться, то иди вон в тот подлесок, там пенёк садись на него и пей. Тьфу, зараза, что он прицепился этот пенёк, а всё из – за таких, как вы.
   Быля полез в карман за ручкой, расстегнул дипломат, но, вспомнив слова начальника полиции с пьяными не связываться, поостыл.
- Чёрт с тобой, - сказал он. – Отпускаю. В следующий раз закачу по полной программе. Пятнадцать суток.
- Наказать меня может только суд, - усмехнулся мужик. – И свидетели нужны. А где они.
   Быля осмотрелся. Пусто.
   Дорогой его мучила мысль.
- Это что же выходит, - бормотал он. – Мундир есть, погоны, звёздочки, даже пистолет, деньги получаю, а власти никой.