Истории Евсея. Часть 2. Глава 18

       Храм – заметное строение в мидийском городке. Я вышел к нему без затруднений. Редко встречающиеся селяне – был жаркий полдень – приветствовали меня лёгким полупоклоном, прижав ладонь к сердцу. Отвечал им тем же действием, с улыбкой уставшего путника. Как мне казалось, они понимали, что я чужестранец.
       Вышел на прямую, залитую солнцем улицу, ведущую к святилищу. Храм прямоугольной формы, оштукатуренные стены из необожжённого кирпича, верхняя часть напоминает пологий купол. Вход – как двустенный айван, пространство всегда открыто, издалека кажется, что видны отблески алтарного огня в глубине просторного входа.
       Улица белая от солнца, выцветшего жаркого неба и светлых стен домов. Из проёма храма вышел высокий человек в белых одеждах: длинная подпоясанная рубаха, свободные штаны, белая шапочка на голове. Сам крепкого сложения, чёрные волосы средней длины, густая борода, тронутая редкой сединой. Он ждал меня. Я ещё не видел его глаз, но ощутил добрую волну расположения.
       – Мир тебе, путник! Да пребудет с тобой Свет Всеблагого, – он поклонился мне первым.
       – Мир тебе, мобед, потомок ученика пророка, – приветствовал я жреца ответным полупоклоном, прижав ладонь к сердцу.
       Жрец чисто и правильно говорил на греческом. Смотрел на меня большими добрыми жёлто-зелёными глазами и открыто улыбался:
       – Да, так и есть, путник, несущий добрую весть. Я из древнего рода Хранителей Огня. Моё имя Дазда, – он снова поклонился с ладонью у сердца.
       – Достопочтенный, благонравный Дазда, моё имя Евсей, иду в твою страну с благой Вестью о Посланнике Господа, – я не мог не улыбаться в ответ. – Светлый Дазда, – продолжил я с полупоклоном, – предлагаю не раскланиваться так часто друг перед другом, ибо наше взаимоуважение читается в наших глазах.
       Жрец рассмеялся и обнял меня. Друзьями мы стали сразу и навсегда в текущем воплощении. Дазда был добрый, мудрый, красивый, подсвеченный нескончаемым внутренним светом. Я как будто бы нашёл заботливого старшего брата. Ему было тогда пятьдесят вёсен, как говорили в этих местах. Но такое количество вёсен было затруднительно найти в облике Дазды, наполненном силой и добродушием.
       Значение его имени – дарение, щедрость. Тот нечастый случай, когда значение соответствует характеру человека. Чаще бывает, что к смыслу имени приходится тянуться всё воплощение.
       При первой нашей встрече обратил внимание на белую повязку, падан, свободно висевшую на шее жреца. Падан напоминал защитную маску современных врачей.
       Хранитель пригласил меня во храмовый дворик, находящийся справа от входа. Это был небольшой персиковый сад с густой травой, сладковатым запахом цветения и свежескошенного сена. В глубине, у светлокаменной стены в человеческий рост, находилось место для омовения, окружённое плотно посаженной виноградной лозой. Сама омывальня – глиняная купель, покрытая терракотовой плиткой с орнаментом, с бортами высотой до пояса. На двух деревянных полках стояли объёмные кувшины с широким горлом. В кувшинах – благословлённая или освящённая вода, на её поверхности плавали белые лепестки и зелёные листики какого-то растения.
        От основания купели к деревьям тянулось несколько глиняных сливных рукавов, каждый имел заглушку, ограничивающую спуск воды.
       Я свершил полное омовение, сотворив перед тем короткую молитву благодарения. Дазда предложил чистые белые одежды, подобные его облачению: шапочку, рубаху, пояс, штаны с необычным запахом; не было только падана, повязки на нижнюю часть лица. Им обладал только мобед (священник), имеющий право и долг находиться у благого Огня для свершения обрядовых действий.
       В садовой беседке, увешанной виноградными гроздьями, мы проговорили до ночи. Пили сладковато-терпкий напиток совсем небольшой крепости, разбавленный водой, ели фрукты, которые Дазда тут же снимал с ветвей. А под стопами приятно ощущался тёплый и плотный парфянский ковёр яркой расцветки.
       В начале общения я рассказал, насколько возможно сжато, о своей жизни, о воспитавшем меня Деде Иоанне, прямом ученике Посланника Господа. О жизни Учителя, принёсшего необыкновенное и понятное Учение о Любви, ведущее к Царствию Божьему на земле. О Его казни, спровоцированной священниками и законниками. О заповеданной Учителем общинной жизни, о создании Иоанном в моём родном городке дружной общины. О своём долгом пути в Персию, замечательных друзьях и общине на берегу Евфрата. И конечно, об Ани, которая всегда ждёт моего возвращения…
       Оказалось, Дазда ждал меня… Он был не только Хранителем Огня и знаний Авесты, Первой Вести, но и жрецом-астрологом, хранителем астрономических и астрологических знаний и очень древних звёздных таблиц. Эти древние знания передавались по жреческим родам, восходящим корнями к прямым ученикам единственного пророка Всеблагого Творца Ахура-Мазды – Владыки Мудрости. Имя пророка – Спитама Заратуштра, Аша Зартошт, как называли его парсы. Как считали в роду Дазды, Заратуштра родился приблизительно за 1900 лет до нашей встречи с Даздой.
       Жреческий род Дазды передавал от отца к сыну древние знания и расчёты о взаимосвязи явлений во Вселенной. Принцип без времени: то, что внизу, подобно тому, что вверху, а то, что вверху, подобно тому, что внизу. Во Вселенной нет ни больших, ни малых вещей, которые существовали бы вне взаимосвязи друг с другом. Расположение планет солнечной системы и звёзд Галактики в момент рождения человека определяют контур его судьбы и черты характера, а жизнь человека с существующим каждое мгновение свободным выбором между добром и злом и соответствующими выбору действиями, словами и мыслями, оказывает влияние на Миропорядок…
       Далёкий прадед Дазды шесть веков назад ходил в Вавилон к жрецам-астрологам обмениваться знаниями и учиться новым. Тогда Вавилония была частью великого Персидского царства. Прадед Дазды был принят в закрытую касту вавилонских жрецов, ведущих наблюдение за звёздным небом и продолжающих изучать взаимосвязи во Вселенной и составлять таблицы, в которых фиксировалась взаимосвязь явлений вверху и внизу. Он был принят в это закрытое общество жрецов-халдеев (как их называли) в обмен на знания Авесты, устно передающиеся от хранителя к хранителю.
       В результате этого путешествия жреческий род Дазды расширил свои знания астрономии и астрологии и стал обладателем тысячелетних таблиц наблюдений за положениями небесных светил во взаимосвязи с природными, историческими событиями и событиями в человеческих судьбах. Эти таблицы были неимоверно древнего происхождения. Трудно представить, но истоки зафиксированных вавилонскими жрецами наблюдений удалены от нас на несколько десятков тысячелетий…
       Укорочу это пояснение из рассказа хранителя – Дазда был и хранителем древних знаний о Мироздании, и учёным-астрологом, он ждал прихода чужестранца с Особой Вестью в наступившем дне, исходя из своей астрокарты и увиденного накануне сна-откровения. В этом сне пророк Зартошт, получивший почти два тысячелетия назад Слово Всеблагого, сказал Дазде: «Мобед, тебя ждёт Весть об обещанном». И вот мы сидим друг напротив друга на парфянском ковре в беседке рядом с храмом, уже бархатный вечер, а мы всё не можем наговориться.
       По расчётам его деда, известного в Мидии мобеда-мудреца, современника Рабби, положение планет однажды указывало на особое Рождение на землях от Финикии до Иудеи. И это Рождение должно было произойти за 109 лет до нашего общения с Даздой в бархатном восточном, чуть сладковатом вечере…
       От жреца синагоги родного городка Дазда знал об иудейском пророке-проповеднике, казнённом римлянами в Иерусалиме и отвергнутом законниками Торы. Некоторые иудеи приняли его за ожидаемого Помазанника Всевышнего. Говорили, что его тело исчезло из гробницы: ктото утверждал о вознесении пророка в теле (и этому как будто были свидетели), кто-то свидетельствовал о том, что ученики тайно захоронили тело в скрытом месте…
       – Каждый хранитель Авесты знает – до возрождения совершенного мира должны прийти три спасителя, Саоянта. Два из них воссоздадут Учение Авесты. Спаситель приходит и будет приходить на смене звёздных Эпох, Эпоха Рыб уже наступила, – говорил Дазда и улыбался умными глазами. – Позволь, благой вестник, я расспрошу тебя первым об Учителе, поскольку давно жду знающего Новое Учение. Потом ты сможешь узнать у меня обо всём, что знаю я.
       – Я согласен, достопочтенный и мудрый хранитель, – улыбнулся я в полупоклоне.
       – Я имел весть, что близкий ученик казнённого пророка, твой наставник Иоанн, за свою долгую жизнь дошёл с вестью о пророке далеко на восток от Рима, до Киликии. Мечтал о встрече с ним. На всё Воля Всеблагого… Я мобед, хранитель Огня, поддерживать и оберегать огонь – цель моей жизни. Ждал, когда станет хранителем мой сын, чтобы передать ему Огонь, а самому отправиться в долгий путь… И вот предначертанная встреча случилась, как должно – а не как предполагал я… Скажи, добрый друг, в каком возрасте Учитель получил откровение и начал проповедовать?
       – В возрасте около тридцати лет Он был пробуждён Духом Святым и начал проповедовать Слово Отца.
       Дазда – глубокий и чуткий. Он задавал вопросы так, чтобы мне было понятно, почему он спрашивает. И если такое пояснение не звучало в вопросе, он давал это пояснение, получив ответ. Таким образом, спрашивая меня об Учении, он знакомил меня и с особенностями Авесты. К тому же хранитель Огня хорошо знал Тору и пророков – настолько хорошо, что мог цитировать Тору и на греческом, и на арамейском…
       Дазда кивнул головой на мой ответ:
       – Зартошт тоже получил Откровение Всеблагого в тридцать лет. И проповедовал Слово Благого Творца до семидесяти двух. Он принял смерть в храме, от удара меча…
       – Благой вестник, – продолжал Дазда. – Владыка Мудрости, даровавший Авесту, Всеблаг. Он Творец Благого мира, не осквернённого злом. Всеблагой не может являться и не является создателем Духа Зла… Бог Израиля – воздающий и искушающий, Он – Творец Миров и ангелов, среди которых и Сатан – Владыка демонов. Творец Миров призывает через Моисея избранный Им народ для утверждения единобожия к уничтожению народов, чтущих других богов… Каков Господь, Слово которого принёс Посланник, твой Учитель?
       – Его Суть – Любовь и Свет. И изливает Он свой Благодатный Свет, Дух Святой равно на праведников и грешников. Он не искушает, Любовь не знает искушения. Он любит.
       – Позволь, вестник, обниму тебя, – широко улыбался Дазда.
        Мы обнялись. Долго. И до слёз. Бархатный жаркий закат превратился в сумерки.