Дружинники

      Спортсменка, комсомолка, активистка и просто красивая девушка – это не про меня. Во-первых, к роду мужского племени я приписан. Во-вторых, даже зарядку по утрам не делаю. В-третьих, стеснительным порой бываю до самого, как говорят, не могу. А вот что комсомолец, то это возможно и, правда. Все в эти загадочно добрые времена были либо октябрятами, либо коммунистами, либо, как я – со значком на груди. Положено так. И никуда не денешься.
     Но, этого мало. И, как повелось, комсомолец должен брать на себя какие-либо обязательства. И чем больше, тем лучше. Для отчётности.
     Меня сия чаша не миновала. Пришлось испить. И всей молодёжи нашей финансово-государственной организации хлебнуть пришлось тоже. Спрятаться за кустик не удалось!
     Собрание, выступает комсорг, поднимает этот самый дух. Нет, лучше сказать настрой на великие дела во благо отечества, родного учреждения и авторитета молодёжной организации. Всем предписано, хоть из пальца, но, высосать, придумать себе обязательства.
     Глубоко и тяжко вздохнув, пошевелив завалявшейся в кармане фигой, все принялись выполнять призыв партии и комсомола. Мне, однозначно, тоже выпала эта высокая честь и благородная участь.
     И я написал, взвалил на себя столько, что раньше никому и в кошмарном сне не снилось. Список получился огромный.
     Все наши обязательства собрали, сложили в папку. Меня даже поздравили, похвалили, что в моём социалистическом обязательстве пунктов больше, чем у других, вместе взятых. И комсорг отправился хвастаться своими комсомольцами, не то в горком партии, не то в обком.
     На следующий день подбегает ко мне наш комсорг и взволнованно спрашивает, протягивая листочки.
     - Это что такое?
     - Мои соцобязательства!
     - Срочно перепиши!  Из-за тебя надо мной там смеялись!
Пунктов много, а конкретики нет совсем!
     Да, точно. Я нигде не написал, что обязуюсь выполнить, сделаю. Во всех пунктах было – постараюсь, буду стремиться, попытаюсь. А пытаться, стремиться, стараться можно сколько угодно. Но, оценить невозможно.
     Я заявил комсоргу, что столько пунктов, конкретно, мне не придумать. Он предложил ограничиться семью пунктами. После дебатов сошлись на одном. А именно, я соглашусь возложить на себя обязательство участвовать в добровольной народной дружине. Так всё и оформили, прочитав поучительную лекцию о великом предназначении добровольной народной дружины, когда-то впервые появившейся в славном городе на Неве.
     Через неделю выдали мне документ. Красноватые «корочки» с надписью КГБ. Что в переводе на понятный язык означало – Контора Государственного Банка. Было там и слово «Дружинник», но оно производило меньший эффект, а потому и воспринималось проще. На развороте красовалась моя лучшая фотография с раскрытым в счастливой улыбке, почти до ушей, ртом.  К документу прилагался большой красочный значок дружинника, который я должен был носить за лацканом пиджака. И, если понадобится, отвернув лацкан, показывать сомневающимся гражданам. В крайнем случае, если документ и значок не вызывают у нарушителя порядка нужных эмоций, я должен был достать из кармана красную нарукавную повязку, которую мне также любезно вручили.
     Настал срок, и я вышел на большую дорогу. И не на одну.
     Дороги именовались Красным проспектом, улицей Ленина и Вокзальной магистралью. Причём, по одну сторону улиц были наши «владения», а по другую, пусть напрягаются дружинники других ведомств. В этот мой первый выход я был не один. Впятером мы гуляли по вверенной нам территории. Держались кучно, плечо к плечу. Отчего прохожие, на всякий случай обходили нас стороной и подальше. Погода отличная, гуляй себе и гуляй. Что мы и делали. Вокруг было тихо и нам не приходилось доставать удостоверения, отворачивать лацкан пиджака со значком и, тем более, доставать из кармана красные повязки.
     И так бы прекрасно закончилось наше патрулирование улиц, если бы не появился изрядно пьяный мужичок. Он, возможно, потерял ориентиры и, сильно шатаясь из стороны в сторону, кружил на одном месте.
     В этом случае нам предписывалось взять его, условно говоря, под белы рученьки и препроводить в опорный пункт народной дружины, а, по сути, в отделение милиции.
     Нас не прельщала подобная перспектива и мы, без слов поняв друг друга, подхватили мужичка под руки. Довели до ближайшего перехода и бережно перевели на другую сторону дороги. Оставив выпивоху там, вернулись, как ни в чём не бывало на свой маршрут. Всё гениальное – проще некуда! Там территория других дружинников.
     Совершили круговой обход и снова вернулись к переходу. И нас огорчил тот факт, что пьяный мужичок опять кружил на нашей стороне. И портил картину образцового порядка.
     Мы сразу догадались, чьих рук это дело. Конкуренты, мать их ети! Осмотревшись, осторожно вернули ничего не соображающего пьянчугу на соседнюю территорию. И даже, кажется, убедили, что там ему будет лучше, прислонив к фонарному столбу.
     Но, лишь сделав круг и возвратившись, мы обнаруживали на своей стороне всё того же бедолагу. И так несколько раз. А, когда в очередной раз увидели, уже казавшегося таким знакомым и родным нам заплутавшего мужичка, взглянули на часы. Время нашего дежурства закончилось.
     Помахав на прощание ещё пока пьяному мужичку, но, уже начинавшему трезветь, мы помчались, каждый по своим личным и неотложным делам….
     Не знаю, как это изначально повелось, а время от времени происходили драки. Иногда заранее договорные. Встречались «наши» и сотрудники милиции. В небольшом парке за магазином «Орбита». Там был укромный уголок.
     На одно из таких мероприятий был приглашен и я. Видимо, по причине занятости других драчунов.
     Драчуном я не был. Характер у меня миролюбивый. Муху прибить жалко. Но, если надо, то неприлично отказываться.  Раньше меня этими мероприятиями особо не напрягали. Обходились как-то и без меня. Теперь же пришлось дать согласие и поддержать своего коллегу.
     Нет, он мог бы и один пойти, но, было принято ходить втроём. Потому что в окрестностях той площадки, за магазином, обычно дежурили трое милиционеров.
     Итак, мы вышли на дело вдвоём. Один налегке, а я с большим портфелем. Для солидности, да и привык с ним не расставаться. И на работе и дома. Даже когда я спал, портфель стоял рядом с кроватью и как бы охранял мой сон.
     Шли и думали о том, где взять третьего.
     Возле автомата с газированной водой стоял среднего роста элегантный мужчина и жадно пил воду без сиропа.
     Мы переглянулись и подошли.
     - Третьим будешь?
     - С превеликим удовольствием!
     Был ответ, и мы сразу поняли, что это наш человек.
     Зашли в кафе «Ветерок». Выпили по стаканчику вина. Объясняться долго не пришлось. Мужчина оказался на удивление сообразительным, и сразу же согласился пойти с нами на привыкшую к дракам площадку. Мне даже показалось, что этот мужик сам напросился и был этому рад.
     Для затравки мероприятия купили бутылку самого дешёвого с отвратительным запахом «пойла». И отправились в парк.
     Облюбовав единственную свободную скамеечку, вольготно расположились. Налили принесённую с собой гадость в стакан, предусмотрительно прихваченный с собой из автомата с газированной водой. Бутылку поставили рядом, на видном месте. Сидим, ждём.
     Наконец, появился долгожданный милиционер. Остановился возле нас. Оглядел внимательно, как бы взвешивая нас, на предмет весовой категории. И, как ему положено по долгу службы, довольно вежливо и аккуратно взял бутылку за горлышко, перевернул и не спеша, вылил содержимое в рядом стоящую урну.
     Начало было положено. Мы деланно стали возмущаться, требовать сатисфакции.
     Милиционер не возражал, лишь уточнил.
     - Вас будет трое? Через пять минут ждём на площадке.
     - Да.
     Хором ответили мы и вылили в урну мутную жидкость из стакана. Полдела было уже сделано.
     Вышли на поле брани. Там нас уже поджидала тройка противников. Стали выбирать себе пару для боя, точнее драки.
     Мужчина, что охотно согласился быть с нами третьим, выбрал себе самого крупного и спортивно накаченного соперника. Судя по всему, выбор был взаимный. Отскочили в сторону и приступили к исполнению задуманного. Мой коллега и второй милиционер тоже сошлись взглядами и, кивнув друг другу, отпрыгнули в другую сторону.
     Я и доставшийся мне без выбора противник, стояли и смотрели по сторонам. Там шёл отчаянный бой. Особенно круто дрались крупногабаритный милиционер и наш недавний случайный знакомый. Всевозможные приёмы сыпались как из рога изобилия.
     Просто стоять и смотреть стало неприлично. Я и мой оппонент стали сходиться. Медленно, как идут по минному полю сапёры. Оба понимали, что у нас, в отличии от других, не было никакого желания махать руками.
     Сблизились, остановились. Я осторожно поставил возле ног свой любимый портфель. Выпрямился. Жду.
     Вокруг нас мелькали руки и ноги. Приёмы и удары становились всё более серьёзными.
     Мой соперник, медленно размахнувшись, стукнул меня кулаком в живот. На пару секунд перехватило дыхание. Отдышавшись, я ответил своему противнику тем же. После этого, с чувством выполненного долга, мы потеряли интерес друг к другу. Просто стояли, слегка помахивая руками и, наблюдали, что вытворяли другие….
     Неожиданно заверещала оставленная возле деревца рация. Срочный сигнал остановил бой.
     - Всё, ребята. Нам нужно бежать. Кого-то подрезали ножичком на другой стороне парка. Закончим в следующий раз мероприятие.
     Крикнул самый мощный милиционер и все они убежали.
     Мы восприняли это как победу. Они же убежали, а не мы!  Решено было отметить данное событие.  Пошли в кафе. Куда
же ещё?
     Отметили хорошо. Даже очень хорошо. Лучше некуда. И вышли прогуляться по проспекту.
     Прошлись туда, сюда. Восторженно беседуя и уже наверно, по сотому разу вспоминали о том, как мы здорово справились с милиционерами, одержали великолепную победу.
     Заметили медленно идущего по тротуару, постоянно оглядывающегося по сторонам, парня. Он явно был не из нашего города. И не потому, что очень сильно походил на жителя совсем крайнего Севера, а по его раскрытому от удивления рту и бегающим глазкам. Парень был не в своей тарелке, и мы решили выяснить, кто он и откуда появился в нашем прекрасном городе.
     Подошли с трёх сторон. Я показал парню своё удостоверение дружинника и потребовал предъявить паспорт. Что он беспрекословно исполнил. И мы наперебой строго стали допрашивать перепуганного парнишку.
     Гость с крайнего Севера почему-то сразу решил, что мы очень большие начальники. Сразу выложил всё, что знал о себе и своих родственниках. И что моя к твоя прибыла в гости. Что у его отца много оленей, и он дал сыну денег, чтобы мир посмотреть.
     Мы, в шутку, смеясь, спросили.
     - Угостил бы нас огненной водой, а то мы уже изрядно поистратились? Или у тебя тоже мало денег?
     Сын оленевода на непонятном для нас языке сказал, что деньги есть, и он готов угостить всех. Для убедительности достал из сумки ворох купюр. Денег было очень много! Даже очень много!
     Мы, не сговариваясь, забеспокоились о его дальнейшем знакомстве с миром. Парень, что понятно, впервые попал в мир индустриальной цивилизации и ещё не понимал всей прелести этой цивилизованной жизни.
     Стали объяснять, как нужно себя вести. Предупредили, чтобы первому встречному всё не рассказывал. И ни в коем случае не показывал деньги.
     Парень из яранги не понимал. И добродушно приглашал нас откушать огненной воды.  Его детская наивность пугала.
Объяснили ещё раз и подробней. Вроде согласился с нашими доводами.
     Наш приятель, согласившийся до знаменитой драки стать третьим, разъяснил, что не стоит верить всяким бумажкам, предъявляемым неизвестными лицами. Настоящие документы должны быть такими, достал из кармана удостоверение и показал парню с родного ему Севера, скосив глаза в мою сторону. Я тоже взглянул на документ. Прочитал. - «Комитет государственной безопасности».
     И как бы с чувством выполненного долга мы ушли, помахав дружелюбно руками на прощание новоявленному путешественнику.
     Как я добрался до своего дома, не помню. Проснулся почти через сутки, бодрый, как малосольный огурчик….
     Через месяц меня вновь затребовала добровольная народная дружина. Конечно, у некоторых скептиков вызывало сомнение слово добровольная. Хотя, кто их маму знает!
     В составе нашей дружной пятёрки нам предстояло патрулировать центральный проспект. Ничего сложного. Дело в другом. Мы на этот вечер намечали весёлое застолье в ресторане. И это неожиданное дежурство срывало все наши планы и мечты.
     Нехотя вышли на проспект. Впереди, в метрах тридцати от нас маячила фигура пьяного хулигана. Что пьяный, мы догадались по смачной нецензурной брани. А что хулиган, тут и к гадалке ходить не надо и так видно. Махал руками, от него шарахались в стороны прохожие, особенно женщины. Мужчин он задирать наверно побаивался. А женщин, да с превеликим удовольствием.
     Мы медленно шли в том направлении. Связываться с пьяным дебоширом особого желания не возникало. Думали, что само собой всё уляжется, успокоится. Может, кто-нибудь и без нас приструнит расходившегося хулигана.
     Но, никто не брал на себя этой ответственности. Мы уже почти подошли, как пьяный хулиган ударил по лицу встречную женщину. Пытался дотянуться до её спутницы, но, та увернулась.
     Нам пришлось доставать из карманов красные повязки и
  прикреплять их на нужное место, помогая друг другу.
     В это время рядом с хулиганом проходил майор милиции с аккуратной папочкой подмышкой. Весь такой отутюженный, приглаженный. И, на свою беду, сделал хулигану замечание о недостойном поведении.
     Хулиган задумчиво посмотрел на майора. Вздохнул, плюнул себе в кулак, размахнулся и стукнул милиционера в грудь. Целил в лоб, но, качнувшись, промазал.
     Майор упал, стал ползать на коленках и искать свои очки.
     Мы, дружинники, решили, что настала наша очередь вступить в бой. Подскочили к хулигану, его руки резко ушли за спину. Подёргавшись немного и поняв, что не вырваться, хулиган обложил всех присутствующих трёхэтажным матом.
     Майор нашёл свои очки, встал, отряхнулся. Поднял папку.
     - А, дружинники, вот и хорошо. Как раз, кстати. Доставьте этого гражданина на опорный пункт. Засвидетельствуйте, что он приставал к женщинам, общественный порядок нарушал. Да, ещё. Про меня не упоминайте, не было меня здесь!
     Мы переглянулись, поняли всё. Отвели хулигана куда следует. Рассказали, что разрешил майор.
     Нас поблагодарили и за проявленное мужество и героизм, засчитали дежурство за целый вечер. А были то мы в патруле всего минут двадцать. Повезло.
     Скинули повязки и бегом в ресторан. Вечер удался!
     Пролетел ещё месяц и, я понял, что фортуна не всегда улыбается. На сей раз выпала мне незавидная доля. Быть контролирующим от общественности за действиями работников медицинского вытрезвителя. Слово, имеющее отношение к медицине, здесь было явно условным. Всё те же милиционеры выполняли эту, порой нелёгкую заботу о подвыпивших гражданах.
     Меня отрядили на весь вечер. Сначала я должен был ездить по городу в машине специальной медпомощи. Причём в том же тесном коробе, где находились пьяные и не очень. Там же на лавке у входа-выхода сидели сотрудники милиции. Дышать, с непривычки трезвому человеку, было невозможно. А потому я дышал через раз и не глубоко.
     Задача у сотрудников была одна – собирать по улицам
упавших или пытающихся это сделать, с явными признаками чрезмерного употребления спиртного.
     Я же должен внимательно следить и отмечать превышения полномочий милицией. И хотя я был вставлен в одну обойму с ними, чувствовалось, что мешаю. Поэтому, как только кузовок наполнился «клиентами», меня вместе с ними высадили в здании вытрезвителя.
     И это правильно, потому что задание у меня было участвовать на том и другом этапе оказания неотложной помощи перебравшим. Теперь я должен был следить, чтобы работники вытрезвителя, вынимая содержимое карманов клиентов, составляли объективную опись. А главное, чтобы денежки не перекладывали в свой карман.
     Я сидел в стороне, под большим лозунгом, призывающим выполнить пятилетку досрочно. И понимал, что эти ребята выполнят! Машины следовали одна за другой, оформлять не успевали вновь прибывших посетителей.
     Мест свободных уже не хватало. Тех, кто уже мог стоять на ногах, освобождали, оформив всё, что полагается и выписывали счёт за услуги.
     Некоторые несознательные клиенты качали права. То это не так, то услуги не устраивали. Основная же масса на выходе задавала один и тот же вопрос.
     - А где мои деньги?
     И ему охотно объясняли, что он всё пропил и привезён был совершенно голый. Кто-то соглашался с такой трактовкой, а кто-то, наоборот, поднимал крик. Тогда с ним не спорили, а просто выгоняли вон.
     С моим появлением работа вытрезвителя резко затормозилась. На меня поглядывали с нескрываемым раздражением. Я тоже чувствовал себя занозой в чьей-то пятке и мечтал скорее отсюда сбежать.
     Мой удручённый взор говорил про это. И меня поняли.
     - Идите, отдыхайте. Зачем вам здесь мучиться, дышать перегаром. Мы то к этому привыкшие. Отметим, где надо, что вы нас весь вечер терзали.
     Я облегчённо вздохнул, вышел наружу. Глубоко вдохнул относительно свежий воздух и отправился домой….
     Зря я обижался на фортуну. Дружинников накопилось в достаточном количестве. И меня теперь, возможно за прежние великие заслуги, придерживали в резерве. Долго держали, что я уже стал забывать, что такое добровольная народная дружина.

Р.S.   Эта история подлинная. Имела место в самом начале 70-х годов прошлого тысячелетия.