Пусть будет...

Кажется, абсолютно всё можно сейчас найти в интернете. Но выясняется, всё - да не всё!

У моего дяди был близкий друг, Алик (Александр Григорьевич) Фридман (1919-2008). Юрист, хохмач и ловелас, в первый раз он женился, приехав на короткую побывку с фронта. Вновь вырваться к молодой жене не сумел, но воротившись в 45-м, обнаружил себя отцом двух детей-погодков. Такое вопиющее коварство не сокрушило его нежного отношения к прекрасному полу, и ещё не раз Алик затягивал на себе узы Гименея. А вступив в свой заключительный брак, оказался на десять лет старше собственной тёщи. С конца 40-х и по 70-е Алик пользовался большой популярностью как исполнитель песен под гитару. Бардом он не являлся, так как оригинальных произведений не сочинял, но песнопевцем был многогранным и искусным. Репертуар его отличался разнообразием: помимо трёх великих бардов, Окуджавы, Галича и Высоцкого, туда входило множество всевозможных творений, смешных и печальных, романтических, политических, игривых и хулиганских (блатняка он, помнится, не пел). Позднее многие из этих песен, как например "Всё равно война", вошли в обойму Константина Беляева.


Мальчиком, бывая у дяди в гостях, я запомнил кой-какие Аликины песни. И нынче, шестьдесят лет спустя, нахожу их подчас в сети. Ностальгически слушаю запись, сверяю слова, читаю информацию про авторов.


Так вот, одной из этих песен, весьма фривольной, в интернете просто не оказалось. Привожу по памяти текст (записывать мелодию, увы, не обучен):


     Я шла торопливой походкой,

     Головку вскружило вино.

     Спешу рассказать, что случилось

     Со мной приключенье одно.

 

     Поклонник мой, юноша пылкий,

     Слегка опьянелый вином,

     С любовью и нежною лаской

     Он мне наступил под столом.

 

     И тут соскочила подвязка

     С ноги у меня - о скандал!

     Лицо всё покрылося краской,

     А юноша тотчас поднял.

 

     Надеть он хотел непременно,

     Должна я была уступить.

     Он лез ко мне выше колена, -

     Дурак, что же может там быть?

 

     Всё выше и выше он лез,

     Остаться мне с ним захотелось,

     Но только, конечно, не здесь!

     И в бешенстве мы удалились.

 

     И в бешенстве мы удалились!

     Подвязку он держит в руке.

     И в кресло мы с ним опустились,

     Вот тут мы остались одне.

 
Был там вроде ещё один, последний куплет, живописующий действия героев в кресле, - но при детях, мне и двоюродной сестре Лене, Алик его не исполнял.


Так или иначе ни единой строчки из этой песни отыскать не удалось ни в Гугле, ни вообще нигде. Возможно ли, что песенка сохранилась только и исключительно в моей памяти? И вместе со мною ей суждено будет кануть в небытие? Не бог весть какая утрата - но всё ж таки попытаюсь эту потерю предотвратить. Посредством сей скромной публикации. Если вдруг окажется, что кто-нибудь из читателей знает больше: недостающее четверостишье, авторов, историю создания песни, - откликнитесь, ладно?