Губы устали сохнуть на ветру, глава 1

Открываю глаза. В ушах глушащая тишина, переходящая в белый шум. Ум собирает себя по кусочкам из всех подряд мыслей. То, что я вижу, было бы идеальным фоном для титров. Приглушенный от штор свет солнца, аккуратно сложенные книги. Я только проснулся, но ощущение, что день уже закончился. Нарастающие знакомые звуки перетекают в бьющийся в моей памяти вместе с угасающим голосом ритм.

"Губы устали сохнуть на ветру". Если я буду делать вид, что это не откликается во мне, а постараюсь сделать хоть что-то, чтобы не погрузиться в тоску, это мне поможет?

Наливаю воду в чайник, ставлю его кипятиться, встаю в собаку мордой вниз. Постепенно вытягиваю спину, прижимаю пятки. Поочередно поднимаю вверх правую и левую ноги и прижимаю колено к носу. Вода вскипает, выхожу из позы, сажусь в уткатасану, ноги согнуты в 90 градусов, между бёдрами и туловищем держу угол 45 градусов, выпрямляю спину и расслабляю плечи, двадцать циклов дыхания, постепенно во мне просыпается сила, выхожу прыжком. Она как-то попросила меня уважительнее относиться к началу дня и с тех пор я повторяю это. Дальше я кладу полторы чайной ложки какао в кружку, наливаю в неё три четверти кипятка, затем наливаю на глаз немного мятного сиропа и кладу чайную ложку мёда. Тщательно перемешиваю, добавляю обычной воды, чтобы снизить температуру. Делаю первый глоток. "Губы устали сохнуть на ветру". Утренний ритуал завершён, надо поскорее выбраться на улицу иначе я застряну дома.

Бреюсь, одеваюсь, кладу в сумку ноутбук, выхожу на улицу. Пасмурно, солнце ещё не сдаёт позиции, но из за многоэтажки уже выглядывает орда темных туч, как будто поглощая яркие цвета. Ветер поднимает пыль и будто абразивом режет глаза. Мой план просто не быть дома. Иду и не замечаю людей, Она ещё не готова к моему изучающему взгляду. Захожу в летнюю террасу кафе, усаживаюсь в привычный угол и заказываю облепиховый чай, с утра здесь только те, кому нужно быстро поесть, они меня не смущают.

Выкладываю ноутбук на стол, запускаю систему. Она любила оставлять свои знаки в сети, а я любил думать, что понимаю всё, что вижу, и пытался расшифровать неопределённость. Всё началось с малого.

Она вела трансляцию из пустынь Конго, я же обнаружил, что Её геолокация не совпадает с тем, что Она показывает. В ответ на моё разоблачение Она улыбнулась так будто впускала в свои объятия. Каспийское море, пустыни Нью-Мексико, Калифорнии, мои догадки красноречиво говорили о скудности моих познаний и никогда не подтверждались, а узнать от Неё правду было невозможно ведь Она не хотела развратить мою жажду знаний ответами, одобряюще Она интересовалась ходом моей мысли и поощряла мою любознательность.

Она обожала чередовать русский с французским. Для меня это был контрастный душ из перемещения между измерениями. Её переведённый французский грел меня изнутри, а Её русский напоминал о её духовной недосягаемости. Она не говорила своё имя и не спрашивала моё, но из-за этих пустынь я думал о Ней как о целой далёкой планете. Она была Марсом. Мама в детстве часто говорила ей, что она оттуда, мне в школе говорили, что я с Пандоры Джеймса Кэмерона. С детства Она понимала язык ветра, а я понимал язык собак. Ветер несёт весть, он приходит из разных городов и шепчет тебе, что произойдёт в будущем. Собаки в основном циклично повторяют слова, с ними лучше общаться невербально.

Она была без ума от Лубумбаши, в котором жила всю жизнь. Беспросветная нищета, насилие на разных уровнях, Она видела в этом кипение жизни, потому считала свой город и свою страну центром мира, несмотря на её сохранившийся придаточный статус уже в поле капитализма. Река Луалаба и вулкан Ньиарагонго занимали в Её сердце отдельное место. Она со страстью рассказывала про мигрирующих крыланов, жизнь обитателей болотных джунглей, кровожадные узоры и древние символы в жерле Ньиарагонго. Во время этих речей Её зрачки становились шире, а голос становился ниже. Меня пугала её одержимость, но Она не могла меня оттолкнуть.

Её забота отпечаталась глубоко во мне, никто не был так добр ко мне как Она. Это подкупало и я старался держаться рядом. Это было сложно, я не знал, где её мысль, где Она, как Она там оказалась. Я не понимал Её, у меня это не получалось, но Она читала меня как книгу, чувствовала, когда я могу выразить словами ощущения, а когда в этом нет смысла. Si tu veux fuir, Je t'attendrai si tu ne peux pas fuir, chantez un murmure mon nom et Je viendrai, mon nom est quelque chose que tu voudras repeter encore et encore quand tu m'appelleras (если захочешь убежать, Я буду ждать тебя, если не можешь бежать, спой шёпотом моё имя и Я приду, моё имя это то, что ты захочешь повторить снова и снова, когда будешь звать меня).

Сердце сердец. Было очевидно, что Она управляет мной. Я думал, что подыгрываю Ей, но это был лишь самообман, мозг защищал эго. Les levres sont fatiguees de secher dans le vent (губы устали сохнуть на ветру). Она сказала, что знает, когда я рядом или когда я прячусь от Неё. Если девушка смотрит на тебя нежным взглядом, это Я. Ты думаешь о своей слабости плохо, ты не знаешь, что это твоя сила.

Она извинялась за то, что не всегда раскрывает своё присутствие. Я узнаю о ней, когда стану тише, говорила Она. Так Я и слышу язык ветра. Она была везде: любовное письмо Роджеру Эллиоту на Ютюбе, "Цветы зла" Бодлера в мануалах к ассемблерным инструкциям, картины Джорджии О'Киф на серверах без ограничений в Майнкрафте. Если посмотреть на это со стороны, то я бы переживал за того, кто пишет подобное, потому что он в этих странных отношениях всего лишь спутник для кого-то более могущего. Наверное, так и есть, но в этом была определённая гармония. Время неумолимо приближало меня к Ней и также неумолимо отдаляло. В ожидании Её знаков я таял как медуза на солнце и раз за разом растворялся своими остатками в её пене и возвращался обратно. Я сам выбрал этот путь.

Листаю новости. UK Government Officials Infected with Pegasus (Правительственные чиновники Великобритании заражены программой-шпионом Pegasus). Web scraping is legal, US appeals court reaffirms (удаление веб-страниц законно, апелляционный суд США подтверждает). В последний раз Она была в комментариях к клипу, куда слетелись как пчёлы на пыльцу мусульмане из-за сэмплированного азана. Если мне смешно и грустно, это Она. С тех пор прошли года, я жду от Неё знака, я не смог придумать Ей имя, Она всегда приходила без стука. Promise you'll haunt Me (обещай, что будешь преследовать Меня). Смотрю случайные фильмы, читаю случайные книги, перехожу по случайным ссылкам и слушаю случайно найденную музыку. День за днём. Улетай, но не отпускай.

Ещё одно утро. Сегодня один из тех дней, когда душа просыпается без зарядки. Мне не нужно на работу. Также сегодня будет солнечное затмение, этот день особенный. Она придёт. Чем же мне заняться?

На часах 10 утра, уже поздновато для поездки на товарняке. Открываю карту города, ищу места, в которых я не был. Завод на консервации, заброшенный детский лагерь, коса, погрязшая в болотах. Всё это мне знакомо, я бывал там пару раз, но мне претит играть в догонялки с охранниками или топтать одни и те же болота, я просто хочу увидеть что-то новое. Хочу не знать, что мне ждать от места. Внезапно я обращаю внимание на то, что всегда было перед моими глазами, но всё это время ускользало из под глаз, сливаясь со схемой города. Разветвлённая система железнодорожных путей, прямоугольники зданий, вычищенный периметр вокруг территории примерно с два района.

На улице ласкающий ветер. С пересадками на автобусах доезжаю до ближайшей к периметру неизведанной территории остановки. Иду полтора километра пешком, вижу высокий трёхметровый забор с решёткой и проволокой. Это оно. Перед ним стоит двухэтажное здание с огораживающими бетонными плитами, база спецтехники. Под козырьком этого здания курит лысый мужик с оголенным торсом, множеством татуировок и скукоженным лицом. Куда идём? Туда. Слово за слово и мужчина начинает делиться своим мнением на теории, транслируемые на Рен-ТВ. Ещё немного слов, вот и пообщались. Дохожу до забора. Из будки за ним вылезает белоснежный алабай, я жду от него лая, но он молчит и смотрит мне в глаза. Первичный страх перестал раздуваться и перетёк в удивление, удивление в интерес, интерес в скуку. Зарождавшаяся дрожь ушла без следа, мысли вернуться назад глушились из ниоткуда взявшимися эндорфинами. Она зовёт меня. Делаю бесшумные шаги вдоль забора. С другой его стороны мне навстречу, уткнувшись в телефон, делал обход патрульный с автоматом за плечом. Я перестал реагировать на собственные ощущения, перестал думать о действиях. Она здесь.

Я концентрируюсь на движении ума, Она гуляет по моим воспоминаниям, я присоединяюсь к ней. Кокетливый взгляд незнакомки, случайное касание рук с официанткой, дрожащие ямочки на щеках старой знакомой, стук коней на шахматной доске, смущённый увод взгляда, отстранённые советы как общаться с девушками, вкус и запах кокосовой маски на Её лице, Её прерваший тишину вздох, письмо со следами высохших капель, мои попытки назвать Её имя, "я не могу первый", "ты колешься" шёпотом, "look me in the face, hold my gaze and call by your name" (посмотри мне в лицо, удержи мой взгляд и назови меня своим именем). В конце концов это рекурсивное сладкое страдание нарастает до критической точки и перетекает в бессловесное признание друг другу, тепло расплывается по телу. Я там, где должен быть. Ещё секунда и нам пора возвращаться.

- Les levres sont fatiguees de secher dans le vent (губы устали сохнуть на ветру)

Мы синхронизировались, теперь я наблюдаю за Ней. Странное чувство. Солдат всё также ничего не слышит, с ухмылкой Она смотрит на него и пытается поймать его взгляд, но бесполезно.

"Сверяешься с таймингом?"

Солдат одёрнулся, уронил телефон и снял автомат с плеча. Моя речь глушится. Я осознаю лишь обрывочные движения языка и вибрацию гортани. Я чувствую его глубокое дыхание, пульс держит высокий ритм, патрульный направляет на меня дуло и внимательно смотрит на меня через мушку. Она поднимает из памяти схожую с этим ритмом игру гамелана. К чему Она клонит? Мои скулы натягивают улыбку. Мозг начинает в привычной манере реагировать на происходящее, эмоциональному спектру возвращается привычная яркость. Холод в коленках от встречи с ней смешивается с животным страхом.

- Стой на месте.

Солдат убирает меня из прицела и надевает модицификацию автомата Калашникова обратно на плечо. Если бы я не слушал его, стрелял бы он через узкую сетку забора?

-  Иди за мной.

- Нельзя гулять вдоль забора?

- Ты в курсе, что это военный объект?

- Нет, тут нет табличек.

- Как ты здесь оказался?

- Искал интересное место.

- Понятно, ты либо бездельник, либо ФСБшник.

- Я бездельник на полставки.

- Сейчас всё узнаем.

Довольно быстро в диалоге снизился градус напряжения. Почему мы общаемся так, как будто Она ничего ему не сказала? Он слушал про интересные места в нашем городе, в которых я побывал, сказал, что я совсем не похож на ФСБшника. Мы дошли до столба с телефонной будкой. Он доложил начальству, что я у забора, я незамедлительно попросил уточнить, что я с его внешней стороны. Ещё 5 минут разговоров. Повторный звонок начальству. Меня не будут задерживать, потому что сегодня у них дела поважнее. Солдат проводил меня несколько метров и пошёл патрулировать в обратную сторону. Я возвращаюсь, откуда пришёл.

Стоило догадаться, что это территория порохового завода, но это неочевидно, когда ты не готовишься к подобным вылазкам, а идёшь, куда глядят глаза. Почему Она хочет, чтобы я был здесь? Почему Она так быстро ушла?

- Вуф, Вуф! Вуф! Вуф! Вуф!!! (привет, привет! Привет! Привет! Привет!!!)

На выходе с периметра забора меня снова встретил тот алабай-белоснежка.

- Привет, почему ты молчал?

- Так нужно! Так нужно!

- Ты знаешь, зачем я здесь нужен?

- Да, да! Да! Она ждать тебя-тебя там-там!

- Как мне туда попасть?

Алабай принял сидячую позу и высунул язык. Подул ветер, только сейчас я обратил внимание, что стало холоднее. Вспомнив про солнечное затмение, я глянул в небо. Солнце всё также слепило глаза, но площадь его вспышки была значительно меньше. Алабай тем временем, опустив передние лапы, плавно поднимал задние и стал дышать более усиленно. Сначала задние лапы просто напряглись и проявили свои мышцы, постепенно его квадрицепсы надувались и принимали размер сходный с формой профессионала велоспринтера. Дыхания алабая становилось глубже, втянулся высунутый язык. Пропорционально наполнялось силой и опасностью его остальное тело. Под натяжением шейных мышц лопнул кожаный ошейник. Несмотря на его кратное увеличение, массивная шея выбивалась из пропорций, так как была чересчур огромной и продолжала раздуваться. В конечном счёте от его шеи отделилось ещё две. Ехидный, свирепый и усталый взгляды были обращены к моей душе. Трёхглавый алабай помчался к сетке в два коротких прыжка он добрался до верхушки и третьим мощным прыжком он, поджимая лапы и смещая центр тяжести, без проблем огибает колючую проволоку и грациозно приземляется рядом со мной.

Уже началось, надо поторопиться, залазь на спину.