47. Террор и Добродетель

  Париж три месяца спустя. 9 сентября 1796 года. 

  Шарль жестом остановил фиакр:
- На улицу Сен-Флорантэн, гражданин! - кивнул он в сторону мрачного кучера санкюлота.

    Несколько минут Данжу и Лапьер ехали молча, вглядываясь в окружающий пейзаж, вслушиваясь в свои мысли и в стук копыт по мостовой.

   Теплый осенний вечер, но обычное оживление словно покинуло эти улицы, особенно это остро ощущалось в рабочих кварталах Сент-Антуан и Сен-Марсо, в воздухе повисла напряженность, заполненная тем, о чем не говорят. 

   Три месяца нарастающего напряжения, истязающего нервы, вокруг обыски и аресты товарищей. А вчера опустела квартира по соседству, арестовали Марселена...

   Не раз Шарль мучительно задумывался, чему они с Лораном обязаны свободой и относительным спокойствием, возможно тому, что оба отсутствовали в Париже в апреле-мае?

   На службе шеф Ламар как-то особенно внимательно приглядывался к ним обоим, но оставался неизменно вежлив и корректен, а что он может предъявить, если их отчет был принят вышестоящим начальством.

   Заказав бордо, нарезку колбасы и сыра, Данжу и Лапьер устроились за отдельным столиком в кафе "У Филибера" на углу  дома.
 
   Соседние столики были пусты и всё же Шарль понизил голос:
- Директория без сомнения использует "дело Бабёфа" для массовой расправы с левой оппозицией. Нас ждет Второй Термидор...

   Наша новая "знать" крайне напугана и озлоблена, они будут настаивать на казнях... требовать крови...

    Тюрьмы переполнены заключенными... Думаю, не все из них реальные участники организации Бабёфа... многие виновны уже тем, что они якобинцы.

   Ликвидированы обнаруженные ответвления нашей организации в Меце, в Тулузе, в Лилле, в Калле.

   Да-да, предвижу вопрос... Лоран,  в Майенне и в Лавале также разгром левых, пишут, что Энжубо и Дельбёф в тюрьме...

   Те группы, что собирались на квартире гражданина Дюфура  и у Дюплэ тоже арестованы... сегодня утром.

   Наши агитаторы по-прежнему работают среди санкюлотов в рабочих кварталах все три месяца после ареста Бабёфа и Буонарроти, среди них наш приятель Антуан...

    Но вынужден признать, что активность рабочих существенно сломлена после расправ властей над санкюлотами летом прошлого года...Это обстоятельство вызывает острую озабоченность...даже опасения...

   И да... на этот вечер в семь назначен "визит" в Гренельский лагерь. Командир Жубер наш человек, есть наши и среди офицеров его штаба... и даже среди рядовых бойцов...

... ... ...
   Дома Мари встретила его задумчиво-отчужденно, покрасневшие глаза нервно блестели, она старалась избегать его взгляда.

- Мари, любимая, что произошло? - Шарль хотел взять молодую женщину  за руки, но она отстранилась и протянула ему листки бумаги, исписанные мелким четким почерком:

- Это письмо сегодня утром мне принес гражданин Лапьер... Лоран...он сказал, что уезжая из Майенна, ты забыл его на рабочем столе... извинился, что и сам забыл о нем и отдает с таким запозданием, так как на конверте было написано "Гражданину И гражданке Данжу", счел разумным в твое отсутствие отдать его мне...

   Смуглое лицо Данжу заметно посерело, он замер. Черт побери! Проклятое письмо, он был уверен, что оно потерялось еще в Майенне и тема, связанная с ним закрыта.
 
   Дернула  Лорана нечистая вручить его Мари... впрочем... оно адресовалось "гражданину И гражданке Данжу"... откуда ему было знать... Неужели Жюссак посмертно отомстил, разрушая их отношения даже из могилы?!...

    Мари поднесла платок к покрасневшим глазам и глядя в сторону тихо произнесла:

- Лучше бы я этого письма не видела и не знала о нем... Ужасно... Брат... и родной и чужой одновременно, в этом письме он местами сожалеет о нашей семье, детстве, прошлом, но при этом непримиримо и жестко осуждает и не может принять наших с тобой отношений...считает, что прежней Мари больше нет...и предпочитает не замарав чести дворянина ... умереть... за христианскую Францию и короля...

 И все же... Как ты мог поставить свою подпись под приказом о расстреле... неужели нельзя было уклониться, придумать что-нибудь?! - глаза Мари были красны, тело колотила нервная дрожь.

   А теперь выходит... ты убил моего брата... дядю своего будущего ребенка... Это нормально, Шарль, так теперь принято?! Почему ты молчишь?! Отойди...

   Не прикасайся ко мне... глаза такие честные... чистые... ужас... будто ничего не было... ты же действительно фанатик, чудовище... я в это не верила...уйди с глаз долой!

- Выйти из комнаты ИЛИ УЙТИ... СОВСЕМ? - смертельно бледный, с больно бьющимся сердцем,  Шарль ждал ответа, как приговора, но Мари молчала и смотрела куда-то сквозь него.

   Наконец, ее бледные губы разжались:

- Не знаю... Уйди... мне тяжело... исчезни... - она закрыла лицо руками и опустилась в кресло.

  Данжу замер, опершись о косяк, в темных глазах с покрасневшими белками застыла боль... и надежда, что она хоть взглядом, хоть жестом вернет его обратно, даст возможность объясниться.

   Но Мари молчала, глядя в одну точку.

   Громкий стук в дверь и характерно резкое: "Именем Республики!" вывело Шарля из тяжелого мучительного оцепенения.

- Это за мной...можешь считать, что это месть высших сил за твоего брата - вырвался вздох - прости... если сможешь... я люблю тебя... и прошу об одном... не настраивай против меня нашего ребенка... когда он начнет спрашивать об отце...