Экс-ры IV 2 гл Хитрый воришка

Глава 2   

Человек из чёрного Renault

Шпана — предложение — хитрый воришка —
выход — человек в чёрных очках — едем на объект

Хитрый воришка               

Придя домой, я проверил зарядку всех вспомогательных для съёмок аккумуляторов, а также лампы для освещения. Проверил комплектность аксессуаров для фото и видеокамер. Штатив брать с собой решил не брать, зато взял сидикам для съёмки с руки.

После этого занялся заменой воды в аквариумах, и вообще надо было навести порядок в своём хозяйстве. Пока я занимался сливом воды на треть от объёма во всех аквариумах, кошка Люся внимательно следила за мной, выказывая своё полное равнодушие к рыбкам.

У нас с кошками всегда была анархия, то средний брат Володя привезёт своего кота Брамса, то старший брат свою Машку, то племянники привезут своих котов. И пока они в отпусках мы водимся с ними словно у нас постоялый двор. А тут у нас в добавок к всёй этой ораве появилась вместо украденной кошки Сони какой-то тёткой другая кошка - Люся.

Конжак приглядывал за ней, пока меня не было дома, не давая половить рыбок конечно не от голода, а ради развлечения.
— Ну, погоди же проклятая псина, — грозилась Люся. — Скоро тебе достанется за твоё воровство колбасы.

И это, правда, Конжак научился «тырить» из холодильника сыр, колбасу которые я выкладывал отдельными порциями на подложках. Кошка не знала, что у нас с ним был уговор, если он проголодается, то может взять из холодильника порцию еды кроме той, что он получал на кухне. Но так чтобы не было бардака.

Конжак научился после не большой дрессировки открывать и закрывать дверь холодильника лапой, да так ловко, что даже мама удивлялась этому.
— Вот окаянный что делает, — говорила она.
Люся конечно об этом не знала и точила когти на Конжака.

Иногда Конжак соблазнялся сыром с верхней полки, который ему есть запрещалось.
— Старый негодяй, — шипела на него Люся.
Как-то придя домой, я положил в морозильник холодильника пельмени и рыбу, а на полку положил сыр и сел за дела. Часа через два решил, что пора перекусить и поставил чайник на газовую плиту греться. А пока он ещё не скипел отправился готовить бутерброды, открыв холодильник, я тупо уставился на пустую полку — сыра не было.
— Вот блин хлеб купил, пельмени купил, рыбу купил, а сыр не купил…

Я сунул в карман куртки и извлёк чек, в котором был отбит исчезнувший сыр, который я «забыл» в магазине.
Придя в магазин, я потребовал вернуть мне мой сыр, на что продавец вытаращила глаза и стала орать на меня что я олень облезлый, и всё что с этим связано. Тогда я вылил на неё ушат отборных ругательств.
— Дура отбиваешь чек, а сыр прикарманила, воровка!
— Да подавись ты им! — чуть ли не лицо бросила продавец мне при народе, отвешивая по чеку.
Да и чёрт с тем, что я козёл в её глазах подумал я, уходя из магазина победителем.

Спустя день я обеспокоился за здоровье собаки, которая чувствовала себя больной и ничего не ела. Тогда я повёл Конжака к доценту Петровскому, который лечил его с самого детства то от глистов, то от волосоеда, а то и просто продавал из-под полы чудо мазь при порезах лап.

Петровский пощупал пузо собаки, от чего та скривилась в улыбке.
— Что братец щёкотно, — спросил Петровский у Конжака. — А вот сейчас выпьешь маслица, и всё пройдёт, да морду-то не вороти.
Я помог Петровскому задрать голову собаке, и он влил в её горло адскую смесь своего лекарства.

Конжак дёрнулся, но я замкнул пасть и, поглаживая по горлу, удерживал голову собаки высоко поднятой, чтобы он проглотил влитое.
Ну, куда тут деваться Конжак вздохнул и проглотил маслецо Петровского, которое протекло в его нутро и принялось за свою работу.
— А теперь на улицу оба за помойку, в кусты быстро! — крикнул доцент.

Я потащил упирающегося Конжака по коридору мимо таких же бедолаг как мой пёс, на выход, понимая, что если он сейчас всё тут зальёт своим калом, то мне будет от Петровского большая взбучка.
Прошло часа полтора, прежде чем из заднего прохода собаки полилась зелёная жижа. Пёс визжал и едва не падал на землю. Скоро я увидел что-то непонятное. Сорвав лист подорожника, я, дико морщась, ухватился за это нечто и потянул в сторону от собаки. Из собачьего зада вышла какая-то свёрнутая плёнка.
Отбросив её в траву, я побежал звать Петровского.
— То, что вышло, неси сюда вон возьми тарелку и сюда да другой прикрой, — сказал, смеясь Петровский.
Когда я принес, то, что выдал зад моего пса, Петровский бросил «это» в таз с водой и пополоскал палочкой.
— Та-ак оказывается твой собак, сыр поел без спроса вот и этикетка синенькая имеется.

И тут меня как обухом по голове саданул далёкий голос продавщицы.
— Оле-ень облезлый…
— Ёканый ты бабай, — подумал я о Конжаке который, сообразив, что нашёлся на него компромат, распустил свой в два с половиной раза закрученный хвост, прикрывая стыдливо свою опозоренную задницу.
— Что же ты друг мой так меня подвёл, — спросил я у Конжака.
Тот виновато опустил уши и заскулил.
— Ладно, пошли домой любитель сыра.

Дома Конжак не сводил с меня преданных глаз, стараясь по любому поводу как-то прогнуться, доказывая, что украденный сыр всего лишь досадная ошибка.
— Ну что ты там сидишь под столом, иди сюда колись, расскажи, как ты докатился до такой жизни, — говорил я ему.
И тогда хитрый подлиза подходил просить пощады и клал свою виноватую морду мне на колено.
— Папа прости негодяя, но сыр уж сильно попахивал, — поскуливал пёс.

Сегодня вечером случилось то же самое, Конжак стибрил сыр и сидя под столом сопел.
— Иди сюда козья ты морда, — позвал я пса.
На что тот только виновато подвывал, но из-под стола не выходил.
— Ну, ладно, так и быть прощаю, но больше не воровать.
Конжак счастливо улыбнулся и вылез из-под стола целоваться.
— Ах ты, хитрец, — сказал я Конжаку, поглаживая за ушами.

Вдруг Люся мяукнула и побежала к двери, вслед за ней сорвался и Конжак.
Это была мама, она пришла из гостей и принесла что-то вкусное. Люся так суетилась, что Конжак едва не задавил её своими лапами, пританцовывая возле мамы.
— Да дайте мне раздеться ироды, вот Васька приедет из заграницы он вам даст просраться, — поругивала мама «сынка» да «дочку».

Васька это наш кот, который сейчас был в отъезде в Берёзовском, который мама называла «заграницей». Он там гостил у брата с целью зачать своих детей с ихней кошкой Ментохой. Им хотелось получить от нашего кота тигриный окрас тогда как их кот Брамс был сиамский.  Конжак отскочил в сторону к двери, в большую комнату наблюдая, куда пойдёт мама на кухню или будет выгружать продукты в холодильник здесь же в коридоре, чтобы положить в холодильник.

Люся тоже следила за действиями мамы, чтобы в случае чего побежать за нею вслед, чтобы опередить собаку и перехватить лакомый кусочек.
Мама сказала мне брать сумки и нести на кухню. В сумках оказались яблоки, пирог с капустой, нарезанный кусками манник, кекс, ветчина, свиная щековина, курица, приготовленная в гриле.
— Зачем столько покупать, — сказал я.
— Вон пирог с капустой Клавдия прислала, курицу и остальное я в нашем магазине купила, — ответила мама. — А чего от тебя так несёт сын.
— Да я тут стаканчик вина грузинского выпил, его с бочки на улице продают, — сказал я.
— Ничего себе вино он на улице пьёт, смотри у меня, — мама погрозила мне сухим кулачком.
— А что мне французский коньяк хлестать.
— Едритвую мать ему ещё коньяк подавай. Иди этим иродам колбасы отреж, а то они друг друга сожрут. Я хоть тиливизирь посмотрю спокойно, — сказала устало мама, усаживаясь в кресло.

Не смотря, на некоторую усталость, она по привычке взялась за вязание на спицах.
— Я разве так часто пью вино, — возразил я маме.
— Вон кефир пей с пирогом неча вино попивать, — ворчала мама у тиливизира, ловко связывая спицами шерстяную нить с клубка.
Кошка и собака, переглянувшись, поспешили потихоньку уйти на кухню дожидаться меня и вкусную колбасу.