Она

    Она не хотела бы жить на Манхеттене. И уж точно она бы не захотела делиться секретами с Деми Мур. Она бы даже с Моникой Белуччи не захотела делиться секретами. Она полагала, что секреты на то и секреты, чтобы не разбалтывать их плохо знакомым людям, пусть даже (а может быть даже тем более) очень известным.
    Замуж она не вышла, ни за хромого еврея, ни за седого араба, ни за местного масштаба рок-звезду. Вместо этого она плавала в формалине унылой повседневности, дни сменялись ночами, ночи сменялись днями, и никаких изменений в этом плане не предвиделось.
    Несмотря на это можно было сказать, что она шла по жизни, смеясь. Она использовала смех как своё главное оружие против абсурда и однообразия существования как такового.
    Я говорю о ней в прошедшем времени, потому что с тех пор, как она ушла от меня, кажется, прошло уже очень много лет . Когда-то для меня повсюду была только одна она. Не знаю, как давно это было, она отняла у меня ощущение времени и теперь я плавал в формалине вместо неё. Может быть, она пропала на годы, а может быть, на несколько дней.
    За всё это время она не отправила мне ни единой весточки. Видимо, так она смеялась и надо мной тоже. Однажды мне показалось, что я увидел её в толпе, я догнал её, тронул за руку, но девушка, которая обернулась, была не она. Я смутился и на неопределённое время вернулся в свою банку с формалином, но внезапно она появилась снова.
    Она сидела напротив меня в удобном кожаном кресле, положив ногу на ногу, в этих своих чёрных колготках. Она снова смеялась надо мной, а я молча смотрел на неё.
    «Я снова здесь», - сказала она. Мы вылили формалин из банки, а банку она выбросила в окно. Мы услышали звон разбитого стекла, после чего она попросила меня пойти на кухню и сварить кофе.
    Я понял, что теперь она со мной надолго.