Так бывает...

- Вы вот умные мысли читаете, - взглядом он показал на книгу, лежащую на тумбочке. – Развлекаетесь? Или ответы ищете? Нет там ответов. И у меня их нет…

Явно подвыпивший перед тем, как определиться в палату, трехдневная, как и у меня, щетина, усталый взгляд. Ничего особенного - обычный безымянный мужчина средних лет, попавший утром на больничную койку с очередными болячками.

- Один француз, писатель, по фамилии… ээээ…ну, неважно, - продолжил он, - сказал про людей, что мы никогда не можем быть бесконечно близки к тем, кого любим, и бесконечно далеки от тех, кого ненавидим. Понимаешь?

Видимо, небритый вкладывал в эту фразу какой-то свой смысл. Я не понимал. Неопределенно пожал плечами, уставившись на иностранную надпись его майки. Сосед отвернулся, что-то прошипел и тихо вздохнул.

- Вот расскажу… Может, поймете. В общем, она появилась как-то неожиданно, хотя жили мы недалеко, и знать её я мог ещё ребенком. Ничего особенного в ней на первый взгляд и не было – невысокая, стройная. Пожалуй, только большие глаза да необычная улыбка. И походка у неё была такая… Тоже не как у всех, мне очень нравилась, – он безотчетно, странно улыбнулся. - Но для многих, если пройдет мимо, и не заметят. А я вот что-то заметил. Бывает у вас так?

Вопрос вновь повис в воздухе. Ответить было нечего, да и незачем. Небритый разговаривал скорее не со мной, а с собой.

- Познакомились, социальные сети в помощь, стали переписываться, потом она разрешила звонить, иногда – встречаться… И я пропал. Мне уже тогда было немало лет, а влюбился как школьник. Общались бесконечно – в сетях, по телефону, в этом… как его, в вайбере, каждый день, подолгу, и всегда находили темы для разговора. Встречались нечасто, почти тайно. Успокаивало нас только то, что эти встречи были для обоих… ну, как глоток воздуха, что ли, мы их ждали. Радовались.

У неё особенность – в разговоре могла говорить о своем, даже не слушая меня, просто продолжала что-то объяснять. И смеялась как-то… смешно. А ещё могла вдруг найти в обычном слове какую-то обиду, хотя знала, что нет для меня никого дороже её. Мы часто и ссорились, совсем не ссорясь. Наверное, всё-таки обижал чем-то, понимаю. Хотя всегда боялся сказать лишнее или задеть чем-то. Боялся, что она исчезнет, потому что всякие там обстоятельства и никаких перспектив у нас нет. Она говорила, что у нас просто дружба. Я соглашался. Да и выбора у меня не было. Ты слышишь?..

Небритый подошел к темному окну, раскрыл его, не спеша закурил. В больничной палате потянуло уличным холодком и запахом табачного дыма.

- Мы несколько раз расставались на какое-то время. Так получалось. Ну да, я старше её. Был бы поумней, мог бы еще долго радоваться тому, что она есть, что дарит мне возможность общаться. Не поверишь, она всегда была откровенна, - сосед окончательно перешел на «ты». - И я тоже делился с ней тем, о чем и себе никогда не говорил. Да чего там! Больше, чем она, меня никто и не знает. Ты так пробовал – о себе, что никто не знает? Вот-вот… Я и о ней никому не рассказывал, никому. Никто не знал, что она есть… ну, была у меня. Кроме... Ну, это неважно…

Мы оба понимали, что никакого продолжения не будет. Мне нечего было дать ей, кроме своего бесполезного и смешного… ну, обожания, наверное... У неё была своя жизнь, далекая от моей, она хотела сохранить её, а я лишь разрушал. Не мог не разрушать. Она боялась этого, и я тоже.

Я знал, что мы расстанемся, но я всегда просил, чтобы она оставила хоть что-то, хоть какую-то возможность писать или звонить. Смешно, конечно, только она оказалась сильнее. Просто оборвала всё. Разом оборвала…

Нелегко ей было. Я знаю. Как она справилась с этим – представить трудно…

- Не пробовали позвонить или написать? – наконец прервал я молчание. - Может, она ждет?

- Ждет? Вряд ли. Она так решила – это главное. И всё сделала правильно. Только… Медицинские болячки-то я залечу, а вот там, внутри… Я ведь четыре года каждый день просыпался и жил мыслью о том, что она рядом, что есть её голос, смех, сумасшедшие глаза… Не сохранил ничего…

Э-эээ, да разве всё расскажешь… Она сделала то, что надо было сделать, а сам бы я не смог. Слабоват оказался. Жалею только об одном - никогда не стану для неё бесконечно далеко…

- Ну да, - ответил я равнодушно. - Так бывает...