Пещеры Глава 5 Наимудрейшии. Потайная комната

          
                5. Наимудрейшии. Потайная комната.
   
      Феа поднимался  по лестнице в Зал Внутреннего Совета мимо возбуждённых, громко обсуждающих, яростно  спорящих, сородичей. Кое-где дело даже дошло до потасовок, но дежурные стражи порядка быстро успокаивали несдержанных граждан. Он не мог не заметить обжигающий взгляд Курши, печальные, заплаканные глаза Мери  и озадаченные  и встревоженные её малышей. Удручение и недоумение, неловкость, ловил он в поспешно отводимых от него взорах тех, кто явно надеялся на хотя бы минимальные разъяснения, если уж не прозвучал его явный протест. Ведь именно ему они поверили и поддержали, когда решили оставить найдёнышей в своём обществе. Феа было не легко ощущать это, - тяжесть навалилась на плечи, голова невольно клонилась долу, но выхода не было, вернее он был, но только один, и этот выход сейчас - в Зале Внутреннего Совета.
      За не слишком плотно прикрытой, уходящей почти под самый  потолок, массивной дверью, слышались  возмущенные голоса Крила и Грона, изредка вступал повизгивающий фальцет Вирта, шелестел и осторожно вкрадывался Барнаба, выбрасывал одиночные реплики Теса и молчал Брит.
Феа вошел в зал так тихо, что его  увидели только, стоящие к нему лицом,  Крил, Грон и Брит. Додж стоял к двери спиной и на всё отвечал спокойно и размеренно.
      -Наимудрейшии  были осведомлены обо всех событиях, происходящих в стране. Им был известен анализ этих событий, который он, неоднократно, представлял им. Они не вправе обвинять его в том, что он выступил со своим  пониманием событий, и что это нашло отклик у большинства боа.
      Крил прервал этот монолог.
      -Ты прекрасно знаешь, что мы не были согласны с твоим анализом событий, и ты не имел права выносить его на Совет. Во всяком случае, у нас были основания подвергать его сомнению.
      Додж криво улыбнулся.
      -Я что - то не припоминаю, чтобы в Правилах  было написано, что Наимудрейший не является гражданином страны и не имеет права высказывать свои соображения на Совете.
      -Существуют Правила этики,  - возразил  Грон.
      -О, но они столь туманны, что вам вряд ли удастся выдвинуть против меня сколь - нибудь вразумительное обвинение, - игриво раскланялся Додж.
      -Да к тому же - я в большинстве. Спросите у своих коллег, согласны они со мной или нет, и знали ли они,  какие аргументы мною двигали? Уверяю вас, я действую только на благо страны.
      В зал упала тишина. Всё встало на свои места и для нескольких Наимудрейших не осталось сомнений.
      -Ты главный зачинщик заговора и вовлёк в него Наимудрейших.
      Голос Феа прозвучал как звук обрушившейся скалы. В кратчайший миг картина приняла чёткие очертания, - по одну сторону стояли Крил, Грон, Теса, по другую, слегка  прячась за  Доджа, но так, чтоб не совсем потерять достоинства, - Вирт, Брит, Барнаба, и если мотивы первой группы были определены и были общие, то мотивы второй группы были явно не однородны. Слабости  - подумал Феа,  - у каждого свои слабости.
      -Ладно, Додж! Каждому из них ты посулил личную выгоду. Они сделали свой выбор. Я не буду тратить сил на то, что исправить нельзя, но я предъявляю тебе ультиматум. Вы не изгоните найдёнышей, а отправите их в свои племена, и сопровождать их в этом пути буду я.
      Ты ведь  наметил свой следующий шаг, пройдоха. Я облегчаю тебе задачу, - сам предлагаю себя в кандидаты на переход в мир духов.
      Старый  Феа улыбался широкой, довольной, слегка насмешливой, улыбкой, чем поверг всех находящихся в зале в явное замешательство. Только на лице Доджа  промелькнул испуг - подозрение в подвохе. Он не мог недооценивать ум и знания Феа, но предложение было столь заманчиво….. Ведь главное, что его не будет здесь, и он не помешает его планам стать единовластным правителем  страны. А там….., о, что было там.....
      Феа  не мог больше ничего сказать, и он не мог ничего объяснить. Единственное, что он себе позволил, был взгляд одобрения в сторону своих единомышленников, -  они должны ему поверить, должны.
      Окончательный ответ Внутреннего Совета будет оглашен  утром, когда Капл засверкает в полную силу. У боа, в одночасье лишившегося спокойной и размеренной жизни, оставалось мало времени для сборов. Все понимали, что он уйдет с найдёнышами независимо от того, какое решение вынесет Совет. Фактически, он пытался  придать пристойный вид неблаговидному, если не говорить больше, поступку своих соплеменников.
      Наистарейший боа, выйдя из Зала Внутреннего Совета, внимательно огляделся и, убедившись, что вокруг никого нет, не стал спускаться к выходу. Прежде чем уйти, ему нужно было кое-что  проверить.
      Он поспешно стал подниматься в самый верхний зал, который по своей архитектуре был аналогом зала-амфитеатра,  но находился под потолком  замка и представлял собой  огромную библиотеку. Библиотека поражала воображение любого, даже не сведущего в этом деле, своей грандиозностью. Другое слово трудно было подобрать к тому, что открывалось взору. Вдоль всей, опоясывающей внутренний контур, спирали  террасами были расположены стеллажи с фолиантами. Книг было такое множество, что  прочесть их все, даже бессмертному было бы трудно, не говоря о простых боа, которые хоть и посещали библиотеку, но скорее по необходимости, чем по собственной охоте. По центру, рядами, стояли столы с множеством приставленных к ним  удобных, мягких  кресел. Усевшись в одно из них и погрузившись в чтение  или  письмо, вы  обретали истинное уединение. Это было царство Наимудрейших, Мудрейших и Мудрых. Не будем перечислять тех, кто ради службы или внезапной прихоти всё же решался перешагнуть каменный порог этого зала. И в этой нерешительности и робости не было ничего удивительного, потому  что зрелище не только восхищало, но и подавляло своим величием. Одни, испугавшись, сразу и навсегда отказывались от попытки осилить все эти книжные премудрости. Другие вгрызались в книжную твердь, монотонно отвоёвывая крохи накопленных знаний в надежде постичь всё - преглупейшая идея. Третьи просто получали удовольствие, вырывая кусочки и смакуя  их в своё удовольствие. Для Наимудрейших и их помощников это было местом работы, так же как и  лаборатории, расположенные ниже. Но не думайте, что все эти накопленные знания представляли достояние, добытое одними  боа. Наибольшая и существенная часть библиотеки досталась боа от тех, кто жил здесь до них. До сих пор лучшие умы водного племени пытались расшифровать письменность их предшественников  и, скорее всего, это был не один народ. Этот вывод  напрашивался сам собой, так как стеллажи хранили фолианты  с совершенно различными образцами письменности. Какая мудрость нашла своё изложение в них? Какие преимущества могла она дать боа? Увы! Фолианты оберегали свою тайну. Время  открытий не пришло. Может оно затерялось в этих томах, может играло в прятки с боа, а может сами боа не созрели для  этих знаний? Или "СО" не допускал их к ним? Но тот, кто не делает попыток, никогда не удостоится милости "СО", и боа не сдавались.
      Зал был пуст. Феа на это и рассчитывал. После такого бурного Совета вряд ли кому-то взбрело бы на ум пойти в библиотеку. Феа легко взбежал по лестнице до последнего ряда и прошел по нему какое-то расстояние, не заметив никаких перемен. Книги лежали всё также, в той же последовательности, и пыль на них была такой же старой, как и они сами. Он остановился возле одной из плотно заставленных полок. Феа знал, - только он один из всех боа может открыть эту дверь. Вынув одну из толстых книг, он просунул лапу в образовавшуюся щель и приложил её к ему одному известному месту. Прошло некоторое время, прежде чем он услышал характерный щелчок и несколько нот странной мелодии. Феа отодвинулся. Стеллажи раскрылись, стена ушла вглубь, и открылся вход в маленькую, потайную комнату. Он вошёл. За его спиной всё встало на свои места, будто  никто и никогда не нарушал покоя этих старых стен. Но так было только снаружи, внутри же комнаты начались преображения и звуки заскользили в величественном мотиве. Пространство стало округлым, и если бы не массивный, овальный, каменный стол на единственной ножке, занявший его центр, из которого вырастали семь совершенно разных по стилю, форме и цвету кресел, - невозможно было бы определить, где находится верх и где низ. Над ними, чуть поблёскивая и излучая матовый, приглушенный свет, повис Капл, - жемчужина, похожая на падающую слезу. Стол из прозрачного, чёрного камня был разделён на семь, нечётко очерченных, сегментов, и внутри каждого сверкал объемный орнамент из линий строго определённых цветов, и эти причудливые узоры жили, дышали, менялись и перетекали в, плетённые из этого изменчивого рисунка, кресла, своей необычностью, удивительными,  фантастическими, совершенно не симметричным формами, поражающие воображение ещё более чем стол. Прозрачные, просвечивающие, переливающиеся оттенками, камни таких размеров, чистоты и красоты в стране боа не встречал никто. Может, они были из дальних пещер? Стоило Феа сделать один шаг вперёд, как Капл вспыхнул  ярким светом. Вырвавшийся из него луч упал на старого боа, и тот стал голубовато-серебристым и светящимся. Кресла закружились вокруг стола, и перед  Феа остановилось, повернувшись и как бы приглашая присесть, одно из них, удивительной голубизны, местами переходящей в глубокую синеву с ветвями серебристых прожилок. А перед креслом стоял уже не Феа, а незнакомец в серебряных сандалиях, в серебристо-голубом одеянии, опирающийся на серебряный жезл, на кончике которого горел голубовато-серебристый камень.
      Преображение завершилось и, если верить легендам, то по всем признакам, этим незнакомцем должен был быть один из тех, чьё имя не произноситься.
Он поспешно сел, и кресло, сделав полукруг, повернулось, пододвинув его к столу. Перед ним, в изящных, дорогих переплётах, лежали три книги: Книга Магии, Книга Летописи Времён,  Книга Судеб. Книга Летописи Времён была открыта, - открыта на чистой странице.
;