Два Ивана

 Рассказ написан по воспоминаниям дочери Ивана Тимофеевича Михайличенко, ныне Марии Ивановны Бойко.

Артиллерийский дивизион, в котором воевал Иван Тимофеевич, занял новые позиции и приступил к укреплению обороны. Внезапно в небе появились немецкие бомбардировщики и на дивизион посыпались бомбы. От разрывов бомб земля пришла в движение. Взрывная волна отбросила Ивана, и на некоторое время перестал ощущаться окружающий мир. Он открыл глаза и понял, что засыпан землёй. Сознание возвращало к жизни. Чтобы выбраться на поверхность Иван начал работать руками, разрывая землю. Он ощутил боль в ноге, тяжесть сдавила грудь, трудно дышать. Откопавшись, он заметил, что получил ранение в ногу. Вдруг появились немецкие автоматчики. Они окружили дивизион, бойцов построили и отправили на станцию для погрузки в вагоны.
В вагоне организовалась команда, которая решила совершить побег. В полу вагона вырвали доски и первый  пошёл. Как только первый прыгнул в пролом, они услышали дикий крик. Оказалось, что немцы под полом вагонов укрепили заточенные крючья. Тогда проломили стенку вагона и опять первый пошёл. Иван с раненой ногой, не задумываясь, прыгнул и, собравшись в комок, скатился на дно оврага. Позвал товарищей, рядом никого. Вышел на тропку. Слышит сзади – «Хенде Хох!». Иван  поднимает руки, оборачивается, видит, стоят немцы и направили на него автоматы. Подумал: «Как же я влип, что не принял меры предосторожности? Это конец. Если отведут в комендатуру, то расстреляют». Отвели в близлежащее село. Заперли в сарае. Через некоторое время пришли, связали руки и вывели на окраину села. Поставили на краю балки. Немцы смеются, а Ивана охватил страх смерти, понял – идут последние секунды его жизни. Ярко ощутил закат солнца. День ранней осени уходил медленно, нехотя. Солнце перед закатом тускло освещало землю. Тени от редких деревьев становились длинными, из-под рассеянного света появлялись на земле блеклые пятна теней плывущих облаков. Было тихо. Птицы умолкли. Балка застыла в ожидании человеческой трагедии. В природе чувствовалось напряжение. Иван  ощутил присутствие чего-то грозного, могущественного, не подвластного человеку, бросил взгляд на небо. Оно, в те сжатые мгновения жизни, показалось ему бездонным, и он падает в эту бездну. Падение закончилось не ударом и не смертью, а острым ощущением протеста. Тело его протестовало, оно не хотело умирать. Вдруг, резкий толчок, тело вздрогнуло и по нему пошли волны возбуждения. Иван почувствовал в себе острое желание жить. Это пробудившаяся в нём сила, вызвала изменения не только во внутреннем мире, но и в окружающем. Иван наполнился энергией. Она распирала его тренированное тело. Пришло знание, что его мир смешался с невероятным, необъяснимым окружающим миром. Страх смерти исчез, и вместо него появилась потребность к немедленному действию.
 Пришли двое – офицер и с ним мальчик – переводчик. Офицер спросил: «Ты партизан?» Иван ответил: «Нет, я раненный солдат». Офицер говорит: «Нет, ты партизан, тебя задержали на дороге. По закону военного времени, партизаны подлежат расстрелу». И даёт команду наряду: «Готовьсь!» Офицер поднял руку, наряд приготовился к стрельбе. У Ивана  мелькнула мысль: «Мне осталось жить доли секунды!». Он успел кинуть быстрый взгляд – куда лучше бежать. Опять мелькнула мысль: «Пусть стреляют в бегущего. Бег – это борьба за свою жизнь. У меня есть одна тысячная доля шанса, чтобы спастись. И её надо использовать по полной. Не хочу быть бараном, которому судьбой уготовано заклание». И в этот момент, когда Иван собрал своё тело для стремительного броска, он услыхал знакомый детский голос: «Нет, наин, господин офицер, это мой родной брат!»
Ваня-переводчик узнал Ивана Тимофеевича и вспомнил обучение в его мастерской.
 Попав в сапожную мастерскую, учеником мастера, Ваня ощутил себя причастным к удивительному действу – созданию удобной и красивой обуви, обладатели которой, чувствовали, что им хорошо и комфортно живётся на этом свете. Иван Тимофеевич был хозяином и работником этой мастерской. Ваня постиг секреты успеха мастера. Они заключались в безупречности в работе. Мастер организовал свой рабочий процесс таким образом, что в мастерской обитал и покровительствовал дух творчества. Иван Тимофеевич, приходя в мастерскую, настраивался на рабочий лад. Вначале он прохаживался по мастерской, вдыхая, насыщаясь и наслаждаясь атмосферой, которой она жила. Подходя к инструментам, он легко прикасался пальцами к ним, поглаживая и приветствуя словами: «Здравствуйте, мои помощники, поздравляем, наступил новый рабочий день!». Когда поступал заказ на изготовление красивых модных сапожек для местных модниц, он вначале делал на бумаге эскиз, и рисовал фигурку заказчицы. Удовлетворившись эскизом, набрасывал на бумаге рисунок орнамента, который украсит будущие сапожки. Отложив эскиз в сторону, и закурив, Иван Тимофеевич глубоко погружался в таинственный мир творчества сапожного мастерства. Он ждал подсказку от интуиции. Решение неожиданно приходит и Иван Тимофеевич быстро рисует окончательный эскиз, по которому не торопясь, строго выдерживая технологический процесс, будет изготовлен следующий шедевр. Когда сапожки готовы, заказчица, находясь в волнении, не выдержав, оденет их в мастерской. Пройдётся по центральной улице села, покоряя и завораживая женской красотой молодых мужчин. Вот такие чудеса творил Иван Тимофеевич в своей мастерской.
Иван Тимофеевич останавливает разворот своего тела и бросает взгляд на переводчика. Переводчик повис на руке офицера, не давая ему резко опустить руку, и скомандовать короткое уничтожающее жизнь слово: «Пли!!!»
Офицер замешкался, застыл в недоумении. Редкий магический случай явил своё действие. Отлаженная войной машина убийства человека человеком, забуксовала и остановилась. Офицер пожал плечами, дал команду наряду: «Отставить!»
Переводчик, совсем ещё мальчик, смешивая слова немецкие и русские, продолжал кричать: «Нет, нет, это мой старший брат, он никакой не партизан, он лучший в мире сапожных дел мастер. Таких людей убивать никак нельзя. Эти люди дружат с Богом и находятся под его покровительством. Убить его – взять на себя большой грех. Господь нас всех покарает!». Кричащий молоденький паренёк до войны был у Ивана Тимофеевича учеником в сапожной мастерской. Немцы жили недалеко от Орловки в Немецкой Колонке.
Ваня подбежал к Ивану Тимофеевичу, обнял, шепчет: «Радуйся встречи и кричи, что ты мой брат. Я спасу тебя. Только кричи, что мы братья и радуйся, что мы, наконец, встретились».
Иван Тимофеевич закричал во весь свой богатырский голос: «Брат! Мой младший брат!». Они крепко обнимались, смеялись и плакали, что, наконец, нашли друг  друга.
Затем Ваня подошёл к немецкому офицеру и, присочиняя, рассказал трагическую судьбу Ивана Тимофеевича. Также Ваня сказал, что его брат был знаменитым сапожных дел мастером и что ему заказывали сшить сапоги большие люди. Он сошьёт господину офицеру такие сапожки, каких нет даже у генералов Вермахта.
Немецкий офицер был большой щёголь, любил носить отличный мундир и особое предпочтение отдавал хорошим сапогам. Поселили Ивана Тимофеевича в отдельной избе. Дали машинку «Зингер» для шитья по коже, инструмент. Мастер засел за работу. Через неделю Иван-переводчик отнёс офицеру сапоги. Они были образцом сапожного искусства, при ходьбе издавали тонкий мелодичный скрип.
В конце ноября 1941 года, Советские войска осуществили Ростовскую наступательную операцию. В результате была освобождена от немецко-фашистской армии западная часть Ростовской области.
Ваня-переводчик предупредил Ивана Тимофеевича, чтобы он вечером покинул село. Иван Тимофеевич спросил: «А ты, Ваня, пойдёшь с немцами или перейдёшь на нашу сторону?». Иван-переводчик ответил: «Прости, я сделал свой выбор по зову крови, остаюсь с немцами и пройду свою дорогу до конца». Ночью немцы снялись со своих позиций и отступили. Утром Советские войска вступили в село. Иван Тимофеевич прошёл с честью свой боевой путь от Ростова до Берлина. Вернулся в родную Орловку Азовского района в 1945 году.
Немецкий мальчик Ваня, который учился у Ивана Тимофеевича сапожному мастерству, так больше и не объявился.