Как я решил стать журналистом

Вспомнилось, как я решил стать журналистом. У меня была работа, которая позволяла мне бездельничать, когда мне этого хотелось. Если точнее, возможность неплохо зарабатывать, не ходя каждый день на службу – я кормился оформительством. В тот год, это где-то конец 70-х, я снимал домик в деревне Сутрмино, что в километре от Тарусы. В Тарусе как раз работал в местной картинной галерее Леша Зайцев. Он женился на Наташе Шумаевой – племяннице «девочки Маруси», о которой так проникновенно написал Заболоцкий: «Опостылели Марусе петухи и гуси, сколько бродит по Тарусе – Господи Иисусе!». Домик вдали от Москвы, на берегу речки Таруски я снял, чтобы оглядеться, подумать, как жить дальше. Инвентаризацией души и переоценкой ценностей мне мешали заниматься частые посещения Леши Зайцева, который всегда приходил с вином. Но еще чаще, а именно, каждый вечер, меня навещала старшая сестра Наташи – красавица Маша Шумаева, гениальная пианистка, много раз бросавшая консерваторию, но ее уговаривали вернуться, и она возвращалась. В Тарусе она преподавала в музыкальной школе, после работы учила меня играть на рояле, а вечером, "дыша духами и туманами", Маша появлялась в моей избушке, садилась за стол и доставала из сумки бутылку портвейна «Кавказ». Все было замечательно, я забыл, зачем уехал из Москвы, но наступил момент, когда у меня кончились деньги. В Москву ехать не хотелось, и я решил подыскать себе работу в Тарусе. В то время в Тарусе уже много лет проживал автор пудовых исторических романов Алексей Иванович Шеметов. Человек, отсидевший по 58-ой 10 лет за знакомство и переписку с писателем Юрием Домбровским. Алексей Иванович был человек, имевший суровую внешность лешего и душу ребенка. На правой руке у него были ампутированы первые фаланги пальцев – отморозил на лесоповале. Напиваясь, Алексей Иванович обрубками вынимал изо рта давно потухшую папиросу «Север» и, пристально глядя в глаза, с грустью произносил: «дорогие мои ребятки, как же я вас всех люблю, гадов!». Он-то, незадолго до этого, и познакомил меня с главным редактором местной газеты «Октябрь» - Иваном Яковлевичем Бодровым. К Бодрову я и отправился.
Иван Яковлевич встретил меня как старого знакомого. Это был доброжелательный, улыбчивый человек.
- Вы по делу или так, покалякать? – спросил он.
- Хочу поработать у вас корреспондентом, - ответил я.
- Отлично, - потирая руки, сказал Иван Яковлевич. – Просто замечательно. Вы, кажется, художник? Может, по профессии? У нас Саша… э-э-э…
Я понял, что художник Саша запил, но по профессии мне не хотелось работать в газете.
- Нет, я хотел бы писать.
- Очень хорошо! - сказал Бодров. – В трех километрах от Тарусы есть свиноферма. Это будет вашим первым заданием. Отправляйтесь туда и напишите небольшую статейку.
- О свиньях?
- О них тоже, но в основном, конечно, о людях, которые там работают.
- Может, для начала лучше о картинной галерее? – предложил я.
- О Лёше Зайцеве? Нет, не надо, Зайцев сам о ней пишет, - ответил он и тихо добавил: - Девать некуда.
- Может, тогда о музыкальной школе? Там работают такие интересные люди.
- О Маше Шумаевой? – пряча глаза, сказал Иван Яковлевич. – О ней недавно писали. Вот, могу показать… - Он стал рыться в кипе газет, но я уже поднялся.
- Хорошо. А какое-нибудь удостоверение нужно? Мне же придется представляться.
- Ничего не надо. Скажете, от меня, - обрадовался Бодров и пояснил: - Ну, сами подумайте, зачем постороннему человеку расспрашивать свинарей, как им работается?
- Кто его знает? Может, я американский шпион.
- Да? – удивился Иван Яковлевич и рассмеялся. – А вы забавный.
Из редакции я отправился прямо на свиноферму. Не взял с собой ни блокнота, ни авторучки, решил, что памяти достаточно, а что не запомню, то домыслю.
Я решил срезать путь – пошел через кладбище, мимо могилы Паустовского, а потом долго искал переправу через речку Таруску. В общем, добирался часа три.
Мне повезло – заведующий свинофермой оказался на месте. Он встретил меня какой-то испуганной, вопросительной улыбкой. Я представился и попросил показать хозяйство. Заведующий завел меня на ферму.
- Вот, смотрите, - сказал он и дал пинка метущейся в проходе свинье. – Извините.
- Хорошие у вас свиньи, - чтобы как-то начать, проговорил я.
- Ну… - пожав плечами, сказал он.
- А почему они такие тощие и грязные? – из чистого любопытства поинтересовался я и понял, что это не тот вопрос, который следовало бы задавать.
- Какие есть, - обиделся заведующий.
Мы вышли из свинарника.
- Ну, со свиньями все понятно, - сказал я. - А вам как тут работается?
- Нормально, - ответил заведующий и совсем другим голосом спросил: - Ты чего сюда припёрся, а? Чего пришел-то? Иди отсюда.
В общем, у Бодрова в газете я больше не появился. Хотя, мы встречались с ним еще пару раз. Здороваясь со мной, Иван Яковлевич хитро улыбался и опускал взгляд.