Татарочка

Мы поехали в Муром, куда были приглашены на небольшой юбилей нашими друзьями. Музыкальный коллектив отмечал свое 25-летие, и по этому случаю в местном театре были организованы торжества, на которые с самых разных регионов съехались и праздные зрители, вроде нас, и гости творческие.

Тесноватое закулисье театра встретило незнакомыми лицами, суетливой толкотней, приглушенными разговорами – до праздника оставался какой-то час. В поисках «наших» артистов и нужной гримёрки мы заглядывали в какие-то двери, где непременно то испуганно спрашивали: «Вы куда? Мы переодеваемся», то качали головой, мол, нет таких, то дружелюбно приглашали присоединиться к наспех накрытому столу. Наконец, нужная гримёрка найдена, и вот уже смех, вопросы «как доехали?» и звяканье откуда-то появившихся рюмок: «Ну, с приездом!» И опять – новые лица, знакомства, улыбки, вопросы…

Небольшого роста, с длинными темными волосами, чуть за тридцать, она скромно стояла в сторонке, не вмешиваясь в происходящее, но рюмочку коньяка в руки все-таки взяла. «За знакомство?» - предложил я, и она, улыбнувшись, охотно согласилась. Подумалось: милашка какая, наверное, татарочка, уж больно лицо симпатичное и запоминающееся…

В ложе, куда нас проводил директор коллектива, я её не увидел. Оказывается, моя новая знакомая оставалась за сценой и отвечала за выход с поздравлениями нижегородских коллективов. Жаль - подумалось невольно.

Концерт – яркий, насыщенный, прошел на одном дыхании, и вот мы уже едем в какое-то кафе на окраине Мурома – на банкет. Застолье, не менее яркое, искрометное, без ненужных расшаркиваний а потому очень дружеское, затянулось до полуночи, и уже было пора возвращаться домой.

На заднее сиденье «Волги» мы сели вместе довольно случайно – татарочке нужно было в Нижний, и начальство решило: «Конечно подбросим! Садись!» Дорога предстояла дальняя, и мы, как это бывает, уже через несколько минут стали непринужденно болтать – о работе, каких-то личных делах, радостях и несчастьях – словом, о жизни. Этот тихий, полушепотом разговор прерывался то таким же тихим смехом, то её светлыми слезами. Видно, что устала она от разговора, и я спросил: «А ты не поёшь?» «Пою. Только редко» - ответила она. «Спой что-нибудь, только на татарском». И она, не смущаясь, и даже охотно, запела, склонив ко мне голову…

Я не понимал ни слова, но этот тихий, обволакивающий голос, необычайная мелодика татарских песен так органично легли на тихий звук мотора, шуршание шин и огни, проплывающие за окном, что захотелось продлить эту и без того дальнюю дорогу. Песня за песней я слушал её, удивляясь открытости моей соседки и собственной готовности воспринимать незнакомую и в то же время такую близкую музыку…

Но вот уже рассвет, и Нижний, и знакомые улицы… Мы молча, как-то по-домашнему обнялись на пустынной площади, и моя собеседница ушла в анфиладу полутемных арок ближайших дворов.

Потом, позже, я узнал, что она вышла замуж за состоятельного татарина, гораздо старше её, и родила, и даже счастлива в своем выстраданном мирке. По требованию мужа удалилась из всех соцсетей, но продолжает работать – скорее для того, чтобы окончательно не выпасть из прежде окружавшего её круга.

Больше я её так и не видел. А песни татарские с тех пор вызывают у меня особое, щемящее чувство…