Влюбчивый кенгуруш и фуэте

Император Валериан тяжелым взглядом осмотрел лежащую перед ним долину, полную неприятельских войск. Вот и пришла она, его решающая битва!
Валериан поднял свою длань и указал на середину неприятельского воинства. Только и ждавшая его приказа кавалерия неистово рванулась вперёд. За ней, подстёгнутые погонщиками, взревели и двинулись вперёд боевые слоны. От топота тысяч лошадиных копыт и слоновьих ног затряслась земля. Она тряслась так сильно, что Валериан это чувствовал всем телом, сидя на своём боевом коне…

- Валерка, вставай, засоня! - услышал он, отходя от сладкого сна. В голове промелькнула мысль: «Который раз этот сон вижу и  всегда на этом месте сам  просыпаюсь или кто-то будит!»
Перед Валеркиной кроватью в комнате аспирантского общежития стояли два его закадычных друга - Серёга и Витек. При этом один тряс засоню за плечо, а другой - за ногу.
- Вставай, засоня!,  - повторил Серёга. Забыл, нам надо в ТЦ идти, вино покупать!».

Тут необходимо пояснить, что ТЦ - это Торговый Центр - самый большой и шикарный магазин новосибирского Академгородка в 70-х и последующих годах 20-го века. И хотя Торговый Центр был безусловно красив, а академгородковское снабжение было получше, чем в остальных районах Новосибирска, дефицит товаров остро чувствовался и там. Это, в частности, касалось хорошего и очень хорошего вина. Хорошим вином в то время считалось грузинское, а очень хорошим - болгарское. Эти вина выдавали владельцам продуктовых карточек - докторам наук и районной номенклатуре, в специальном, закрытом для остальных, магазине - распределителе, который почему-то назывался Столом Заказов. В открытую продажу такие вина «выбрасывали» крайне редко.

И вот - одна из знакомых продавщиц сообщила, что в субботу, с самого утра, в ТЦ «выбросят» (т.е. будут свободно продавать по одной бутылке на покупателя) болгарское вино «Монастырская изба»! Но! Продадут очень мало, всего пару сотен бутылок.

Наши герои, получив эту информацию, твердо решили встать в субботу пораньше и стать обладателями заветных бутылок.
Вспомнив этот уговор, Валерка рывком встал с кровати.
- Тебе даётся целых пять минут на сборы, - строго сказал Серёга, бывший в этой троице главным.

Валерка бросился в туалет, громко считая на ходу: «Раз, два, три…». Тонкие стенки донесли до оставшихся в комнате характерный звук струи, потом звук спускаемой в унитазе воды, потом шуршание воды из умывальника и мурлыканье чистящего зубы Валерки. Через несколько десятков секунд он забежал в комнату, дурашливо считая на ходу: «Четыреста девяносто один, четыреста девяносто два…». Он, продолжая считать, впрыгнул в джинсы, натянул футболку и быстро обул кроссовки, приговаривая: «Четыреста девяносто девять, пятьсот!». И гордо, как бы ожидая одобрения за свою быстроту, оглядел компаньонов.

Но аплодисментов он не дождался. Более того, скептически посмотрев на сияющего Валерку, Витек процедил сквозь зубы: «Теперь понятно, почему ваше КБ такие хреновые приборы выпускает!»
Почему? - ожидая подвоха, спросил сразу остывший от своего утреннего энтузиазма Валерка.

Да потому что ведущий конструктор конденсаторного каскада -  (каковым он именовал Валерку) - не знает, что в пяти минутах триста секунд, а не пятьсот!

Да ладно тебе, - я же для балды только!
Некогда спорить, двинули! - постановил Серёга, и троица быстрыми широкими шагами двинула в ТЦ.


Кривошей-любовник


Валерка был красив мужской статью. Он был относительно высок, имел широкий разворот плеч, развитую мускулатуру. Его голову украшали длинные, слегка кудрявые волосы. И лицо его было весьма симпатичным. Особенно Валерка гордился своим, как он говорил, греческим носом. За эту гордость друзья и дали ему прозвище «Валериан».

И всё бы хорошо, но была у Валерки одна слабость. Он сам себя называл влюбчивым, а коллеги по работе, друзья, и особенно - подруги называли его… бабником.

Стоило на горизонте появиться новой симпатичной особе, Валерка терял не только голову, но и приличие. Казалось бы - чего уж проще. Ну появилась в твоем окружении, на работе или на дискотеке, новая симпатичная девушка или женщина. Ну скажи ей пару комплиментов, окажи любезность. Подожди, потерпи. Сама присохнет, потом не отвяжешься.
Но Валерка не мог терпеть. Он начинал крутиться перед новой пассией, как молодой кобелёк, рассказывать ей сначала приличные, а потом всё более сальные анекдоты из своего джентльменского набора, а далее быстро переходил к нескромным предложениям. А посему был Валерка отвергаем большинством дам и даже пару раз имел неприятные разговоры с их кавалерами.

В отсутствие дам, в чисто мужской компании, Валерка был первейшим другом, готовым откликнуться на любое предложение - хоть денег занять, хоть с ремонтом помочь, хоть в футбол поиграть.

Кстати, однажды, играя в футбол на площадке с гандбольными воротами, Валерка, пытаясь отбить мяч, врезался головой в штангу. Он получил огромную шишку и легкое сотрясение мозга. Но не это было самое неприятное. Его стали донимать боли в шее. Хирург, к которому он обратился, диагностировал смещение позвонка и выписал ему таблетки и нашейный корсет.
Шею Валерки окружили гипсовым ошейником, на котором покоилась теперь Валеркина челюсть с торчащим над ней уже упомянутым греческим носом.
Из-за этого корсета ему было трудно говорить, есть и сложно спать.

Девушка Нина, тайно сохнущая по Валерке, смущаясь, поинтересовалось у одного из ближайших Валеркиных друзей, Толика, что у Валериана с шеей.

Не моргнув глазом, Толик поведал: «Что-что. Что еще может быть. Ехал Валерка на автобусе из города. Девку ядрёную на Морском проспекте увидел. А автобус быстро ехал. Он, Валерка, чтобы девку рассмотреть, так шею повернул, что сам себе её и свернул. Так свернул, что заклинило. Башка  застряла в положении 90 градусов против часовой. Пришлось ему до поликлиники со свернутой головой идти. А оттуда его сразу на скорой на операцию. Хирург шею опять на место вставил, но она разболталась. Сейчас ждут, пока хрящи нарастут».

Только ты не рассказывай никому, это я ведь тебе по дружбе разболтал, - предупредил Толик.

Я - могила! - Заверила застенчивая Нина и сразу же побежала поделиться новостью с подружками в общежитии.

Слухи, как им и положено, распространялись и изменялись на ходу. Самое интересное, что об их существовании и многообразии сам Валерка долго не подозревал.
Прозрение для него наступило неожиданно, вечером, когда он собрался на концерт, для чего натянул на свой гипсовый ошейник рубашку, а выглядывающий из неё гипс замаскировал, как мог, толстым узлом галстука. Спустившись по лестнице общежития в холл у дверей, он оказался в поле зрения вахтерши тёти Фроси, живой и любопытной старушки.

Валерка! - воскликнула, увидев его, Тётя Фрося. - С больной шеей, а на бл***ки собрался?
На этот риторический вопрос Валерка не счёл нужным ответить и собрался было молча пройти мимо тёти Фроси, но она дружелюбно остановила его.

- Валерка, а правда ты себе шею по любви свернул? - поинтересовалась тётя Фрося.
- Как это, «по любви»?, - не понял ничего не подозревающий Валерка.
- Да разное говорят, - ответила задумчиво тетя Фрося. - Вот мне интересно, как на самом-то деле было?
- Так что говорят-то? - начал уже сердится Валерка на болтливую старушку.
- Ну, одни говорят, что тебя у барышни -  (тётя Фрося всех молодых женщин называла барышнями) - муж-грузин застукал. А ты под диван залез. А муж твою ногу увидел и кричит: «Убью гада!» - и за ноги потащил из-под дивана. Вытащил почти всего - а башка то у тебя вон какая крупная! Башка твоя за доску диванную задела и застряла. А грузин ка дёрнет! Позвонки-то и хряснули. А жена, его, мужа своего, грузина, как бутылкой из-под шампанского, которое вы с ней пили, как треснет! И проломила ему череп! Она сама вызвала сразу и скорую и милицию. Вас с грузином в больницу отвезли,  а её в каталажку. И говорят, когда грузин из больницы выйдет, найдет тебя и убьёт! - с жаром закончила свой страшный рассказ тётя Фрося.

- Не убьёт, тётя Фрося, - успокоил её Валерка - брехня всё это. Не было этого.
- Вот и я не поверила, - успокоенно заверила тётя Фрося. - Да и Вовка, друган твой, мне правду рассказал, что у тебя это по любви все вышло.

- А что Вовка рассказал? - заинтересовался Валерка.

- Да что ты на работу торопился, бежал почти. Ну и сильно видную барышню увидел. Засмотрелся на неё, голову вот так повернул - и тётя Фрося, несмотря на свою старческую малоподвижность органов, живо показала, как Валерка на бегу повернул голову, - ну и со всей дуринушки в фонарный столб и вряхался. И заклинило тебе шею-то, что выправлять пришлось. А барышня-то, наверное, очень довольна была, - добавила тётя Фрося мечтательно.

- Так ей то какая от этого радость? - почти вскипел Валерка, одновременно вынашивая план суровой мести другу-фантазёру. - Ей то какая радость? - ещё раз переспросил он.
- Эх! - мечтательно сказала тётя Фрося, глядя куда-то в потолок, выше Валеркиной головы. - Да ежели бы из-за меня какой мужик себе шею свернул, … уж как бы я его, хош бы и кривошеего, до гробвой доски любила бы и лелеяла!

- Не дай Бог, тётя Фрося! - прервал её мечтания Валерка. - Не дай Бог! - повторил он и тронулся к выходу.

- Жениться тебе, Валерка, пора! - констатировала ему вслед тётя Фрося.

- Успеется! Какие наши годы! - привычно отпарировал Валерка и двинулся ускоренным шагом на концерт.


Влюбчивый кенгуруш

Но однажды Валерка действительно сильно заболел «по любви».

Дело было так.
Однажды на дискотеке в "Глаголе" Валерка приметил знойную брюнетку. Он пригласил её на танец. Брюнетка так прижалась к Валерке, что ему стало тяжело дышать. В это время брюнетка поведала, как ей одной дома скучно, поскольку её муж опять в полёте. Валерка предложил сплясать ещё быстрый танец (что у Валерки получалось очень даже здорово), но брюнетка сообщила, что больше тяготеет к медленным, лирическим танцевальным мелодиям и намекнула, что дотанцевать можно и у неё дома.

Валерка предложил брюнетке выйти подышать на свежий воздух. Она, то ли не поняв его, то ли хитря, ответила, что да, конечно он может проводить её домой, но лучше на такси. Валерка вызвал такси по телефону, висевшему на стене общежития.

Ожидая, пока оно подъедет, пара вышла на свежий воздух. Майский вечер был прекрасен. Теплый воздух был, казалось, наполнен томлением и любовью. Ожидая такси в тени дерева, подальше от освещавшего вечернюю улицу фонаря, Валерка и брюнетка слились в жарких поцелуях.

Подъехало такси. Пара села на заднее сиденье, чтобы продолжить своё занятие поцелуями, но водитель строго спросил:
- Куда едем?
- Калининский район, - ответила брюнетка.

Валерка оторопел. Он ожидал, что брюнетка живёт минутах в десяти езды на такси - а тут даже по пустом городским улицам на самой быстрой скорости тащиться больше часа! И стоить это удовольствие будет половину его месячной зарплаты!

Водитель потребовал деньги вперёд. Валерка вытащил из своего кошелька всю наличность, кроме мелочи. Денег не хватило, но брюнетка доплатила недостающее.

Машина тронулась, и они стали целоваться дальше. За этим занятием они и не заметили, как такси подъехало к указанному подъезду указанного дома. На дворе было уже совсем темно. Они быстро прошмыгнули в подъездную дверь, поднялись на третий этаж и оказались в квартире брюнетки.

- Это был тридцатичасовой марафон сплошной любви, - рассказывал потом друзьям Валерка. Любовники всё это время практически не покидали кровати и не заметили, как за плотно закрытыми шторами наступил и прошёл день, пришёл вечер, а за ним наступила ночь. По Валеркиным словам, брюнетка оказалась на редкость любвеобильной дамой, просто жрицей и тигрицей в любви в одном лице. Но и он, по его словам, не подкачал.

Впрочем, так он рассказывал после каждой своей победы. Опустим красочные детали Валеркиного рассказа, но обратим внимание на важную для нашего повествования деталь, а именно - что марафон был тридцатичасовой.

Когда, совершенно вымотанный после очередного «подъема на горку», как выражался Валерка, он ненадолго задремал, его разбудил истошный крик брюнетки:
- Ой, мама родная! - испуганно вопила брюнетка, восседая на кровати во всей своей нагой красоте и схватившись за голову.

- Ой, полседьмого уже! Сейчас же муж придёт! - продолжала она уже почти шёпотом в страшном волнении.

- Он меня убьёт! Ну и тебя, конечно, - как что-то само собой разумеющееся добавила она. - Беги! Беги, пока жив! - посоветовала она Валерке, на ходу натягивая халатик и начиная приборку.

Словно ведро холодной воды вылили на Валерку. Он мигом проснулся. В голове предстала картина, как сейчас откроется входная дверь, огромный мужчина войдет в квартиру и почему-то с топором пойдёт на Валерку.

Он за считанные секунды оделся, обулся и, даже не простившись со ставшей вдруг столь далёкой теперь для него брюнеткой, бросился вон из квартиры.

Успел! Слетев по лестнице вниз, с внутренним ликованием, что мужа-ревнивца он всё-таки не встретил, Валерка пулей вылетел из подъезда дома. И… со всего размах растянулся на льду.

Пока любовники предавались за задернутыми шторами своим утехам упомянутые тридцать часов, на улице пролил дождь, потом резко похолодало и даже выпал лёгкий снежок.
Всё ещё гонимый страхом Валерка вскочил и, стараясь больше не падать, побежал к видневшейся большой улице. Выбежав на неё, он увидел остановку трамвая с толпившимися на ней людьми и подбежал к ней.

Ожидавшие трамвая тепло одетые люди кто с интересом, а кто и с состраданием смотрели на молодого человека, отряхивающего прилипший при падении снег с брюк и тоненькой рубашки с короткими рукавами. Наиболее внимательные обратили внимание на начинающие краснеть ноги в открытых туфлях без оставленных в спешке у чаровницы носков.

Тут ощущение жесточайшего холода превысило чувство боли в голове и руке, полученной при падении. Температура была явно ниже нуля. Валерка пытался двигаться, растираться, но холод неуклонно проникал внутрь организма.

Ну, наконец-то, подъехал трамвай! Валерку в него пустили первым, он прошёл подальше от двери и плюхнулся на свободное место. И тут он понял, что в трамвае не теплее, чем на улице!

Напротив Валерки сидели два ехавших на утреннюю смену мужика. Одеты они были в тёплые куртки, перчатки, на их ногах были теплые ботинки, а на голове - шапки. Было понятно, что они друзья, что им хочется опохмелиться и что даже им, в их одежде холодно.
Один из них озадаченно осмотрел Валерку с начавших синеть ног до запорошенной снегом кудрявой головы и после долгого, изнурившего его размышления спросил:
- Мужик, ты что ли от бабы чужой едешь?

- В точку попал, - прошамкал Валерка синеющими от холода губами.

- Ты, это, того…- похмельное состояние плохо помогало мужику в поддержании диалога. - Ты держись. На площади Михеич подсядет. Все нормально будет - с пьяной убеждённостью успокоил он Валерку.

Трамвай тянулся медленно, позванивая на стрелках. Валерка трясся всем телом и размышлял, как ему поможет Михеич. Что, у него какая-то запасная шуба или хотя бы тёплый свитер с собой будет?

И вот, наконец, остановка на площади. Трамвай уже изрядно набился людьми, но сочувствующий сосед с сиденья напротив разглядел  Михеича в трамвайной толчее и крикнул:
- Михеич, иди сюда!
- Зачем? - спросил далёкий Михеич.

- Тут мужик от бабы чужой едет, - начал громко объяснять доброжелатель. В рубашечке одной. Дрожит, как у твоего станка вал незакреплённый.

- Без штанов, что-ли? - с некоторым любопытством переспросил буквально истолковавший его слова Михеич.
- Да нет, в штанах. Да иди ты к нам!

Михеич подошёл. Ожидаемого Валеркой полушубка или свитера у него в руках не было. У него вообще ничего не было в руках!

- Михеич, не тяни, доставай! И мужику дадим, пусть согреется.

- Этой падле патлатой? - вдруг изменил тон Михеич. - Муж, хороший наверное мужик, на рыбалку или на охоту на выходной отдохнуть после трудовой недели уехал, а жена-стерва вот такого кобеля в дом притащила! - грозно и осуждающее прогремел Михеич. - Хрен ему! Не дам и вам не разрешаю!

С этими словами Михеич достал из нагрудного кармана полушубка плоскую фляжку, открутил крышечку и со смаком отпил. Затем он передал фляжку напарнику доброхота. Тот тоже отпил и передал доброхоту.

Тот поболтал фляжкой у уха и, преодолев себя, сказал: «Мы же люди, не волки. На мужик, выпей вместо меня!». С этими словами он подал фляжку Валерке.

Валерка одним глотком проглотил остатки содержимого фляжки. Резкий запах технического спирта ударил в нос, а гортань зажглась изнутри. Но холод не отступил, и тряска не прошла.

Рядом с Валеркой сидела здоровенная бабка в тулупе до пят. Наверное, это была ночная сторожиха. Валерка до этого уже пару раз с завистью посмотрел на неё думая: «Как ей, наверное, тепло!».

Старуха жалостливо посмотрела на Валерку и, молча расстегнув тулуп снизу почти до шеи, привстала, села на одну полу тулупа, а освободившейся его частью накрыла как могла Валерку. Он инстинктивно придвинулся к ней. Тулуп изнутри был тёплый, только характерно пах овчиной. Валерка даже подтянул под него окоченевшие ноги.
- Как ледышка! - констатировала старуха. - Заболеш, однако, - произнесла она убеждённо беззубым ртом.

Второй из двух приятелей, выпивший свою часть из фляжки, от выпитого немного повеселел и рассматривал бабку и высовывавшуюся из отворота тулупа голову Валерки с нескрываемым интересом.

- Бабка, а ты как эта, … ну которая с сумкой прыгает…- начал он.
- Кассирша что-ли? - рассмеялась бабка.

- Да нет. Зверюга такая. Которая детёнышей в сумке на пузе носит.
- Кенгуру, - подсказал Михеич.
- Во, точно! - обрадовался второй. - Ты бабка прям как кенгуру!
- И-хи-хи, - залилась смехом бабка. - Кенгуру! Я её в телевизоре видала! А и впрямь! А он тогда у меня кто? Кенгуруш что ли?

- Ну да, кенгуруш! - тоже залился смехом второй. И даже суровый Михеич при этом слегка улыбнулся.

- Ага, очень влюбчивый кенгуруш, - с ударением на «очень» на фоне общего смеха произнёс за спиной Валерки осуждающе чей-то очень знакомый голос.

После секундного замешательства Валерка его узнал. Это был голос Зины. Да и она сама переместилась из-за спины и встала в поле зрения Валерки.

Зина была старая дева. Вроде всё у неё было на месте, но с замужеством у неё никак не ладилось. Она уже перешагнула, по-видимому, порог тридцатилетия.
Зина работала в том же конструкторском бюро, что и Валерка, в библиотеке технической литературы. У Валерки с ней был лёгкий романчик прошлой зимой, когда он регулярно забегал в библиотеку поболтать с Зиной и её пожилой начальницей и угоститься их печеньями и вареньями.

В отсутствие начальницы Валерка и Зина пару раз пробовали целоваться за книжными полками, но как-то не пошло. И он стал медленно увеличивать интервал между своими посещениями, не теряя впрочем, Зину из виду, как опытный рыбак не теряет из виду прикормленного места.

- Вставай, кенгуруш, у нас пересадка, - с печальным вздохом, но в тоже время очень строго сказала Зина.

Трамвай и впрямь подъезжал к вокзальной площади, где можно было пересесть на автобус, едущий до Академгородка.

Валерка с ужасом представил, что ему сейчас придётся покидать греющий его отворот тулупа. Но оказалось, что и старухе, как и большинству в трамвае, надо было выходить.

Выскочив из трамвая, Валерка бросился было автобусной остановке, но взгляд его упал на такси, заманивавшего зелёным огоньком состоятельных пассажиров. Он метнулся к такси, но вспомнил, что в кошельке у него только мелочь.
- Зина, - обернулся он к идущей не спеша за ним Зиной. - Давай на такси до Академа доедем! Деньги пополам. Только ты мне мою часть займи, у меня нет сейчас.

- На девок потратил? - со злостью спросила Зина. Потом, язвительно усмехнувшись, предложила: - а давай ты меня прокатишь до Академа, всё оплатишь один? Тогда займу.

- Давай! - радостно согласился Валерка, которого снова стал пробирать дикий холод.
- И ещё… - Зина сделала многозначительную паузу.
- Что ещё?

- Ты…- Валерка представил себе, что, наверное, сейчас Зина сделает ему отчаянное и неприличное для женщины предложение. Наверное, она предложит приехать к ней домой, когда её родителей не будет дома. Этого сейчас ему хотелось меньше всего, но он без колебаний решился на эту жертву. - На следующей институтской дискотеке весь вечер только со мной танцевать будешь! - выпалила Зина.

- Конечно, Зиночка! - Только поехали быстрей!

Они сели в такси. Валерка заскочил на переднее место, рядом с водителем, в надежде, что там теплее. Он назвал адрес общежития, сообщив, что по дороге надо будет завернуть к зданию института, где располагалось их КБ.

Машина, наконец-то, тронулась. Но, проехав метров сто,  резко остановилась.

Водитель, кавказец средних лет, сурово поглядев на Валерку, сурово отрезал: «Вылезай, ты воняешь!».

Валерка и сам чувствовал запах, которого он набрался от бабкиного тулупа.

- Как козёл дикий, понимаешь! - кипятился водитель.

- Во, про козла это в точку! - добавила с заднего сиденья Зина.
- Вылезай! - решительно повторил водитель.

- А давайте я его духами побрызгаю, - пришла на помощь Зина. Но увидев, что водитель остаётся при своём мнении, воркующим голоском добавила: - и я рядом с Вами сяду, и на Вас побрызгаю.

- Давай! - размягчился водитель.

Валерка и Зина поменялись местами, Зина прыснула из флакончика на обоих мужчин и, наконец-то, они поехали дальше.

Когда они подъехали к зданию КБ, и Зина рассчиталась за дорогу, водитель процедил сквозь зубы: «Такая женщина, а за козла вонючего платит! Вай вай вай! Что за народ!». Но после этого безмолвно довёз Валерку до общежития.

Валерка, забежав в общежитие, сразу же побежал в душ в подвале. Он включил горячую воду и долго стоял под душем, пока в онемевших пальцах ног и рук сначала прошли мелкие уколы, а потом они стали чувствовать тепло. Уже под душем Валерку стал мучить кашель.

В общем, это, так романтически начавшееся любовное приключение обернулось для Валерки двухнедельным пребыванием в больнице с последующим почти месячным долечиванием двустороннего воспаления легких на больничном.
 
Самое интересное, что Валерка не только не мог вспомнить адреса чаровницы, но и даже её имени. Видимо, они не успели познакомиться.

Фуэте

Но всё это было прошлой весной. А этой весной, сейчас, троица друзей двигалась за вином к торговому центру.
Они успели вовремя, встали в очередь и купили заветные бутылки болгарского сухого вина.

Витек и Серёга сложили свои две бутылки в объёмный портфель ядовито светло-коричневого цвета и вышли на улицу, дожидаясь замешкавшегося Валерку.

Валерка не выходил. Чтобы не торчать на дороге, Витек и Серёга отошли от двери подальше и встали у шедевра микроархитектуры - чаши с водой и с фонтаном посредине. Сейчас об этом было трудно догадаться, так как по случаю затянувшегося ремонта воды в чаше не было, её круглая, сложенная из кирпича стенка была частично разобрана, а выломанные из стенки кирпичи валялись в чаше и около нее.

Но вот появился и сияющий Валерка с третьей бутылкой в руках.
- Червонец нашёл? - своим монотонным, без каких-либо полутонов и эмоций, голосом, спросил Серёга, намекая на сияющий Валеркин вид.

- Лучше! - Восторженно начал Валерка, не обратив внимания на иронию в вопросе. - Такую барышню видел! Обалдеете! - Валерка вслед за тетей Фросей тоже стал называть всех симпатичных девушек и женщин барышнями. Сказав это, он повернулся к дверям ТЦ с выражением на лице, как у ребёнка, ожидающего прихода Деда Мороза.

А она не появлялась. Троица ожидала.

У Серёги кончилось терпение.
- Долго еще ждать будем? - строго спросил он.
- Да выходной же! Куда торопиться-то? - обиженно отпарировал Валерка, даже не обернувшись к друзьям.

Это, видимо, возмутило Витька.
- За каждую секунду будешь лишний метр портфель нести! - вынес он приговор (друзья носили нагруженный портфель по-честному, разделив дистанцию на равные части).

- Крохоборы! - уже раздражённо отпарировал Валерка, опять не отрывая глаз от двери.- Да хоть всю дорогу понесу!

- Крохоборы, так крохоборы, - спокойно произнёс Серёга.

Он, подмигнув Витьку, нагнулся, открыл портфель и аккуратно (он всё делал медленно и аккуратно), отобрал под ногами четыре самых целых и чистых кирпича из развалин чаши и уложил их портфель. После этого он так же аккуратно натянул и застегнул внутренний ремешок в портфеле, что предотвращало дребезжание стекла при носке. Застегнув замок изрядно разбухшего портфеля, он с невозмутимым видом встал и отряхнул руки.

И тут… из дверей вышла она.

Нет, она не была писаной красавицей. Это была очень ладно сложенная девушка, уже чувствующая свою женскую привлекательность, но ещё смущавшаяся её. Её синие, бездонные, какого-то хитрого, лисьего разреза глаза, удачно посаженные вокруг носика кнопочкой, с маленькими весенними конопушками, задорно выглядывали из-под рыжей чёлки.

Она с любопытством оглядела застывшего Валерку, стоящих за его спиной друзей и, как бы усмехнувшись про себя, какой-то танцевально-летящей походкой, помахивая авоськой с булкой хлеба, двинулась прочь от дверей ТЦ.

Это был её день. Она это знала. Она это чувствовала. Наверное, она чувствовала себя сродни Наташе Ростовой, повторявшей: «Ну смотрите все на меня! Смотрите, какая я прелесть!».

Провожая её взглядом, Валерка, как бегун в эстафете, протянул руку назад.
- Давайте ваш портфель, крохоборы!

Серёга подал ему тяжеленный портфель. Валерка не заметил его тяжести. Размахивая им, он рванулся за красавицей.

Он не мог оторваться взглядом от ее точёных, уже слегка загорелых ножек, в коротких джинсовых шортиках.

Процессия двинулась вверх по улице Ильича. Впереди быстро шла, казалось, не касаясь земли, юная красавица.

За ней, выдерживая расстояние, Валерка. Он все ещё не замечал тяжести портфеля. Более того, он нёс его каким-то непостижимым образом перед собой. Казалось, что портфель и красавицу связывает какая-то неведомая пока физикам сила. Это портфель летит за ней и тянет за собой Валерку, а не он несёт его.
Завершали процессию Серёга с Витьком, вяло согласовывашие условия пари о том, когда же, наконец, Валерка догонит её и как будет знакомиться.

Так они прошли пару ещё сотен метров.

Все мужчины знают, что если долго смотреть впереди идущей девушке или женщине в спину, или пониже, она почувствует это и обернётся. Валерка знал это, как никто другой. Он и хотел, чтобы она обернулась, но в то же время - эта возможность как-то смущала его. Но и не смотреть на неё, идущую перед ним в лучах ласкового Солнца, он не мог.

Красавица почувствовала, что за ней наблюдают. Её плечики слегка передёрнулись, как бы говоря: «Что это такое?». Не будем пытаться проникнуть в женские мысли. Но, наверное, и ей хотелось узнать, кто это сверлит её сзади взглядом. А как это сделать, не потеряв достоинства?

И хитрёна нашла выход. На ходу, взмахнув рукой с авоськой и отставив для баланса другую, она по-балетному провернулась на триста шестьдесят градусов.
Во время поворота она имела только одно мгновение для того, чтобы проверить свои предположения. Но и этого мгновения ей хватило, чтобы рассмотреть уже полностью в неё влюблённого Валерку с раздутым портфелем в руке. Она даже успела удовлетворительно улыбнуться, как бы говоря: «Ну что же, день начался неплохо!».
Завершив оборот, она закончила его балетным движением, отставив немного в сторону одну ногу и снова приставив её к другой. После этого она ещё более пружинящими шагами зашагала дальше.

Этот её проворот так сильно подействовал на Валерку, что он остановился и стоял как вкопанный, пока друзья его не догнали и легким толчком в спину не привели его снова в состояние поступательного движения.

Пройдя ещё пару сотен метров, красотка повернула во двор. И хотя это было не совсем по пути к общаге, друзья, соблюдая дистанцию, повернули за ней.
Подойдя к одному из подъездов, синеглазая легкими прыжочками преодолела ступеньки, не глядя, автоматически, набрала код цифрового замка и исчезла за дверью подъезда, на прощанье ещё раз стрельнув на Валерку хитрыми, лисьими глазками.

Дверь подъезда негромко хлопнула. Этот хлопок как бы пробудил Валерку от сладкого сна. Он растерянно остановился, как человек, забывший, куда и зачем он шёл. Он как-то сдулся. А толстый светло-коричневый портфель, как будто потеряв удерживающую его волну, вдруг больно ударил Валерку по ноге.

- А чего портфель-то ваш такой тяжеленный? - потерянно спросил он. - Кирпичи в нём, что ли?

- Ну откуда там кирпичам взяться, - как всегда на полном серьезе возразил Серёга. Но голос его в конце тирады всё же предательски дрогнул. А Витёк так залился смехом, что стало ясно, что кирпичей в портфеле не быть не может.

Валерка поставил портфель у ног и открыл его. И увидел там кирпичи.

- Вы что, змеи подколодные, мне кирпичи подложили? И я их пер всю дорогу? - начал он. И голос его становился с каждым словом всё более угрожающим, а глаза стали наливаться ненавистью. Он наклонился к портфелю. Друзьям стало ясно, что сейчас он достанет оттуда кирпичи и начнёт бросать в них.

- Стой! - сквозь зубы, но громко вдруг сказал Серёга.
- Почему это? - запальчиво спросил наклонившийся Валерка, освобождая стягивающий кирпичи ремешок.
- Она в окно смотрит. Я вижу,  - заговорщицким тоном ответил Серёга.

- Врешь, - одновременно с какой-то надеждой и в досаде от создавшейся ситуации произнёс Валерка.

- Она за занавеской стоит, но я заметил, стал развивать успех Серёга. - Не оборачивайся. Да застегни ты этот портфель! Пошли!

Валерка повиновался. Они пошли по асфальтированной дорожке вдоль подъездов.
Но Серёге и Витьку было ясно, что надо что-то предпринять. Иначе, стоит завернуть за угол, Валерка снова может взяться за кирпичи.

- Фуэте у неё просто классное, - нашёл тему Витёк.

Пройдя несколько шагов, Валерка неуверенно спросил:
- Фуэте, это что? Не помню я толком. В переводе с французского «задница» что ли?

- Ну что за темнота! - деланно разгорячился Витёк. - Ну кто рядом с нами идёт!

- Фуэте - это балетная фигура такая, - солидно начал объяснять Серёга Валерке. - Балерина ставит ноги вместе, руки разводит в стороны на уровне плеч крестом, потом проворачивается на одной ноге на триста шестьдесят градусов и в конце ножкой вот так делает. - И Серёга показал пальцами правой руки, как балерина делает ножкой.

- Как делает? - заинтересовался Валерка.
Серёга показал снова.
- Как? - ещё раз переспросил Валерка.
- Да как она перед тобой крутнулась! - не выдержал Витёк.
- Так это она фуэте продемонстрировала? - догадался Валерка.
- Да! Это движение в балете называется фуэте, а не задница по-французски, как думают некоторые сексуально-озабоченные конструкторы конденсаторных каскадов! - поддразнил Валерку Витёк.

Но Валерка его не слушал. Он шел по дорожке, опять не замечая тяжести портфеля, не глядя под ноги и повторяя: «Фуэте! Слово-то какое! Красивое! Фуэте!».

***

Когда этот рассказ экранизируют, в фильме на этом месте появится надпись: «Прошли годы».

Прошли годы.

Ласковый бриз трепал поседевшие локоны Императора Валериана. Он стоял на берегу океана. Вот и расширил он границы своей Империи до самого океана, сбросив своих врагов в его рокочущие буруны…

Вставай!  Днём только дети спят!
Валериан открыл глаза. Другие глаза, бездонно синие, с характерным лисьим разрезом, хитро смотрели на него из-под рыжей чёлки.

Деда! Я фуэте научилась делать!  Смотри!

Не дожидаясь ответной реакции, малышка забежала на ковёр в центре комнаты, поставила пухленькие ножки вместе, расставила руки в стороны, напряженно сосредоточилась. Потом она закрыла глаза и отчаянно крутнулась на одной ножке.
Вместо положенных триста шестидесяти градусов она провернулась максимум градусов на семьдесят и… хлопнулась крепкой попкой о ковер. Но, видимо, проделала она это уже не в первый раз и боли не замечала.

Юная балерина вопросительно уставилась на деда, явно ожидая одобрительного отзыва.
-Здорово у тебя получилось! - сказал дед, меняя своё положение на диване с горизонтального на вертикальное. - Почти как у настоящей балерины! - ободряюще продолжил он. - Только надо еще маленько потренироваться.

Девочка сначала счастливо улыбнулась, а потом, откинув голову, радостно рассмеялась, как могут смеяться только дети. При этом она показала отсутствие недавно утраченного молочного зуба, сменщик которого пока не подрос.

- Потленилуемся! - радостно пообещала она, не выговаривая букву «р». - Какие наши годы!

Маленькая девочка и старик смотрели друг на друга и смеялись. И каждый думал о своём.
Мы уже никогда не узнаем, о чём они думали.
Впрочем, это и не важно.

На снимке: здание аспирантского общежития, где и началась наша история. Пристройка внизу - помещение клуба "Глагол".