Не-студенчество

Для любого мало-мальски соображающего выпускника школы поступление в вуз - ситуация стрессовая. И раньше, и теперь. Вроде ничего и не изменилось за десятки лет, но отличия есть, и радикальные.

В среде абитуриентов 70-80 годов не знали нынешнего ЕГЭ , а потому поступление в институт было не технологией, имеющей свой алгоритм, как сейчас, а в определенной степени лотереей. Сумел сдать вступительные – честь тебе и хвала, не смог – значит, не смог.

В нашем потоке поступавших на физфак люди затесались разные: откровенные бездельники, круглые троечники, были и отличники, были ребята после службы в армии, и все, абсолютно все понимали, что судьбу не всегда могли определить знания, а исключительно билет, который ты вытягивал на экзамене. Многие не поступали, но обиды не было.

Девочка Рита из Дзержинска – короткая стрижка, личико в прыщиках, наивные глазки и вечная улыбка - была, судя по аттестату, старательной и не совсем уж дурехой. Шла на вступительные бодренько, да и что ей волноваться - конкурс невелик, балбесов – половина потока, так что сомнений в том, что поступит, у неё не было. Ан нет!

Удача отвернулась, билет попался трудный, и она с треском провалила второй вступительный экзамен. К тому времени все мы, стоящие в коридоре, перезнакомились, и откровенно переживали её неудачу: «Как же так, Ритка, ну что сделаешь, ты уж как-нибудь…» Но, как позже оказалось, как-нибудь она не могла, не умела и не хотела.

В сентябре, забежав в деканат, мы с удивлением увидели Риту в приемной декана – радостную, приветливую. «Я в деканате буду работать. Ничего, на следующий год поступлю». Мы очень радовались за неё, да и знакомый человек в деканате – это вам не хухры-мухры.

Всей группой старательно опекали Риту, приглашали на студенческие мероприятия, забирали на посиделки в нашей компании, девчонки оставляли её ночевать в общаге, стараясь сделать так, чтобы она хотя бы немного ощущала себя студенткой. Ритка платила нам добром – предупреждала о проверках, прятала докладные, заранее готовила экзаменационные документы. Она словно бы стала сокурсницей из нашей 13-й группы.

Год пролетел незаметно, но вновь оказавшись по каким-то делам в деканате, наша компания увидела за столом всё ту же Ритку. «Это как, Ритуня? Что, опять не поступила?» Та лишь огорченно вздохнула. Мы удивились – все преподаватели её знали, и надо быть страшным человеком, чтобы вновь провалить Риту на экзамене. Но такой человек нашелся – из чужого института, заменивший на денёк «нашего» препода.

Вроде ничего в студенческой жизни группы не изменилось, только Рита незаметно исчезла из нашей компании, словно стеснялась своего «не-студенчества». Мы понимали её.

Третий курс начался всё с той же картины – Рита в деканате, осторожные вопросы, и всё те же ответы – «Не, не сдала. Засыпалась…» Даже декан – милейший человек, прощавший нам, лоботрясам, самые непостижимые приключения, и тот не понимал того невезения, что преследовало Риту третий год: «Ничего, Рита, я с ректором поговорю…» Однако сделать было уже ничего нельзя. Приказ на зачисление вывешен.

Четвертый курс мы встретили с опасениями. Как там Рита – вопрос был у всех. В деканате её не оказалось, кто-то сбегал к стенду с приказами. «Ритка поступила!.. С четвертого раза!.. Вот молодец!..»

Наша радость была недолгой. Встретив в тот же день Риту в коридоре, мы обступили её, но ни блеска в глазах, ни неизменной улыбки на её лице уже не было. Перед нами стояла уставшая, поглощенная во что-то своё девушка и – видно было – равнодушная к происходящему. Мы поздравили её с поступлением и тактично, как-то боком-боком, отошли. Подытожили: «Перегорела девка…»

Может, и перегорела она. Но добилась своего – поступила туда, куда хотела, и ни в чем себя упрекнуть не могла. Кому она пыталась доказать, что способна учиться ? Себе, нам? Для чего была так настойчива? От злости, от отчаяния? Теперь не узнать…

Мы иногда ещё встречали Риту в коридорах института, болтали о том – о сём, а к зимней сессии, её первой студенческой сессии, узнали, что Рита взяла академический отпуск.

В институт она больше не вернулась…