Берсерк ч. xxxiv Сотканный из лунного света силуэт

Удар был чудовищной силы. Настолько, что Хэсбир едва устоял на ногах, краем глаза успев взглянуть на белого волка, уже схваченного за горло Балором, но вцепившегося задними лапами в его грудь. Берсерк парировал нанесенный сверху рубящий удар, почувствовав едва ли не явственно стон «Милосердного». Где-то на краю рассудка, уступившего место рефлексам, промелькнуло: «Выдержит ли меч второй удар?».
Тот не заставил себя ждать: резко, уводя оружие вниз, по дуге, даннакр атаковал, попытавшись вспороть живот Хэсбиру. Осознавая, что «Милосердный» не успеет остановить несущую смерть сталь, берсерк откинул тело назад и, потеряв равновесие, рухнул на лед, сумев откатиться вправо. Удар пришел в пустоту. Однако даннакр не собирался проявлять благородство и давать возможность Хэсбиру встать на ноги.
Ударом кожаного сапога – точь-в-точь такого же как у берсерка – он попытался выбить оружие из его руки, но подошва, с налипшим на нее снегом, только вскользь коснулась кисти.
… Почему именно ночью? И еще в свете такой огромной – можно даже сказать: неестественно огромной – луны?
Эти, в общем-то, очевидные, вопросы и в голову Хэсбиру не пришли. Как и сомнения. Точнее, они были, но, наученный контролировать мысли и эмоции, он держал их на задворках сознания. Не сказать, что летел с острова счастливым. Нет. Но умиротворенным – точно. Когда вышел из замка в царство рассекаемой светом далеких звезд заполярной тьмы, ощутил, как лютый мороз тотчас начал окутывать тело. С ног до головы. Жестом остановил телохранителя, протянувшего пальто. Дошел до вертолета в одном костюме.
– Обратно поведу я, Айварс,  – сказал не терпящим возражений тоном.
Тот, едва заметно хромавший, хоть и пожилой, но, без грамма жира, крепкий и хмурый норвежец с заплетенной в косу рыжей бородой,  посмотрел неодобрительно, но спорить не стал.
По пути Хэсбир ощущал напряжение Айварса, что с тем случалось крайне редко. И поэтому произнес только одну фразу в полете:
– Все в порядке.
– Не все, – последовал мрачный ответ.
Хэсбир промолчал.
Со стороны могло показаться: телохранитель явно переступает грани дозволенного. Но это именно с одной. С другой, ему неоткуда было знать ни о предмете разговора, ни о его итоге.
Хэсбир не столько понял, сколько ощутил: его странный и верный норвежец знает.  Странный, потому что Хэсбир ничего не ведал о его прошлом. И никогда не спрашивал. А норвежец не рассказывал. Случилось так, что почти с самого детства Айварс практически заменил ему отца. А когда не стало Линн, телохранитель  остался единственным близким человеком. Не утешал, нет.  В те тяжелые и казавшиеся беспросветными дни таскал его, спозаранку, в горы. В любую погоду. А она тогда по большей части была промозглой, холодной и снежно-дождливой. Айварс заставлял Хэсбира тренироваться до изнеможения. Возвращались затемно. Чтобы с восходом солнца отправиться снова. Помогло.
Уже не молодой и одинокий, он имел положенный на его имя Хэсбиром приличный счет в банке, способный обеспечить ему далеко безбедную жизнь в любой точки земного шара. Однако Айварс отказывался уходить на покой, как и отказывался кому-либо другому доверить охрану. Впрочем, доверие было взаимным.
А еще иной раз, с самого детства, охранник называл Хэсбира  берсерком. Тому поначалу, еще в юности, думалось: в шутку. Но учитывая, что Айварс практически  не улыбался, понимал – нет. Не в шутку. Время от времени Хэсбир хотел задать вопрос: почему берсерк? Но, странное дело, он пребывал в уверенности, что ответ приоткроет некую тайну, о которой ему не стоит знать.
Иногда Хэсбиру казалось, что телохранитель способен читать его мысли. Как тогда, под негромкий гул несущего винта  Dynali H2S,  на пути с не значащегося ни на одной карте острова домой.
Утро того самого дня Айварс, привычно, из-под лобья глядя боссу прямо в глаза, произнес:
– Хэс, я редко тебя о чем-то просил, но сегодня вечером…
«Откуда он знает про “сегодня вечером”» – промелькнуло в голове Хэсбира. перебившего своего телохранителя:
– Но сегодня вечером у меня дела, Айварс. Неотложные. На которые я поеду один.
– Но…
– Разговор окончен, – Хэсбир отвел взгляд, пробурчав – Заводи машину, через полчаса нам надо быть в офисе.
День должен был пройти в связанных с бизнесом рутинных делах.
По дороге в офис Хэсбир чувствовал себя погано: впервые в жизни он повысил голос на преданного телохранителя и испытал по отношению к нему чувство раздражения. А еще он шкурой ощутил тревогу и напряжение Айварса, так не прошедшие после возвращения с острова. Столь непривычные для него, неизменно источавшего спокойствие и уверенность.
Когда припарковались, произнес со вздохом и виновато:
– Айварс, извини. Все в порядке. Правда.
– Я не доверяю ему.
– Я тоже. Но сейчас дело не в доверии.
– Тогда еще одна просьба, берсерк. Сегодня вечером я… Короче, я дам тебе кое-то вечером. Не задавай вопросов. Просто возьми.
– Договорились, – у Хэсбира увесистый камень свалился с сердца. Улыбнувшись, он хлопнул Айварса по плечу и вышел из машины. День обещал быть суматошным.
И вот теперь он, в свете неестественно огромной луны, с каждым шагом пребывая в предвкушении, испытывал странное чувство, будучи одетым в длинный черный плащ
с поднятым воротником, свитер, джинсы, и при этом с мечом за спиной.
В детстве Айварс учил его водить машину, пилотировать вертолет, драться и стрелять практически из всех видов оружия. А также занимался с ним фехтованием на мечах. Хэсбир вспомнил: когда ему было лет десять, Айварс показал ему меч. Настоящий. И сказал, что у каждого холодного оружия есть имя.
– Barmhjertig. Его имя Barmhjertig, что значит «Милосердный». Настанет время, и он будет твоим.
Хэсбир вспомнил, как он, потрясенный, смотрел на оружие: с обтянутой кожей рукоятью и полукруглым навершием над ней, искусно обмотанным проволокой из красной меди. Все это было инкрустировано  вкраплением серебряных полос. Само завораживающей красоты лезвие украшали неведомые ему знаки. «Руны» – пояснил Айварс, добавив: «Когда-нибудь ты поймешь их смысл».
Хэсбир вспомнил и о разочаровании от того, что вот прямо сейчас меч не может быть его. Но потом… Потом он напрочь забыл о нем. Как будто чья-то рука стерла его из памяти. До сего дня. 
Знакомая тропа. В сиянии луны, рассеявшем тучи на почему-то беззвездном небе. Вот и залитое бледно-желтым светом надгробие. Даже шепот листвы прекратился.  Силуэт. Словно соткавшийся из лунного света. Спиной к нему. В длинном, похожем на саван, белом – в свете луны казавшимся бело-желтым – платье. И в платке. Линн никогда не носила ни такое платье и никогда не надевала платков. Хоронили ее тоже в другом одеянии. Но это не остановило Хэсбира. Чувствуя, что задыхается, он ускорил шаг.
– Линн… – одними губами прошептал.
Та, что стояла к нему спиной, обернулась.
Хэсбир будто споткнулся о незримую стену. И едва не задохнулся от пронзившего его ужаса, доселе никогда им не испытываемого.
… Даннакр не дал берсерку возможности подняться, хотя очередной его удар опять  не достиг цели, наткнувшись на сталь «Милосердного». Однако в тот же миг он наступил ему на горло, сдавив его.
«Линн… белый волк… Айварс…» – последнее, что уже про себя успел прошептать Хэсбир, прежде чем погрузился во власть тьмы, ощутив протянутую к нему ледяную длань  царицы Смерти.
Продолжение следует

Источник иллюстрации: https://music.yandex.ru/users/petevgen/playlists/1303


13 – 17 апреля 2022 года Чкаловский