Проза жизни

София сидела на моём старинном кожаном диване, поджав ноги и прикрывшись пледом, который наверняка помнил её ещё в школьные годы. На лице молодой красивой женщины с огромными зелеными глазами изредка вспыхивала едва заметная улыбка и чуть тронув мягкую линию губ, снова исчезала за прикрытыми веками. Конечно, это были воспоминания, и мне совсем не хотелось беспокоить свою племянницу в эти минуты.

- А чай у тебя есть, Влад? - спросила вдруг София, глянув на опустевшую кофейную чашку,

- тот самый, с душистыми травами, - добавила она с мечтательным выражением на лице.

- Ты же знаешь, что я не люблю менять привычки, - ответил я, поднимаясь.

- Сиди! Я сама! - весело объявила гостья, остановив меня жестом и легко вскочив с дивана.

- Здесь ничего не изменилось! - донеслось из кухни, - Всё так же...

На какое-то время стало тихо. Затем раздался совсем не тревожный свист закипающего чайника, а спустя  ещё несколько минут на пороге появилась София с торжественным видом и старинным жостовским подносом, на котором было всё необходимое для чаепития.

Делясь весёлыми и грустными воспоминаниями и изредка перебивая друг друга, через час примерно мы добрались до дня сегодняшнего.

- Расскажи теперь, будь добра, что за волшебный ветер перенёс тебя из хладного и сырого Питера в нашу шумную и бесшабашную Москву?
Поднявшись, София подошла к окну и, прислонившись плечом к стене, целую минуту молча смотрела на двор и улицу, по которой, словно вечные уличные странники, изредка проплывали трамваи.

- Кто-нибудь бы не поверил, но не ты, конечно... Я просто очень-очень соскучилась по этому двору, по этой комнате с диваном и столиком для чаепития. Но главное - по нашим разговорам. И ещё, я мечтаю погулять с тобой по нашему бульвару. Понимаешь?
Сама я, конечно, не бросила бы все дела, которые скопились в последнее время. Это всё Андрей. Он буквально заставил меня поехать. Мама с папой тоже дружно проголосовали за, а Леночка тут же взяла мне билеты в Москву и через четыре дня обратно.
Я был в восторге от такой перспективы, а София лишь развела руками, улыбнувшись беспомощно и одновременно лукаво, как умела по-моему только она.

Мы снова шли по бульвару, который приветливо ласкал нас утренней прохладой и радовал чистотой свежевымытой плитки под ногами. Ещё не утомленные жарой, мелкие пернатые устраивали шумные и беззаботные разборки в густых кустарниках. Голуби, как коренные жители столицы, вели себя солидно, по-хозяйски расхаживая по тротуару и не спеша уступать нам дорогу. А над головой, тут и там, на верхних ветках деревьев словно черные стражи застыли вороны, изредка обмениваясь тревожными гортанными криками.

- А вот и наша скамейка! - радостно воскликнула София, устраиваясь против памятного места, где когда-то давно мы слушали песни Окуджавы.

- А знаешь, что мне выдала недавно наша Елена?! Ты не поверишь! Ребенку-то ещё и шестнадцати нет. Прочитала она рассказ какого-то современного писателя и высказала мысль, от которой я даже растерялась немного. У автора, говорит, богатый язык, в тексте множество красивостей и неологизмов и всё это, чтобы выразить его чувства и переживания, которые по сути своей просто примитивны. А мысли приличной там вовсе нет! И заявила, что это не литература, а какой-то филологический тренинг. Автору, мол, надо бы Достоевского почитать, потому что содержание рассказа можно выразить одним русским словом «чепуха». Хотя и симпатичная по форме.
- Да, очень похоже. - Я усмехнулся, а София глянула на меня с удивлением. - Леночка и раньше всегда напоминала мне одну девочку... - Тут я кивнул в ответ на ставший понимающим взгляд Софии. -  И теперь она, видимо, идёт следом. Чему же тут удивляться! А вопрос-то она серьёзный весьма затронула.

- Вот-вот. На эту тему я как раз и собиралась с тобой основательно поговорить. А Настя, между прочим, сама пытается что-то писать, но нам с Андреем ничего пока не показывала. Жаль, Влада в Питере у неё нет... И, знаешь, перед самым отъездом я рассказала ей, как ты отвел меня в первый раз в свою библиотеку, как мы сидели в читальном зале и как потом ты рассказывал мне фантастическую историю, про эту самую библиотеку и про замечательного пришельца Кролина... И про то, как я придумала финал для твоей истории.

Улыбаясь воспоминаниям, София смотрела на совсем не космическое, а домашнее и ласковое сегодня небо с медленно плывущими пушистыми и тёплыми облаками. А перед моими глазами проплывали яркими картинками события прошлых лет, неизменной героиней которых была моя зеленоглазая собеседница.
Несколько минут мы хранили молчание,  наполненное дорогими и приятными эмоциями. А бульвар наш между тем оживал, наполняясь легкомысленным летним шумом. Детский смех и далёкие звуки музыки создавали настроение наступающего праздника. Невольно прислушиваясь к мелодии, я вдруг вспомнил как замечательно звучал по выходным дням духовой оркестр в сквере неподалёку и сколько детской радости было с ним связано.
- А ведь с музыкой происходит то же самое, - задумчиво произнесла София, - то же что и с литературой, переполненной чувственностью и всё меньше озабоченной достойным смыслом. Всё более изощрённая техника не служит больше высоким целям. Кажется, она... просто любуется собой с помощью своих слуг — авторов и исполнителей. А ведь ты практически то же самое говорил когда-то об архитектуре. Помнишь? Мы с Андреем тогда вернулись с выставки, впечатлённые параметрическими архитектурными формами. Они казались нам фантастическими и... красивыми.

- Помню, конечно. У нас тогда интересный разговор получился про идею и про природу архитектурного формообразования.

- Только мы его, мне кажется, не закончили. Как и разговор о красоте, к которому мы с Андреем потом много раз возвращались. Ты не против ещё раз об этом поговорить?

- С удовольствием. Тем более, что это практически одна и та же тема, одна и та же проблема.

- Что ты имеешь в виду?

- Я имею в виду проблему литературной, музыкальной или архитектурной формы. Она же и проблема красоты, с которой мы тоже не вполне разобрались.

- Ой! Хочу! - совсем как в детстве объявила София, положив начало нашей, кажется, самой долгой беседе, - А можно прямо с красоты и начать?
Вряд ли теперь я смогу передать полностью содержание разговора, который длился с перерывами на сон и еду почти до самого отъезда Софии. Тем более не сумею передать тех мыслей и чувств, которыми сияли удивительные зелёные глаза этой взрослой уже девочки.

- Почему же нет. Можно.

Я ненадолго задумался, а София устроилась поудобнее, откинувшись на спинку парковой скамьи, и впилась в меня взглядом.

Мы, конечно, уже не раз говорили о красоте, но поскольку тема эта неисчерпаема, я просто придумал новый разворот и принялся рассуждать о том, что впервые встретив человека или увидев на фотографии, мы рассматриваем его внешний вид, уделяя особое внимание чертам лица, выражению. Если человек находится рядом, мы отмечаем как он движется, как действует в отношении других людей. Нам важно услышать как и о чем он говорит, вступить с ним в диалог, заглянуть в глаза...

Узнавая таким образом нового знакомого, мы формируем в сознании его все более полный живой образ. «Умный», говорим мы о ком-то, или «слабак», или даем ещё какое-нибудь, порой забавное, определение. При этом мы обычно отдаем себе отчёт в том, что ещё не достаточно хорошо знаем человека, и если наш интерес не угас, пытаемся проникнуть сквозь оболочку внешности, туда, где скрыто порой настоящее человеческое «Я». Со временем наше отношение к форме этого лица, выразительности глаз незаметно меняется. По мере сближения с новым знакомым, мы все больше видим в нем разных неявных черт, постигаем его характер, нравственные качества, готовность к сопереживанию и сочувствию или, наоборот, холод и безразличие. И постепенно эти, скрытые поначалу особенности, всё более яркими и крупными мазками заново формируют для нас внешний облик человека, выписывая уже не просто разрез и цвет глаз, но его взгляд на мир. Со временем, внешнюю, естественную форму человека, невозможно становится отделить от формы его внутреннего мира. И случается, что в какой-то момент мы вдруг понимаем насколько прекрасна эта нескладная девица с совсем не удачными чертами лица и как мерзок, наоборот, этот лощеный красавец... Девушка предстает перед нами как форма прекрасного внутреннего мира и она... истинно красива. А владелец прекрасных, на первый взгляд, черт лица и безупречной фигуры вполне может вызывать не просто неприязнь, но даже глубокое отвращение. Я высказал мысль о том, что в восприятии человека мы проходим путь от сомнительной красоты формы человека к форме его истинной красоты.

Мы ещё долго рассуждали о формировании нашего отношения к новым знакомым. София настаивала на том, что первое впечатление порой оказывается очень точным и впоследствии лишь подтверждается. Я же в ответ говорил о том, что жизненный опыт действительно позволяет, что называется, сразу заглянуть человеку в душу, и что эта способность, эта проницательность тоже должна быть сформирована.
Беседуя, мы невольно вглядывались в мелькающие лица прохожих, иногда обмениваясь впечатлениями. Постепенно в своих рассуждениях мы вернулись к близким нам людям.

- Да, ты конечно прав. Но я бы ещё добавила, что многие детали и особенности внешности близкого человека мы часто перестаём вообще замечать. Остаются глаза, - это вечно открытое окно во внутренний мир, - и ещё какие-то мелочи... Но главное то, что он теперь живёт в нашем сознании как часть тебя самой. И воспринимается он теперь не просто зрительно, но каким-то особым видением, мгновенно его распознающим... Я не думаю, что вообще можно рационально описать и объяснить процесс, когда наше сознание мгновенно достраивает мелькнувшую в поле зрения хорошо знакомую фигуру до полноценного живого образа, уже поселившегося в твоём сознании в качестве кирпичика твоей собственной личности.

- Я согласен, но замечу, что всё случившееся, как и любое другое реальное произошедшее событие, в конце концов можно описать научным языком. А вот предвидеть и предсказать качественные перемены — это вряд ли. Науке это не дано. Литературе же и другим формам творчества, включая архитектуру, - наоборот, вполне доступно.

София отреагировала на моё замечание напряженным взглядом, в котором уже трепетала, требуя свободы, какая-то новая мысль. Несколько мгновений она изучающе смотрела на меня, ожидая продолжения, а может пытаясь понять, насколько серьёзным было последнее утверждение. Затем заговорила, чётко и размеренно произнося слова, словно отмеряя особые части возникшей в её сознании важной идеи.

- Значит ты утверждаешь, что не только литература, но все виды искусства, а также архитектура, располагают способом и средствами создавать картины будущего!
Я открыл было рот, чтобы произнести несколько нужных здесь слов, но София жестом остановила меня.

- Погоди, пожалуйста! Я скажу более точно. Вернее, более правильно. Все представители этих творческих профессий, что бы они не рисовали, лепили, играли и строили, - формируют своё творение с позиции идеала. С позиции того, что они любят и ценят превыше всего, к чему они устремлены всеми частицами своей души. Именно такая, высшая для мастера, ценность является содержанием творимого образа будущего и мерой произведения. Иначе говоря, мастер как бы отталкивается от будущего, от желанного совершенства, представление о котором он в своём культурном развитии постоянно пополняет. В результате, любое настоящее произведение формируется как воплощение наиболее значимых духовных ценностей, объединяющих большинство людей. И совершенно не принципиально, какого цвета глаза у Сикстинской мадонны и какой формы нос Джоконды. Важно, чтобы сквозь любое художественное творение, независимо от того кого или что воплощает в пластике материала мастер, на нас смотрел из будущего человек, каким хочется стать... Я бы даже сказала, что чем мощнее талант художника, тем ярче проникающий через созданные им образы свет идеала! И именно этот свет, видимый всеми, делает художественную форму красивой, а иногда и прекрасной!
Подожди, подожди... - Взяла меня за руку София, хотя я и не пытался её прервать, предпочитая дослушать очередное откровение племянницы. - Ты не согласен? Я не то что-то сказала? Я сама чувствую, что всё не так просто... Нет, давай ты!

- Мне кажется, я знаю, что может беспокоить автора подобных рассуждений. Во- первых, даже такая простая мысль, что талантливо можно изобразить не только добро, но и зло. Впрочем, это не главное, и объяснить эту форму не сложно. Главное же другое. Трудно не заметить, что современный нам мир искусства, включая архитектуру и литературу, с которой мы начали этот разговор, устроен вовсе не так, как мир Рафаэля Санти или Леонардо да Винчи. Если в пространстве Ренессанса витал торжествующий дух свободного творческого человека, то сегодня наш мир наполнен не идеями и мыслями, но чувствами и эмоциями сытости или голода, сладострастия или ужаса.  Самая искренняя вера человека в прибыль не сделает светлым его лица.
Образ будущего России не случайно не находит воплощения в литературе, поскольку сама идея будущего не сформирована в общественном сознании, а остаётся уделом одиночек. Голос же их, независимо от языка, на котором они пытаются обратиться к миру, не понятен большинству, как чужды им те человеческие ценности, которые были раздавлены гигантским катком «экономической» морали.

 - Ты хочешь сказать, что внучка твоя зря обиделась на автора, поскольку настоящего смысла лишена не его проза, но сама жизнь о которой тот пишет честно и откровенно?

Взгляд Софии был сосредоточен и серьёзен, но спрятавшиеся где-то там в зелёной глубине его лукавинки не могли не сказать мне правды. Конечно, она всё понимала - что за будущее нужно бороться, что нужно стремиться к нему, увлекая тех, кто рядом, что только тогда оно станет реальным, а проза жизни содержательной и прекрасной.

* * *

Последний день нашего общения подходил к концу. Вернее, приближалось время обеда, а вскоре за тем и час отъезда. Мне было грустно и говорить не хотелось. София тоже, в который уже раз, умолкла, задумавшись и словно разглядывая что-то в сокровенном уголке своего сознания. А я думал о том, что эта взрослая совсем девочка удивительно красива, словно творение великого живописца, сошедшее с полотна в этот мир, чтобы добавить ему настоящего человеческого света. И может когда-нибудь, беседуя с внучкой, я объясню ей что такое истинная красота, просто рассказав удивительную историю про её маму.