Молодые

Была Люська безбашенной, как и её мамаша, мелкая некрасивая тётка, обремененная постылым фабричным трудом и семейными хлопотами. Жили они в небольшом деревянном домишке на окраине поселка - забор покосился, огород в пырьях, окошки немыты. К слову, все знали, что хозяйка домика прижила Люську от заезжего проходимца, по какой-то нужде пару месяцев задаром харчевавшегося здесь. Ну, соседи-то не сомневались, что там за оплата была…

В отличие от неуклюжей и бесформенной мамаши, Люська выросла крепкой, ладно сбитой и очень красивой девицей. Во всяком случае растрепанный альбом с помятыми фотографиями хранил в себе несколько снимков, где Люся была удивительно хороша, что признавали и соседи, и гости, нередко здесь появлявшиеся, и не только по праздникам.

Дожив до 23 лет, Люська в своем жизненном багаже имела немного. Само собой школа, местный техникум, совершенно бесполезный в плане развития ума и применения полученных знаний, работа на крупном заводе в областном центре, пара романов с мутными, такими же приезжими пареньками - вот, пожалуй, и всё. Городская жизнь не задалась, и Люська вернулась в родной поселок - повзрослевшей, несколько раскрепощенной, курить даже начала, и с пониманием того, что никому не нужна.

В компании местной молодежи Люсьена считалась переростком, на танцы ходила с неохотой, поскольку там её не особо-то и приглашали на «медляки», в общем, потекла такая же скучная жизнь, как и в городе, с одним лишь отличием – тут были мамашины щи да котлеты, друзья-подружки и всё, что с этим связано.

Как-то, скорее по пьяной лавочке, Люська сошлась с пареньком, только закончившим школу. Был он ниже её, смазлив, причёску носил модную, так что девица была довольна, наслаждаясь гораздо более чем платоническим общением с этим кавалером. Гуляли, встречали рассветы-закаты, даже планы строили, небось…

Паренька того между тем по весне забрили в армию и отправили за тыщи вёрст в Хабаровск. Люська на перроне вокзала клятвенно обещала его ждать, но обещания, понятно, не сдержала. Мосластый студентик–ловелас, с тоненькими, как у таракана усами добивался свою симпатию недолго. Согрешила она с ним там же, где раньше миловалась со своим призывником. Поговаривали, что тот студент был не первым, да и уж точно не последним – разгоревшееся Люськино естество погасить было нечем, кроме как необязательными встречами в скрипучей постели с другими подвыпившими донжуанами. Ситцевая домашняя занавеска скрыть этот факт не могла.

Всё бы ничего, но вскорости Люся поняла, что залетела. От кого и когда - не знала, но все признаки были налицо. Слезы и сопли – самое малое, что пришли к ней с этой новостью. Нужно было что-то решать, иначе – истерика матери, позор на всю улицу, затворничество, воспитание нежеланного дитяти и что там дальше, по списку…

Набравшись смелости, чуток выпив какой-то бормотухи, ничуть не смущаясь, беременная пришла к тому самому студентику, с которым и произошла у неё первая измена. Мальчишка оторопел, покрылся липким потом, но про себя сразу решил – жениться на этой лярве не будет ни за какие коврижки, хотя предложение это прозвучало от неё ещё с порога.

К альтернативному решению пришли быстро – аборт. Сделать официально не могли, это понимали оба, поскольку поселковая больничка – как проходной двор, через десять минут любая медсестра ославит на весь мир. Нужно ехать … Но откуда у сопляка, а тем более у Люськи, знакомства, а тем более связи в медицинской среде? Светка-регистраторша не годилась…

Студент озадачился, поспрашивал друзей, но те только сочувственно присвистывали: во влип, в свои-то двадцать лет, и не погулял толком ещё… Поехал в областной центр, искать знакомых, знакомых знакомых и так далее, дабы решить сложнейшую на тот момент проблему. Это ему, как ни странно, удалось, воспользовавшись знакомством со старшекурсницей мединститута, что подрабатывала в какой-то поликлинике. Она же, улыбаясь, снабдила студента липовой справкой и куда-то позвонила.

Через два дня двери медицинского заведения приняли Люськино отяжелевшее тело, а студентик побрел на рынок. С радости, что всё так быстро и без всяких взяток обошлось, купил на последнюю трешку каких-то фруктов и не спеша вернулся. К его удивлению, Люська стояла у входа, облаченная в пестрый домашний халатик и курила. На вопрос, когда состоится… ммм… процедура, коротко ответила: «Уже!», деловито забрала пакет с гостинцами и захлопнула перед его носом дверь.

То ли замаливать грехи и каяться, то ли по своей взбалмошности, почти сразу Люся уехала в далекий город Хабаровск к своему избраннику. Устроилась на завод и больше года проработала штамповщицей, по выходным бегая в часть навещать «своего». Вернулись домой они вместе, сыграли незаметную свадьбу и стали жить в том самом неприбранном домишке, что остался от некрасивой мамаши. Куда и с кем она переехала, толком никто не знал, да и неинтересно это никому.

Жили и работали молодые вместе, ожидая, что вот-вот родится сын или дочка. Хотя нет, лучше сын! Только вот что-то не получилось у них ничего ни через год, ни пять лет спустя. Поход к врачихе дал неутешительный вердикт: рожать Люська не могла, поскольку сказались последствия того самого аборта.

То ли это известие, то ли общие склонности заметно обогатили жизнь парочки. Трезвыми их перестали видеть сначала по выходным, а потом и ежедневно, уже и на работе…

В одну из студеных ноябрьских ночей в их доме случился пожар. Хотя какой там пожар – так, матрас затлел. Говорили, от сигареты, но и этого дымка хватило для того, чтобы и Люська, и её муж, так и не проснувшись, задохнулись в постели…

В той самой постели - скрипучей, с ситцевой линялой занавеской…