Включи мозг! продолжение 9

В университет Маша пришла в пол шестого утра. Петрович открыл ей дверь и сказал, что триста восьмидесятая аудитория опечатана и мыть ее не надо. Маша на автопилоте вымыла всю остальную свою территорию и не спеша, подошла к комнате техперсонала. 
– Да как я у нее спрошу? – спрашивал у кого-то взволнованный женский  голос.
– Что значит, поищи еще раз? Где там спрячешь? – голос помолчал.
– Не говорила! Не спрашивала! Да не знаю я! Там перчатки ее были, может на улице перчатки вытаскивала и конверт выпал. Может, и не заметила? Да плюнь ты на эти деньги. Забудь. Не велика сумма.
Маша на цыпочках отошла назад, поднялась на второй этаж по центральной лестнице. Посидела на подоконнике  и снова спустилась вниз. Валерия Марковна протирала столешницу конторки. В комнате за столом сидела, Валентина Владимировна и пила чай.
– Ой, Машенька, закончила уже? Слышала, что у нас тут вчера приключилось?
Маша кивнула головой.
– Как там Димка? Есть ли какие новости?
– Ничего не знаю. Я только что пришла. Велено всем к девяти собраться. Следователи придут. И тебе тоже надо быть.
– А мне то, зачем? – удивилась Маша. – Меня вчера здесь не было.
Прозвенел звонок, и в комнату вошла Валерия Марковна.
– И чего он на это окно полез? – озабоченно спросила она. Я ведь первую раму на верхний шпингалет закрыла. Шваброй поддела и закрыла.
Она, как обычно, налила Маше чай, подсунула кусок домашнего пирога, отрезала кусок себе и уселась напротив.

Сергей Константинович опять увел Машу в библиотеку. Оказывается, у Димки в руке была зажата нижняя часть уличного термометра, вырванная из рамы окна с кусочком дерева и торчащим из него шурупом. Вероятно, когда-то, на окне, со стороны улицы был закреплен термометр. Его нижняя часть представляет собой полый, пластиковый цилиндр, в котором, вероятно, закреплялась стеклянная колба термометра. Так вот в этом цилиндре был обнаружен точно такой же пакетик с белым порошком, как и в Машином конверте. Его содержимое пока не известно. На пакетике никаких отпечатков пальцев не обнаружили. На цилиндре только Димкины отпечатки. На раме окна, на ручке, на подоконнике нашли много разных отпечатков. Но Машиных среди нет, что странно, ведь она моет эту аудиторию. Почему она стерла свои отпечатки?
– Да ничего я не стирала, – возмутилась Маша. – Я всегда все мою в перчатках. Откуда там могут появиться мои «пальчики»?
Следователь опять расспрашивал Машу о системе получения и сдачи ключей от аудиторий. Спрашивал, часто ли это окно было открыто? Кто его открывал? Кто его закрывал? Почему в соседней аудитории для проветривания открывают форточки, а в этой аудитории окно? Давала ли Маша кому-нибудь ключи. Терялись ли у них ключи? И еще миллион вопросов, на которые Маша не знала ответа. Потом пришел уже знакомый кинолог с собакой Лизой и они, все вместе пошли в триста восьмидесятую аудиторию. Следователь пригласил понятых, двух женщин, работниц библиотеки. Лиза быстро оббежала огромную аудиторию и нашла шесть пакетиков с белым порошком! Все были поражены. Опять пришла эксперт Лиза с чемоданчиком, и еще один мужчина с чемоданчиком, и еще один следователь. Потом пригласили заместителя ректора по хозяйственной части, и второй  следователь беседовал в библиотеке с ним, с Машей и с Валерией Марковной. Потом опять собака Лиза обнюхала Машину кладовку и Машины вещи, но ничего не нашла. Второй следователь сказал, что это ничего не означает. Может Маша все пакеты с порошком уже разнесла по университету. И он предполагает, что Маша делает закладки, когда моет аудитории и не запирает эту аудиторию. Только делает вид, а запирает ее утром, когда приходит мыть спортзал. Может у нее есть второй ключ от этой аудитории. Наверняка у нее есть сообщник. Маша плакала так, что потеряла сознание. Давид Давидович на руках отнес ее в комнату вахтерш и вызвал для нее скорую помощь.
– Это все нервы, – резюмировала врач. Девочке надо лучше питаться и чаще бывать на свежем воздухе.

Следующие две недели прошли как в тумане.
Второй следователь, Иван Иванович, вызывал Машу на допрос два раза.  Задавал одни и те же вопросы. Пугал уголовной ответственностью. Интересовался, откуда в базе есть  Машины отпечатки пальцев. И всячески демонстрировал свою уверенность в том, что именно Маша – основной распространитель наркотиков в университете. 
Степан придумал для бабушки историю про свою фирму, чтобы бабушка не волновалась за Машу.
Приближалась сессия, конкурс «Алло, мы ищем таланты», где Маша должна была танцевать вместе с Юрой. Сил не было. Нервы были на пределе.
Маша хотела отказаться от всего: от учебы, от работы, от танцев. Но Давид Давидович в каждый день лично интересовался ее здоровьем. Вместе с Юрой, уговорил ее принять в конкурсе талантов и зарезервировал для нее, в общежитии, красный уголок на один час для ежедневных репетиций.
Брат постоянно предупреждал, что, бабушка не должна ничего знать о ее проблемах. У бабушки больное сердце. Бабушку нужно беречь.
– Не надо лежать и глотать слезы, – говорил Степан. – Вставай и делай все потихоньку. И отвлечешься, и дела какие-то сделаются. И не вздумай рыдать при бабушке!
И Маша старалась. День заполняли лекции, тренировки, занятия в читальном зале. По вечерам репетировала с Юрой танец, ровно в десять вечера выходила с ним на крыльцо дышать свежим воздухом. Они обнимались, целовались, прощались и, в пять утра Маша бежала в университет на работу. Теперь она все мыла по утрам. На разговоры с Викторией Марковной времени не было. Сессия неуклонно приближалась. Сергей Константинович не звонил и к себе не вызывал.

Юра выпросил в Доме офицеров и принес для Маши чудесное, брусничного цвета, платье и танцевальные туфли. Платье Маше не понравилась, в нем она чувствовала себя практически голой. Сильно скошенный подол полностью открывал одну ногу. Шелковистая невесомая юбка, состояла из отдельных нитей, которые разлетались по сторонам при каждом повороте. Но бабушка платье одобрила. Постирала, пришила недостающие блестяшки на лиф и подогнала платье Маше по фигуре.
– Красавица! Бабушка улыбалась, собирала волосы у Маши на макушке и неотрывно смотрела в зеркало на внучку. Маша крутилась перед зеркалом и кружила бабушку в вальсе. Дома было тепло и, по-новогоднему, радостно. Нарядная елка мигала разноцветными огоньками гирлянды, запах мандаринов перемешивался с запахами пирогов.
–  Сдам сессию, и все каникулы буду спать! – мечтала Маша.
– Нет. Сдашь сессию, и все каникулы будем готовить тебе лыжную форму и гардероб на весну, – возражала ей бабушка.
– Хорошо. Хорошо, – соглашалась Маша. Мы все успеем.

Конкурс талантов прошел на ура. Кураторы групп волновались больше своих подопечных. Давыд Давыдович подарил Маше чудесные розы и коробку конфет. Долго тряс руку Юре и жаловался, что группа в этом году у него какая-то пугливая. Волейболисты из сто одиннадцатой группы пели частушки. Баскетболисты танец маленьких лебедей танцевали. Во всех группах есть таланты, а у него одна Маша.
Степан пришел на концерт с Леной, заснял почти весь концерт на камеру и теперь, по вечерам бабушка смотрела, как танцует ее внучка.
 
В общежитии, по вечерам, в комнате было довольно тихо. Старосты Алька и Алка оказались жуткими зубрилами. Другие девочки, глядя на них, тоже усердно готовились к зачетам, обложившись учебниками и записями лекций. Маша закутывалась в одеяло, одевала наушники и читала, читала, читала.
– Нет, я никогда не сдам эту чертову физиологию, завывала Наташка и уходила на сайт знакомств.
– Пол года учимся, и ни одного кавалера, – жаловалась она кнопкам компьютера и разглядывала фото красавчиков из сети.

Перед зачетом по педагогике Степан посоветовал Маше идти на зачет в спортивном костюме. Типа, она после тренировки, вся занятая. Аида Гобасовна очень любит организованных, живущих по плану студентов. Вопросов к зачету было всего пятнадцать, а вот конспектов работ великих педагогов надо было предоставить аж тридцать пять.
Еще в октябре, когда только начались первые лекции по педагогике, брат посоветовал Маше не пропускать лекции и семинары Аиды, сидеть на  первой парте, все конспектировать и обязательно ставить на полях дату этой лекции. Слушать Аиду было невыносимо. На лекциях она начинала рассказывать про различные педагогически случаи из практики студентов, рассуждать о возможных и невозможных вариантах решения той или иной педагогической проблемы. Пускалась в размышления по теме лекции, попутно уточняя, какие труды классиков педагогической мысли надо законспектировать по данной теме и на какие вопросы надо найти ответы у этих классиков. Именно эти вопросы надо было записать и обязательно найти на них ответы. Именно эти вопросы она будет задавать на будущем экзамене. Она сама вела учет посещаемости, никогда не ставила промежуточные оценки на семинарах и вызывала жгучее желание придушить ее.

Маша приноровилась конспектировать труды великих педагогов во время ее лекции. Забегала в библиотеку перед лекцией, брала нужные материалы, и, прямо во время лекции тупо списывала по две-три фразы из каждого абзаца. В пол уха слушала рассуждения Аиды и старалась успеть за время лекции написать все конспекты.
В понедельник на третьей паре была лекция Аиды, а потом тренировка по легкой атлетике. Перемена была длинная, многие студенты успевали пообедать в столовой.  Маша, заперлась в своей каморке, переоделась в спортивный костюм, съела бутерброд, выпила остатки кофе из термоса и заскочила в библиотеку за очередными педагогическими опусами для конспектирования. Народ не спеша заполнял аудиторию. Маша полюбовалась на новенькую зачетку, в которой уже красовались два зачета, полученные сегодня на первой и второй паре. Зачеты получили многие, но вот два зачета получили единицы,  и Маша была горда собой. Душа пела и кружилась в вальсе, как в пятницу, на конкурсе талантов. Маша подвинула к себе тетрадь для конспектов, крупно вывела сегодняшнюю дату.
- Ой, Машка, в коридоре вывесили огромную стенгазету про конкурс и там фото, как вы танцуете. Чашкина уселась рядом и сразу уткнулась в телефон. – Наш Давид Давидыч довольный такой, рядом стоит. – Вот я сняла, посмотри! – Чашкина листала фото в телефоне.
– Отстань, – отмахнулась Маша. – Меня и так теперь каждая собака знает.
– Так это же хорошо! Меня тоже стали узнавать после последних соревнований и зачет по легкой атлетике сегодня автоматом поставили. Теорию даже не спрашивали. Смотри! – Наташка горделиво показывала зачетку.
– Молодец! Поздравляю! А у нас тренировка на четвертой паре, тоже мечтаю получить автомат. Но Наташка уже ее не слушала, листала что-то в телефоне, и Маша принялась за конспекты. Выбрала самую тоненькую книжицу, старательно переписала название работы, имя автора и почти закончила конспект, когда почувствовала невероятно приятный запах.
– Потрясающие духи, – проговорила она, записывая последнее предложение.  Подняла голову и обомлела – напротив их стола стояла Аида. Собственной персоной. Аида Гобасовна никогда не подходила к столам студентов во время лекций.  Всегда сразу проходила к кафедре и вещала оттуда. Степан предупреждал Машу, что Аида не любит красивых студенток и просто не переносит, если видит у себя на занятиях влюбленные парочки. Аида польщено улыбнулась,  – Это Вы на конкурсе вальс танцевали? Где же Ваша короткая юбка, почему сегодня спортивный костюм?
 От неожиданности, Маша не знала, что ответить: – Юбка только для танцев. А после лекции тренировка. Но Аида ее не слушала:  – Чем занимаетесь? Она бесцеремонно взяла Машину тетрадь и принялась ее листать. – Это Ваши конспекты? Маша судорожно кивнула.
– А почему на перемене?
– Так пока время есть, – начала Маша. В это время зазвенел звонок, и запоздавшие студенты торопливо рассаживались по местам.
– А это что? Аида листала вторую тетрадь.  Мои лекции?
Маша опять судорожно кивнула. Лекции были куцые. Дата, тема, несколько предложений, рекомендуемая литература и контрольные вопросы. На некоторые вопросы ответы были записаны, но не на все.
– Интересно, – Аида изучала зачетку. – И давно Вы танцами занимаетесь?
– С пяти лет.
– А ваш партнер?
– Тоже с пяти.
– Вы вместе танцуете с пяти лет?
– Нет, у него была другая партнерша. Мы тут случайно столкнулись. Он на втором курсе учится.
В ушах звенело, голова уже кружилась от запаха духов.
Аида отошла на два шага назад и всем громко объявила: – Сегодня, последняя наша встреча перед зачетом и экзаменом. Зачет в следующий понедельник в девять утра. Экзамен сдаем группами. Первый экзамен двадцать пятого декабря. Приглашаю всех, кто подготовится. Следующие две группы после Нового Года. А сейчас, автомат получат все, кто сможет предъявить мне свои конспекты первоисточников и записи моих лекций.
Народ зашумел, заволновался, а Аида взяла Машину зачетку и записала в нее зачет с сегодняшней датой и пятерку за экзамен за двадцать пятое декабря. Маша онемела.
– Разрешите, я возьму Ваши конспекты первоисточников. Почитаю. Освежу в памяти. Аида выжидательно смотрела на Машу. – Я их верну Вам после каникул.
Маша растерянно кивнула, прижала зачетку к груди и прошептала:  «Спасибо».