Друг Нельсон

Мать моя женщина... Каким это ветром? Ну, держи краба! - Лицо капитана выражало удивление и искреннюю радость.
Я же от волнения чуть не прослезился, обнимаясь со старым морским волком. Его дырявая тельняшка, теплая от солнца, пахла морем и немного потом.
Капитан не молодел, ему шел восьмой десяток, но выглядел он прекрасно для своих лет. Секрет его здоровья заключался, скорее всего, в чистом морском воздухе, нормальном питании, физических нагрузках и закалке. А самое главное - в отличном настроении. Неизменные шорты и тельняшка покрывали крепкое загорелое тело без складок и морщин. Седые жесткие волосы, серые глаза, немного орлиный, как у настоящего пирата, нос. Природа неспроста даровала ему долгую молодость. Он считался лучшим судостроителем на побережье. И остался, пожалуй, единственным! Но самое главное, тот знакомый огонек в его глазах никуда не исчез.
По ночам мне до сих пор снятся шторма и походы, наши приключения, старые лодки, которые давно разбиты штормами, а их обломки сожжены на берегу. В юности мы строили ялики, яхты и катамараны, ходили на веслах и под парусами. И это все - под началом этого необыкновенного, неугомонного человека, учителя и наставника.
- Вечно вас кто-то от работы отвлекает, Валерий Иванович! И я вот приперся.
- Не говори ерунды! Я всегда рад старым друзьям, особенно тебе. Пойдем в тень, пора перекурить. Солнце сегодня палит, как в Сахаре!
Капитан снял рукавицы, бросил их рядом с банкой смолы и рулоном стеклоткани и направился под навес. Незадолго до моего прихода он латал поплавок катамарана. Я еще минуту стоял на берегу, растерянно его оглядывая. По прошествии двадцати лет здесь уже трудно было что-либо узнать. Откуда-то взялся камыш. Прямо на песке, где был когда-то дикий пляж, выросли ивы. Обрывы совсем осыпались и поросли сорняками, а крутая тропинка к воде стала почти пологой. Сверху возвышались какие-то новые строения, непонятно - дома или дачи. И только море все так же задорно искрилось и било от радости в ладоши.
- Ну что ты там застыл, старпом? Иди к нам, расскажи, где пропадал все эти годы, что видел, где побывал.
Я зашел под навес из труб и старого брезентового паруса. Каркас был приварен к ограде лодочной станции и к стоящей рядом железной строительной будке с окнами. Это и мастерская, и склад, и уютный домик для отдыха. Под гуляющим на ветру козырьком стоял невысокий деревянный стол с лавкой, а рядом - небольшой ободранный диван. На нем в положении «полулежа» сидел незнакомый худощавый старик с седым торчащим чубом, в синей шведке, спортивных брюках и вельветовых тапочках без задников. Правый глаз у него отсутствовал и был прикрыт веком. Вторым он внимательно меня изучал.
- Знакомьтесь: это мой ученик Виктор, а это мой друг адмирал Нельсон, - важно представил незнакомца капитан.
Я сразу догадался про себя, что кличку эту дал своему другу сам Валерий Иванович, и, сдерживая улыбку, подошел и с уважением пожал старикану руку.
После небольшого общения выяснилось, что Нельсон давно на пенсии и работает сторожем лодочной базы. В советское время это была одна из самых крупных стоянок. Я помнил ее прекрасно. Тогда здесь находилось двести с небольшим моторных лодок. Имелись своя заправка ГСМ, механики-мотористы, вахтенные, солидный начальник, секции байдарочников и яхтсменов и соблюдалась строгая дисциплина. От всей этой роскоши теперь осталось только два катера - один принадлежал ментам, другой браткам. И те и другие браконьерили. Остальные катера по большей части были сданы в металлолом или проданы за копейки. Пустующие площади базы сквозь трещины в старом асфальте быстро зарастали кустарником и деревьями. Настоящая картина апокалипсиса!
Капитан присел на лавку, достал сигарету и, разминая ее пальцами, прервал тишину:
Ну, давай рассказывай. Как живешь, чем занимаешься? Слышал, где-то за границей работаешь.
Я молча поставил на стол свою спортивную сумку, расстегнул молнию и извлек бутылку коньяка и пакет с закуской. Знал, куда еду.
- Во, Нельсон, учись, мое воспитание! - Валерий Иванович протянул руку и достал с полки граненые стаканы.
Пока готовилось застолье, я говорил:
- Последние восемь лет в Хорватии туристов по Адриатике катаю. В основном на катамаранах. С мая по ноябрь там сезон. В Черногории выучился на шкипера и получил лицензию. Совершаем туры недельные по островам. Центральная и Южная Далмация. Пашу, как раб на галерах! Сейчас среди туристов и отдыхающих в тренде путешествия под парусом. Программа «пляж - отель» народу давно наскучила. Да и турист помолодел. Энергию девать некуда. Ухожу дней на пять, на семь. На борт беру несколько семейных пар. Делаем остановки на стоянках в маринах. Они там оборудованы всем необходимым: от якорных стоянок, почти как у нас раньше в яхт-клубе, до бесплатных душей. Это, пожалуй, лучший курорт мира. Природа красивая, люди доброжелательные, море - не передать какое. Надо видеть. Много круизных лайнеров, от маленьких до гигантских. Кухня очень хорошая, городки старинные необыкновенные. Пассажиры на экскурсии ходят. Но за все платить надо, естественно. Короче, Хорватия - це Европа.
- Ну что, - сказал капитан, - рад за тебя. От души рад. Выпьем за встречу! Как сказал Пушкин: «Нас было много на челне». За тебя, старпом! - И залпом опрокинул полстакана.
Мы с Нельсоном последовали его примеру, не забывая закусывать.
- Ну а у нас в Крыму таких прогулок под парусом нет? - поинтересовался кэп.
- Почему, и в Крыму есть. У меня там товарищ из Ростова шкипером работает. Крым теперь наш.
Эта фраза вызвала у Нельсона гомерический смех. Он даже поперхнулся соленым огурчиком и закашлял.
- А что смешного? - удивился Валерий Иванович. - Крым действительно наш, и слава богу! Если бы его грамотно у хохлов не отжали, сейчас бы там пиндосы шастали и наши завоевания за триста лет пошли бы коту под хвост!
Мне тоже хотелось вставить пару слов. Я по образованию историк, но работать по специальности не стал в силу своего характера и других обстоятельств. Любовь к морю и к истории мне в детстве привил Валерий Иванович. И уважение к старшим.
Второй заход я решил пропустить, осознавая, что пить по-русски давно разучился. Нельсон с капитаном хлопнули еще по полстакана и закурили. Зашел разговор о политике, о войнах от времен Екатерины до Второй мировой, о проливах, об экспорте хлеба.
Я поднялся и вышел по своей надобности. Отошел по безлюдному берегу недалеко от мастерской, углубился в прибрежный кустарник, на ходу расстегивая молнию, и замер от неожиданности. В зарослях на старой тракторной покрышке сидели две девахи лет двадцати и курили наркоту.
- Что-то потерял, дядя? - спросила одна из них, вся в татуировках, с розовыми волосами и наглыми зелеными глазами.
- Да, потерял. Вчерашний день. Не видели?
- Его здесь нет, - ответила вторая и засмеялась.
- Я это уже понял.
- Ну, понял, так иди куда шел.
- Я попросил бы не тыкать. Вы мне в дочки годитесь.
Слышь, мужик, хорош в уши ссать, вали отсюда! - вытаращила глаза розовая.
В мои планы не входило выяснять отношения с молодыми наркоманками. И я ретировался, утешая себя мыслью, что не все девушки в родной стране такие.
Возвращаясь под навес, я услышал конец фразы капитана:
- ...постоянно забываем, чему нас учит история!
Нельсон усмехнулся единственным глазом и саркастично
произнес:
- История...
«Загадочная личность!» - промелькнуло тогда у меня в голове.
- Ну а ты что скажешь, старпом? Почему у нас не все как у людей?
- Причин много, капитан: тупость, трусость, бескультурье, лень, презрение к порядку. Я за границей не афиширую, что русский. Даже скрывать стараюсь. Там за последнее время наших сограждан прибавилось. Их видно по поведению: слишком шумные, активные. Ходят с выпученными глазами, на улицах в городках с деревьев плоды рвут.
Нельсон усмехнулся:
- Из зоопарка выпустили.
- Да, порядок - основа всего... Пора снова варягов на Русь призывать, - улыбнулся Валерий Иванович.
Нельсон махнул рукой:
- Они уже пришли в начале девяностых, лжеваряги! Навели порядок... Везде и во всем стараются тебя поиметь. Кровопийцы!
- Подожди, Нельсон, все будет!
- Когда будет? Я полжизни ждал коммунизма, а вторую половину - капиталистического рая. Уже ничего не дождусь. Обдурили меня, как пацана. Высосали все силы и бросили подыхать на обочине, как старую клячу. Ну ничего, сил еще хватит выбивать из-под ног табуретки!
- Ну вот, договорился! В палачи собрался? Совсем сбрендил?
- Ладно, хватит митинговать, давайте поработаем немного. Пойдемте лодку перевернем.
Капитан всегда был одержим работой. Для него не существовало ни праздников, ни посиделок. Он относился к тем людям, что получают удовольствие от своей деятельности.
Мы быстро поставили пластиковый корпус на ровный киль, и кэп принялся осматривать его, выискивая дефектные места и расчищая их ножом.
- Пойдем со мной, поможешь, - поманил меня рукой Нельсон.
Мы с ним зашли в будку и вытащили наружу небольшую пластиковую лодочку длиной всего около двух метров и шириной чуть больше метра.
- Что это еще за скорлупка? Гробик напоминает, - пошутил я.
- Не надо здесь критику наводить! Явился видный судостроитель, - строго, но с юмором поставил меня на место Валерий Иванович. - Это корабль адмирала. Он его уже три года строит.
Нельсон с важным видом достал из кармана рулетку и стал что-то замерять, бродя кругами вокруг своего детища.
- Пропала тарань! - шутил капитан, косясь на его серьезное лицо.
Мимо прошла пожилая женщина с лыжными палками и повязкой на голове. Нельсон, недовольно глядя в ее сторону, бросил:
- Снега нет, а мы на лыжах!
Я из добрых побуждений решил помочь Нельсону советами по строительству, но он пропустил их мимо ушей. За весь день он только перевернул лодку, еще походил вокруг нее с рулеткой, а потом сидел и слушал байки капитана. Валерий Иванович, садясь перекурить, по сотому разу пересказывал одни и те же истории, все так же эмоционально и красочно расписывал детали. Нельсон в последние годы был его единственным слушателем, и он выкладывался по полной. Ушли в мир иной его приятели-капитаны. А ученики, вроде меня, разъехались и забыли про старого морского волка. Капитан теперь держался за Нельсона, как за спасательный круг. Всю жизнь его преследовало желание кому-то передавать знания и опыт, помогать словом и делом. А еще, как мне показалось, капитан заигрался и словно сам поверил, что перед ним настоящий адмирал Нельсон, им же и материализованный из фильмов и книг.
Я уехал, ушел с головой в работу. Лишь иногда в минуты задумчивости перед глазами возникала картина: дикий берег, мастерская, навес из старого паруса, болтающийся на ветру, и капитан с Нельсоном. Пару раз пытался позвонить, но трубку брали другие люди. Капитан постоянно то где-то терял телефоны, то топил их в море.
Прошло еще несколько лет, и я снова приехал на родину. От лодочной станции уже не осталось и следа. На ее месте возвышалась гостиница для отдыхающих. Капитана я застал дома. Поднялся на лифте, позвонил, вошел. Мы отправились на лоджию пить чай. Залив отсюда прекрасно просматривался. Капитан посетовал, что за все лето не увидел в море ни одного паруса, а раньше, наблюдая за яхтами, знал, кто и куда идет. Запылившийся морской бинокль сиротливо стоял на подоконнике.
- Знаешь, - сказал кэп, - жизнь как жевательная резинка: вначале сладкая и ароматная, а потом безвкусная. И чем больше ее жуешь, тем сильнее она напоминает тряпку.
- А как поживает ваш друг Нельсон?
Он перекрестился - такого я за ним ни разу не замечал - и сказал, глядя в бескрайнюю синь:
- Нельсон в море пропал. Станцию тогда уже выкупили, и началась стройка. Лодку его обнаружили километрах в пятнадцати от города. Ее прибило к берегу, знакомые рыбаки нашли. Тогда вечером мы выпили с Нельсоном по стаканчику и попрощались. Утром он собирался на рыбалку, но в шесть часов, когда рассвело, я его не застал ни на берегу, ни в море. Он ушел ночью. И чугунная плита, к которой крепился швартовочный буй, пропала вместе с ним. Я тогда почувствовал, что он решил уйти навсегда, но вида не подал. Уговорил его одеться потеплее и куртку свою камуфляжную одолжил. Он долго отказывался брать. Думаю, что Нельсон до судоходного канала догреб и там выпрыгнул из своей скорлупки, как Мартин Иден.
Я тоже перекрестился и сказал:
- Вода ему пухом! А кем он вообще был? Загадочная личность.
- Ничего загадочного. Обычный советский токарь. Почти все детали на наши лодки - это он на заводе точил. Ты, по своей молодости, с ним просто не пересекался. Глаз тоже на работе потерял. В советское время имел инвалидность. А когда в конце девяностых заставили ее подтверждать, он отказался. Не захотел в областную больницу ехать. Жену похоронил, досматривал тещу, с сыном не общался. Принципиальный мужик был. В молодости писал неплохие стихи. О море, о любви. В городской газете его часто печатали. Небольшой гонорар, естественно, сразу пропивал. Грамотный был, начитанный.
Я посмотрел на море и вдруг увидел все это великолепие совсем по-другому. В моих глазах оно превратилось в темную, бездонную и бескрайнюю могилу. Где-то там, в глубине, с привязанной к поясу плитой, лежит скелет Нельсона. Лежит и чего-то ждет. Может, лучших времен, может, второго пришествия... А может, нас с капитаном?