Экспедиция

Удивительное небо. Насыщенный голубой, очень глубокий, не привычный для утра цвет. Низкое и уже яркое солнце расчертило контрастными полосами склоны соседних холмов. Он решил зайти в дом за камерой. Природа вокруг была самой обычной, и он редко фотографировал не для работы. Но этот свет хотелось сохранить, показать своим.
 
Накопилась усталость. За эти дни он прошел больше чем обычно. Может быть сто или немного больше километров, решив увеличить маршрут двумя дневными переходами. Что-то подсказывало близкую удачу, и он увлекся этой мыслью. Возвращался тяжелее чем обычно, но терпимо. На этот раз без находок. Уже ночью сделал записи в дневнике.

Сегодня есть время, можно не спешить. Но спать не хотелось, и он поднялся с рассветом. Через большие окна дом быстро наполнялся теплом. Захотелось на улицу, где еще стоял мороз. Ветра почти не было, как и шума волн.

Он вернулся за камерой, но увидев на столе открытый дневник, остановился и прочитал несколько последних записей. Да, очень долго не было стоящих находок. Экспедицию придется закрыть раньше срока, хотя все связывали с ней большие надежды. Может и хорошо вернуться к обычной жизни, туда, где находки становились экспонатами, фондами, материалами для изучения.

Когда ему предложили работать здесь, на краю света, он не сомневался и выехал через два дня. Сбылась мечта детства. За кухонным столом вместе с родителями они часто рисовали ни на что не похожие вещи. Какие-то из них родители видели сами и, перебивая друг друга, вспоминали важные детали, другие они уже не застали и только слышали от старших знакомых. В школе он стал читать серьезные книги, посвященные знаменитым находкам, и завел собственный альбом. Эти увлечения привели его в университет, где он в первый раз увидел и подержал в руках настоящие редкие образцы. Потом лаборатория, где он изучал самые известные из них. Он мечтал о своих открытиях. И сделал несколько. Не самых громких, но отмеченных в научных журналах. 

Здесь он поселился в старом каменном доме. На берегу их было несколько. В деревне давно не жили, и постройки использовались только для экспедиций. Дом был самым большим из жилых, сквозь стеллажи и ящики с оборудованием и запасами пробивался прежний крестьянский быт. В середине единственной комнаты стояла большая печь – ровесница дома.  Печь не топили, а ее лежанка, полки и ниши использовали для хранения вещей. Обогревали дом маленькой походной печкой, которая быстро давала тепло и служила для приготовления пищи. Рабочий стол, стулья и кровать были современными, их доставили в дом с первой экспедицией. Основной хозяйственный инвентарь размещали в пристройках, сараях и множестве других строений рядом с домом и на берегу. Имущество не охраняли, тронуть его было некому.

Первый день после возращения из похода назначался выходным. Но уже к обеду, если были находки, он начинал их описание: измерить, сделать наброски и нанести на чертеж важные пояснения. Фотографировать было не обязательно, но он всегда это делал, чтобы сохранить копию сделанной работы. Фотопленку хранил в небольшом плотном контейнере на печке. Знал, что в случае пожара или другой беды не ошибется, быстро найдет и вынесет самое важное.

В этом контейнере - смысл его долгой поездки, и работа, которую предстоит продолжить после возвращения в город. Раз в два месяца к нему приезжали. Транспорт доставлял еду, одежду, пустые ящики, почту. И все остальное, о чем он просил в своих записках в лабораторию. Увозили от него ящики с находками, отчеты и фотопленку. Иногда письма, на них редко находилось время.

Постоянных экспедиций на побережье было три, их основали в местах, где море чаще выбрасывало на берег находки. Иногда поиск не давал результата несколько недель. Но потом, после сильного шторма или землетрясения, удавалось найти несколько предметов за день. Тогда он работал без перерывов, почти не спал, чтобы закончить описание до следующего рейса. В днях без находок он листал свои альбомы, справочники прошлых экспедиций. Сопоставлял, представлял и собирал разные предметы в сложные конструкции, пытаясь разгадать их назначение. Найденные им вещи уезжали в лабораторию, где соединялись с другими находками, и там день за днем расшифровывалась и складывалась картина прошлого.

В лаборатории изучали физические свойства и химический состав образцов, доставленных из экспедиций. Восстанавливали части механизмов, разгадывали способы производства. С тех времен, к которым ученые относят самые ценные из находок, не осталось никаких письменных свидетельств. Проще воссоздавались технологии и материалы промышленной эпохи: металл, камень, дерево, которые обрабатывались еще древним человеком. Знания о них сохранились в музеях и архивах, и когда требовалось восстановить, все необходимое было под рукой.
Музеи стали создавать в первый год Нового времени. Тогда вернулась мода на бумажные газеты и журналы. Они, сначала цветные и глянцевые, а затем все чаще черно-белые и уже почти без фотографий, тоже собирались в музеях как документальные свидетельства происходящих перемен.


***
Солнце поднялось над холмами, и окружающий пейзаж принял прежний довольно заурядный вид. Весна медленно наступала, она уже освободила берег от льда, снег посерел, и на южных склонах пробились первые проталины. Пасмурные дни еще редко прерывались короткими промежуткам солнца, и сегодня был первый по-настоящему теплый день.

Следующие походы будут на лодке, до начала лета, когда земля высохнет, и вдоль берега снова можно будет пройти пешком. Поиск на лодке почти не дает находок. Весной на берег выбрасывает много природного мусора, поэтому с воды мало что увидишь. Приходится делать остановки, довольно частые, искать место, где можно безопасно оставить лодку, привязать или вытянуть на берег, следить за состоянием моря и неба, пережидать волны.

Места для стоянок были сделаны на расстоянии пешего перехода. Это были сложенные из бревен в виде буквы Л шалаши с высоким порогом, сделанным для защиты от снежных наметов. Сильные снегопады в этих местах были исключением, и сугробы к концу зимы редко доходили до щиколоток. Оттепели скрепляли верхний слой снега в прочный наст, и большую часть зимы можно было передвигаться в обычной походной обуви. Хотя лыжи, широкие, но короткие, зимой он всегда брал с собой, чтобы при необходимости облегчить движение по свежему снегу или ускорить спуск. Стоянки делались у реки или ручья, из которых бралась вода.

На каждой стоянке хранилась тетрадь, в которой он отмечал время прихода и следующую точку на маршруте. В первые переходы он изучил все тетради: записи в каждой из них вели шестеро или семеро его сменщиков, а маршруты почти не менялись. Происшествий в записях он не обнаружил. Все отметившиеся благополучно следовали обратно.

Встать в полный рост в шалаше можно было только в верхней части свода. Окон не было. Быт составляла кровать из досок, небольшая кирпичная печь, немного посуды, керосиновая лампа. Широкая доска, прибитая к противоположной от входа стене, служила столом для еды и работы. Запас дров он пополнял в течение лета, а керосин каждый раз брал с собой в небольшой фляге. Два-три раза за лето вместо пеших маршрутов он назначал выезды на лодке, загружал инструменты, менял подгнившие бревна или ремонтировал печь. Берег тогда осматривал только у стоянки, старался сократить время и вернуться к делам экспедиции. 

Он был ученым, однако время, проведенное в экспедиции, научило его другой работе. Он освоил технику, инструменты механика и строителя, разобрался в двигателях и печах, мог чинить одежду. Он должен был заботиться о питании: правильно хранить продукты, содержать огород и небольшую теплицу. Науке оставалось не больше половины времени.

Он не чувствовал усталости от такой работы, но всегда думал об упущенном. Его задача здесь – на фронте науки – добывать новые знания, давать основу для новых идей. Этого не сделать, когда работаешь в мастерской, у печи или в огороде.
Лодки он начал готовить две недели назад. Их было две, чтобы не нарушить график выходов в случае поломки. В переходах шел на веслах или небольшом моторе. Старые двигатели быстро изнашивались, приходилось подолгу возиться с ними, разбирать, менять детали, вытачивать новые, подгонять, испытывать, снова править.

Он часто возвращался к событиям того года, с которого берет отсчет современная история страны. Он читал о выступлениях первых активистов-одиночек и последовавших многолюдных митингах, давших начало новому движению. Он восторгался тем, как волна радости неожиданно и сильно охватила всю страну. Он вспоминал газетные статьи и особенно фотографии, на которых с высоты городских небоскребов были сняты улицы городов, заполненные людьми. Он представлял, как эти потоки увлекают и его родителей и даже его самого, тогда еще не рожденного.
Как просто – освободиться от машин, вернуть себе свободу быть с людьми, жить ради людей. И как сложно решиться на это. Он знал, что к тому времени устройства почти лишили людей обычных отношений, отняли у них работу и свободное время. Многие понимали, что цена освобождения может быть очень высокой. Но разве есть цена у того, чтобы снова посмотреть друг на друга и услышать друг друга.

Люди избавлялись от всего, что связывало их свободу, оставляли только самое необходимое.  Устройства связи и видеоприемники, хранившие ненужные знания.  Умные машины и технологии, лишившие человека развития. Предметы быта, отнявшие у людей радость заботы о доме. Центральные площади городов превратили в огромные свалки не нужных теперь вещей. Сюда приходили семьями, чтобы выбросить все, что тяготило: от телефонов до детских игрушек. Стало модным упрощать быт и одежду, пользоваться старыми вещами и старинными рецептами. Люди выходили на улицу, смеялись, шутили и обнимались с незнакомыми людьми. Так рождалось Новое время.

Позже остановились производства, делавшие ненужные вещи. Их оборудование демонтировали и вывозили на большие полигоны за городом. Стали востребованы прежние профессии, особенно промышленные рабочие. Люди начали осваивать новые для себя занятия, потянулись из городов в деревни, к жизни на земле.


***
Ветер резко ударил в окно, стекла вздрогнули, и посыпалась снежная крошка. Барометр еще утром уверенно показывал непогоду.

Он закончил опись груза и документов, готовых к отправке, и подошел к окну. Крыши построек на берегу уже побелели. Ветер вцепился в остатки большого сарая, срывал стальные листы, выдувал гнилую щепу из-под них, выкручивал деревянные стропила. Теперь не отпустит.

Крепкие дома, оставленные без хозяйской руки ветрам и влаге, долго сопротивлялись времени. Но стоило природе найти какую-то лазейку, узкий ход к его середине, дом выгибал спину, ощетинивался, начинал биться и реветь на ветру, терял силу, подставляя свои рваные бока то воде, то солнцу и наконец, как пораженный ядом зверь, чернел и, уставший от страданий, заваливался на бок.

Снова появились разрывы в облаках. Густая, но короткая весенняя метель закончилась. Прибой немного усилился, сильные порывы ветра сбивали пену с верхушек волн. Дальше от берега море оставалось спокойным. Слабые волны вряд ли заденут подводные течения, смогут оторвать массы воды от морского дна и вместе с ними поднять и принести к берегу хранящиеся там предметы. До следующего транспорта осталось меньше двух недель и всего один поход. Интересно, есть кто-то еще, кто просит у природы плохую погоду?

В конце первого года Нового времени было принято решение грузить остатки прежней жизни в вагоны, везти в порты, заполнять ими все свободные суда и сбрасывать в море. Практической цели у такой работы не было. Мало кто противился новому порядку. Хотя газеты и писали о редких семьях, сохранивших у себя какие-то устройства, но скорее ради забавы, а не практического смысла, о спекулянтах, пытавшихся в первое время развести незаконную перепродажу и контрабанду, о злоумышленниках, проникавших на территорию полигонов в попытке вынести потерявшие всякую ценность вещи. Новый порядок избавлял от необходимости торговых отношений с другими странам. Таможни, дороги, железнодорожные пути на границах разобрали за ненадобностью. Новости из заграницы стали тревожным напоминанием о прошлом беспорядочном и праздном быте. Желание следить за жизнью в других странах постепенно сошло на нет. Сила машин была побеждена силой духа.

Он был уверен, что такой отказ был добровольным и осознанным выбором всех граждан. Трудности следующих лет возмещались радостью простого физического труда. Совместная работа воспитывала подлинного человека, прямого и бескорыстного. Тогда же вернулись прежние мелодичные песни. Лучшие картины, книги и театральные постановки изображали будни рабочего человека.


***
Прошли два ветреных дня. Высокие пенящиеся волны нанесли на берег камни и мусор. И хотя ничего ценного не нашлось, появились шансы на успех. Он занимался подготовкой к приему транспорта: освобождал место для грузов, считал и вносил в журналы запасы. Теперь можно продлить поход до дня встречи транспорта, не торопиться с возвращением.

Он решил, что, независимо от результатов следующих недель, попросит сменить его и сосредоточится на работе в лаборатории. Экспедиция дала ему новые знания, но для дальнейшей работы не хватало книг и инструментов. С возвращением в институт можно рассчитывать на скорый прогресс. Он написал об этом руководству и оставил письмо на столе, чтобы еще раз прочитать перед отправлением.

Солнце зашло, разделив небо на светлую и темную половины. Справа от него, далеко в море, уже погруженном в сумерки, вспыхивали сигнальные огни маяка, установленного на границах подводной впадины. Сотни кораблей с грузом были вывезены и захоронены здесь в первые годы Нового времени. Он несколько раз выходил в море на судне, помогал обслуживать маяки и хорошо ориентировался в границах полигона, который питал находками его и соседние стоянки.

Прошло несколько лет Нового времени. Повзрослели его родители, еще заставшие прежний уклад. Вместе с яркими картинками электронных мониторов потускнели и ушли в прошлое их воспоминания. Новое поколение входило во взрослую жизнь без страха за свою судьбу. Каждый из них еще в школе получил свою первую рабочую профессию, вырос свободным и жаждущим деятельности человеком.

Они знали, что их силы и знания нужны стране, как нужны были и новые машины, большие и производительные, управляемые людьми ради общего блага. Было необходимо улучшить состояние производств, транспорта, особенно воздушного, связи, медицины, земледелия, многих других областей человеческой жизни. Чтобы не навредить будущему страны и не вернуть человека во власть техники, к десятилетнему юбилею Нового времени создали специальные комиссии, которые определяли полезность создания тех или иных механизмов, бытовых приборов, гражданской и военной техники. После длительного перерыва в вузах провели первые закрытые наборы на физические и химические специальности.


***
С последним транспортом он получил приказ о своей замене, которую надлежало выполнить через месяц, и подробное письмо, в котором директор института благодарил его за результаты экспедиции.

Он продолжал работать как обычно. Земля высохла, он перетащил лодки в сарай и вернулся к пешим походам. Больших сборов не планировал. На подготовку сменщика дают десять дней, включая совместный поход. Личные вещи, которые не пригодятся при передаче дел, сложил в отдельный ящик. Туда же положил и находки, которые не отправил в институт. Эти предметы не были редкими, их изучение не входило в задачи экспедиции, как и в планы работы института. Он же считал связанное с ними направление развития техники важным, о чем написал руководителю в своем письме, настаивал, указывая на его особую пользу в детском образовании.

Его институт был старейшим учреждением, занимавшимся археоинженерией. Спустя почти полвека с начала Нового времени ученые восстанавливали старые технологии и материалы, знания о которых за прошедшие несколько десятилетий были утеряны.
Здесь в экспедиции, предоставленный одновременно и свободе мысли, и свободе времени, он много думал над тем, не разрушит ли его работа достижений человечества, не обратит ли каждая вновь обретенная технология, прибор или машина вспять историю страны. Молодые ученые не задают таких вопросов, и он сам, работая в лаборатории, не размышлял над тем, каким пагубным может быть прогресс, если изменения произойдут слишком быстро. 

Он думал и о другом. В школьные годы он замечал, как смущала его родителей по-детски непосредственная их реакция на воспоминания. Озорство, с которым они рассказывали о каких-то своих давних впечатлениях, вдруг прерывалось. Мама резко вставала к окну. Менялась тема разговора, находились дела. Ему хотелось спросить, не тогда, сейчас: думали ли они о том, что их жизнь могла быть другой? Родители никогда не говорили об этом. И задать такой вопрос он не мог. Да и нужен ли этот ответ и ему, и им.


***
Он вернулся в столицу в начале лета. С вокзала поехал к себе, в квартиру родителей. Дома никого не было, все ушли на работу. Он закрыл за собой дверь: тот же свет, запах, те же звуки двора через открытые окна. У звуков городских дворов есть удивительные свойства: только самые пронзительные, самые звонкие из них, многократно отражаясь от прямоугольника стен, изменяясь и усиливаясь превращаются в непрерывную мелодию, напоминающую одновременно и звуки моря и леса, птичьей стаи и шумного праздника или базара. Под такую мелодию, если закроешь глаза и отложишь книгу, очень удобно мечтать, придумывать истории, путешествовать по миру и времени. Здесь он вел дневник, потом свои записи. Когда никого не было дома, он любил говорить, читать и спорить сам с собой вслух, придумывать и разыгрывать сцены с разными героями.

В его комнате почти ничего не изменилось. Другая кровать, из предыдущей он просто вырос. Другие шторы. Письменный стол тот же. Те же ящики и полки, забитые книгами и тетрадями. Он не стал разбирать вещи, только вытащил материалы экспедиции и побежал в институт.

Город оглушал шумом автомобилей. Он натыкался на спешащих людей, которые на бегу здоровались, разговаривали и прощались. Он пока не поймал этот темп, но уже чувствовал и радовался тому, что напряжение большого города заряжает его.

Вот и здание института, его этаж, лаборатория. Но это потом. Приемная директора. Немного подождать. Короткий разговор:

- Вы пишете о возрождении производства детских конструкторов. Совершенно бездумно, не понимая, что в стране не хватает станков, тракторов. Нашим самолетам по пятьдесят лет. Стране нужны одежда, обувь, многое делается руками. Это все мысли, что вы смогли привезти из экспедиции? 

- Да, но это даст простор для фантазии, для творчества, для развития технического мышления.

- Творчество? Для чего? Отвлекать от учебы, работы? Молодой человек должен знать устройство известных ему вещей, понимать и разбираться в том, что дано ему для учебы или работы. Я могу предложить Вам ставку стажера в отделе сельскохозяйственных орудий. Начнете трудиться над конкретной задачей. Одиночество пагубно на Вас повлияло. Вольетесь в коллектив, всё исправится.


***
Он задержался на работе до вечера, хотя конкретных дел не было. Да, конечно, он предполагал подобные последствия. Слишком дерзко было выступить с такой идеей. Кто он? Начинающий ученый, решивший, что его опыта и авторитета хватит, чтобы отвлечь внимание страны на собственное увлечение? Но он найдет силы на продолжение работы. Направление ему знакомо и задача интересная.

Он не спешил домой. Как не переубеждал себя, он продолжал верить в пользу того, о чем думал эти месяцы. Теперь ему хотелось спросить родителей еще кое о чем. Были ли они по-настоящему счастливы после того, как случились перемены? Будь их желание, вернулись бы они в тот, прежний мир?

Он осторожно открыл дверь, прошел на кухню, включил маленький светильник над столом. Достал из кармана и выложил на стол горсть маленьких прямоугольных фигурок с надписью LEGO. Родители когда-то говорили о таких. Наверное удивятся, через столько лет увидев их снова.

- Интересно, что мама скажет завтра?